Элизабет Говард - Беззаботные годы

Эти утром мистер Йорк вместе с молоком принес в дом письмо. Он не писал писем с тех пор, как умерла его мать, некому было, так что когда наконец разыскал письменные принадлежности, оказалось, что перо заржавело, а чернила в пузырьке засохли. Пришлось одалживать чернила у Инид, которая вечно что-то писала – не меньше одного письма в неделю, сплошное разорение на марках, ведь посылала она их через почту в Бродстейрсе, так что в год выходило пятьдесят два пенса, как он уже не раз ей толковал. Потом он думал, что да как написать, и вот поди ж ты, сколько бумаги измарал, но додумал-таки. Несколько листов извел. А напослед взял свой молочный карандаш, которым считал пинты на продажу, – им-то сперва и записал.

Чернила Инид оказались женскими какими-то, лиловыми, и он, чтобы загладить оплошность, письмо составил на деловой лад.

«Уважаемый сэр, – написал он, чтобы обойти заковыристую фамилию, – насчет земли за коттеджами. Я мог бы продать один акр за шестьдесят фунтов. А коттеджи – как условились. Значит, всего 560 фунтов. Искренне Ваш, Альберт Йорк».

Дату он ставить не стал. Но двадцать седьмое было уж близко, он точно знал, потому что в этот день Артур обещался прийти за тем рыжим теленком, так что эту дату он и поставил в самом низу листа, на последней строчке. Конверты склеились сами собой. Пришлось расклеить один над чайником, да еще бумага в него не помещалась, и пришлось сворачивать, чтобы стала маленькой и влезла. Затем задумался про адрес, только ни к чему он, все равно самому относить письмо, так что он написал просто «мистеру Уильяму». Было уже почти десять, когда он управился. А все ж таки десять фунтов – это десять фунтов, с какой стороны ни глянь.

Он поплелся в уборную – через заднюю дверь и по узкой дорожке, мощенной кирпичом. Там воняло бурьяном, мочой и жидкостью для дезинфекции, но теперь, ночью, хотя бы мухи не донимали. Когда вышел, понюхал воздух: ветер дул с запада, обещал дождь. Надо бы нанять Дика Крампа, одного из братьев Эди Крамп, чтобы помог ему сгрести последнее сено на южном поле, а то вдруг гроза. На кухне он потушил большую керосиновую лампу и в темноте побрел в спальню. Лучше Дика нанять, чем сено потерять, дешевле обойдется. Пять сотен и еще шестьдесят фунтов! Надул он старика. Коттеджи он уступил бы и гораздо дешевле, но если бы не запросил за землю больше, старик понял бы, что его надули. Он ведь как-никак пришлый, не родился в здешних краях, легкая добыча, но в деньгах не жмется – что есть, то есть.

На следующее утро он в кармане жилета донес письмо до дома и вручил его миссис Криппс, а та отдала Айлин, чтобы положила на поднос мистеру Казалету за завтраком.

Старательно выпрямившись, Тедди восседал между родителями в клубном зале для гостей, где на красивом меню сверху был вытиснен вымпел яхт-клуба. Пришлось в муках выбирать все три блюда: креветки в горшочке или копченый лосось для начала (и самый простой скучный суп – да кому он вообще нужен?), потом бараньи отбивные, стейк или запеканка с дичью, и еще простые скучные овощи на выбор, а дальше бисквит с патокой, ежевично-яблочный пирог со взбитыми сливками или мороженое. Наконец он остановился на креветках в горшочке и запеканке с дичью, потому что сказать мальчишкам, что запеканка с дичью в отцовском клубе была недурна, шикарно, про отбивные или стейк так не скажешь. А про бисквит с патокой, который он просто любил, упоминать незачем – можно выдумать какой угодно десерт (в первый вечер после начала семестра, после того, как тушили свет, все подолгу обсуждали, кто что ел на каникулах, и каждый раз все заканчивалось непристойностями). Обед был просто чудо. В кои-то веки родители обратили на него внимание, а не заводили долгие и нудные разговоры, ни капельки не интересные ему, хотя на этот раз он не стал бы возражать, потому что было очень вкусно. Креветки принесли покрытыми слоем желтого масла, на тоненьких треугольничках тостов, под белой салфеткой на тарелке только для него. Запеканка с дичью оказалась похожей на клин торта: снаружи – хрустящее и подрумяненное тесто, затем примерно полдюйма белого теста, не настолько пропеченного и абсолютно восхитительного, а уж потом – слой плотного бледно-коричневого желе и ломтики розового мяса дичи, очень сочного и с таким вкусом, будто оно уже почти лежалое, но не совсем. Еще он выпил два бокала сидра. Разговор, как обычно бывает со взрослыми, состоял из бессмысленных вопросов.

– И чем же ты занимался все утро? – интересовался папа.

– Помогал маме грузить вещи в машину. А если бомба упадет прямо на наш дом, он сплющится?

– Думаю, да, в случае прямого попадания.

– Я взял свою коллекцию сигаретных карточек на всякий случай, – сообщил он. – А вообще, здорово, правда? Мы с мамой видели, как строят бомбоубежища и копают окопы в Гайд-парке. Они что, думают, что будут прямо в парке воевать, да? А если бы ты мог пойти на фронт, если бы не был таким старым, в какие войска ты бы пошел? Я бы в авиацию. Есть такой потрясающий новый самолет, называется «спитфайр», так он летает со скоростью двести миль в час… – Он остановился. – Или даже четыреста – в общем, он самый быстрый в мире. А ты бы пошел в авиацию, папа, если бы был еще не старый?

– Я бы пошел на флот. Для этого я еще не слишком старый, дружище.

– А мама могла бы быть медсестрой, – не желая обидеть ее, добавил он (она вела себя ужасно прилично – поднимать шум из-за носков не стала).

– Я бы лучше ушла к ренам [21] Рены (Wrens, Women's Royal Naval Service) – женское подразделение военно-морских сил Великобритании. , – сказала Вилли.

– А что это?.. О, спасибо! – Официантка принесла ему еще сливок.

– Это женщины, которые служат на флоте.

– А-а. Нет, по-моему, тебе лучше медсестрой, – благодушно продолжал он. – Ни к чему женщинам служить на кораблях – правда, папа? А на подлодках юбки – вообще идиотизм… – Он взмахнул руками и сшиб свой бокал с сидром. – Извините!

– Ничего. – Официантка подошла вытереть сидр, и Эдвард, заметив, что Тедди здорово сконфужен, продолжал: – Кстати, один малый, который у нас работает, сегодня утром сообщил мне, что уходит в ВВС. Дельный малый, нам будет его не хватать.

– Но так ведь полагается, правда? Пап, а если война, как думаешь, она будет долгой, и я успею на нее?

– Даже не мечтай, – мгновенно откликнулся Эдвард и переглянулся с Вилли.

– Может быть, выпьем кофе в том зале? – спросила она. – Я не прочь покурить.

– Уже третий час, можно курить здесь, если хочешь. Или пойдем в другой зал. Ты закончил, Тедди?

– Похоже на то, – но поскольку этим он второй порции бисквита с патокой не добился, то послушно встал и последовал за ними в комнату, где они пили перед обедом. Пока они шли через зал, какой-то древний старик с лиловым лицом и белыми волосами окликнул Эдварда: