Жужа Тури - Под одной крышей

А когда Мари рассказала им, подделываясь под мужской голос, насчет «целую руки, Амелия», они еле сдержались, чтобы не взвизгнуть, и, сгорая от любопытства, поглядывали на дверь, не выйдут ли вдруг из нее барон и баронесса. Толстуха Лацкович, встретившись позже с Мари в пекарне «Зрини», предостерегла:

— Смотрите, как бы они вас не турнули из квартиры.

— Не посмеют. У меня ордер есть.

— Полноте, для барона ваш ордер — пустая бумажка. У него связи в управлении, в министерствах, стоит ему пошевелить пальцем, как в квартире и духу вашего не будет. — И ее заплывшее жиром лицо засияло злорадством.

Мари удивлялась теперь тому, как у нее самой могли возникнуть точно такие же опасения, как у толстухи Лацкович. Ведь такие люди, как Лацкович, воспримут как должное то, что она останется без крова! Они только радуются тому, что барон Эгон Вайтаи пользуется покровительством в управлении и в министерствах.

— Не беспокойтесь, сударыня, — сказала, улыбаясь, Мари, и в голосе ее на этот раз звучала уверенность, — теперь не удастся чинить произвол над нами. Мы ведь тоже люди и наделены такими же правами, как… как и всякий другой.

— А что вы мне говорите это? Или глаза разгорелись и на мою двухкомнатную квартиру?

В пекарне было многолюдно, своей громкой перебранкой они стали обращать на себя внимание, и какая-то девушка, размахивая кошелкой перед носом Лацкович, сказала:

— С вашими формами, сударыня, конечно, в одной комнате не поместиться.

Лацкович, еще вся красная от кипевшей в ней злобы, столкнулась в подворотне с Луйзой.

— Длинный язык у вашей сестры, госпожа Ковач.

— У Мари? — Луйза, недоуменно посмотрела на толстуху, затем лицо ее посветлело. — Ну что ж, я очень рада.

Мари действительно заметно изменилась, невольно подумала она. Уже не прикрывает рукой губы, раньше этим жестом она как бы защищалась от удара. Робкая походка стала тверже, лицо всегда спокойное, она не теряется при разговоре, мучительно подыскивая нужные слова, в глазах ее почти исчез прежний испуг, но какая-то грусть в них осталась еще. Юци Пинтер хвалит ее за прилежание, говорит, что из нее получится хорошая портниха, причем очень аккуратная и обязательная. Правда, в этом отношении ее и раньше нельзя было упрекнуть, но Мари была какой-то несобранной, и, кажется, только сейчас она начинает чувствовать твердую почву под ногами. Вот Винце обрадуется, если ему суждено будет вернуться когда-нибудь! И Луйза вздохнула. Мари, правда, не во всем еще разбирается, но в последнее время она стала иногда читать газеты: Лаци теперь ежедневно покупает не одну, а целых две; видимо, ей немало дают беседы с Дюркой, и если она не все еще ясно представляет себе, то, во всяком случае, не может не видеть, как вокруг нее меняется мир.

Одни понимают неизбежность этих перемен, активно способствуют им, другие пассивно приветствуют, как, например, Мари Палфи, третьи стараются не замечать их, уподобляясь страусу, который прячет голову в песок. К таким принадлежат и супруги Вайтаи со второго этажа.

Прошло несколько дней, а Мари так и не удалось встретиться с бароном, хотя ей и хотелось взглянуть на него и переговорить об освобождении лакейской. Барон после приезда несколько дней пробыл в Чобаде, а возвратившись оттуда, не выходил из своей комнаты. Мари иногда слышала, как он что-то делает в разрушенной комнате, одно выносит оттуда, другое, наоборот, вносит, каждый раз плотно закрывая за собой дверь. Осмотрел ванную комнату для гостей с обрушившейся стеной; повреждения в кухне и лакейской его совсем, видимо, не интересовали. Малика тоже лишь на несколько минут выходила на кухню, едва успевая перекинуться несколькими словами с жиличкой. Однажды вынесла на кухню посуду, столовые приборы, затем мешочек муки, жир в трехлитровой банке, тертое тесто, мешок картошки, привезенный утром чобадским крестьянином. Сложила все в большой кухонный шкаф и заперла на ключ.

— На днях дадут газ, а пока эти вещи пусть будут здесь, — сказала она. — Мне придется готовить, Эгон не может без горячей пищи. Знаете, теперь и нам трудновато, я жду не дождусь, когда Эгон получит хорошую должность. Не оставляют его в покое нынешние правители, а то бы он хоть завтра мог поступить в министерство иностранных дел. Поговаривают о какой-то чистке, и чего только не придумают на нашу голову! Вы тоже заприте свой шкаф.

— Я не привыкла запирать, да у меня и замка нет, — сказала Мари.

— Я тоже, но Эгон настаивает, каждый, говорит, должен точно знать, что его, а что чужое. Этот набор был здесь? — указала она на фарфоровые банки, стоявшие в ряд на кухонном шкафу Мари.

— Нет, я привезла.

— Красивые вещицы. Вы все равно не готовите, так что я пока положу в них соль и паприку. Ну, прощайте, Маришка, придется весь день ходить с Эгоном по гостям.

Как-то вечером, перед тем как лечь спать, Мари вошла в ванную. Не успела она закрыть за собой дверь, как из баронской комнаты раздался мужской голос:

— Кто там ходит?

— Это я, — ответила Мари и на мгновение застыла в дверях.

В комнате стало тихо, видимо Малики не было дома. Мари с дурным предчувствием пошла к себе. Тщетно пыталась забыть, не придавать этому значения, в ушах ее звенел резкий вопрос, звучавший повелительно, как команда. В конце концов, желание барона знать, кто ходит по квартире, вполне естественно и нечего тут строить всякие догадки, тысячу раз переживать сцену, длившуюся какую-то долю секунды. Под конец она стала упрекать себя за то, что пошла в хозяйскую ванную, нечего ей там делать. На следующий день вчерашние треволнения показались ей просто смешными, и, чтобы вновь обрести поколебленную уверенность, она решительно направилась в ванную. Дверь оказалась запертой…

Ни минуты не колеблясь, она постучала в баронскую комнату, затем нажала на ручку, но дверь не поддавалась. Тогда она спустилась к Луйзе и, негодуя, рассказала о случившемся. Не успела она закончить свой рассказ, как вошла Вайтаи.

— Скажите, госпожа Ковач, у вас нет на примете надежной женщины, которая согласилась бы убирать у нас?

— Хорошо, что вы пришли, баронесса, — сказала Луйза, — я уже заходила к вам насчет общественных работ, но не дозвонилась.

— Мы весь день ходим с Эгоном. Какие общественные работы?

— Мы включили вас, баронесса, и господина барона в список. Раз в неделю придется ходить на общественные работы.

— Нам? — Малика вытаращила глаза на дворничиху.

— Всем лицам до сорока пяти лет — в обязательном порядке, — объявил дворник.

— И чего только не придумают! — Малика засмеялась. — Я сама поговорю с этим Пинтером, неужто вы всерьез думаете, что мы станем расчищать развалины? Значит, никого не порекомендуете?