Жужа Тури - Под одной крышей

Приподнятое настроение Винце передалось и Мари. Жига и то без всякой видимой причины несколько раз обежал комнату, весело тявкая. Если бы Винце знал Кати Берец, ныне Пилиши, то удивился бы поразительному сходству быстрой, подвижной Мари со своей сестрой.

— Купила винограду, — сказала Мари. — А то вдруг зайдет Дюрка.

— Обязательно зайдет.

— Он сказал?

— Да. Мы с ним прошлись возле дома, побеседовали.

— О чем?

— О тебе. Он сказал, что ты ему очень нравишься.

— Не дури! — Мари засмеялась, усердно расставляя на места стулья. — А что, он парень ничего, красивый, и ты не очень-то задавайся!

Винце, вобрав голову в плечи, сделал несколько шагов по комнате. По сути дела, следовало бы рассказать обо всем Мари, пусть знает, какой у нее беспринципный муж, позволивший баронессе безнаказанно клеветать на его жену, но в последнюю минуту передумал. Он остановился перед Мари.

— Хочу предупредить тебя, что баронесса злая и подлая женщина, наш смертельный враг. Пока мы живем здесь, ни о чем не разговаривай с ней больше.

Мари вытаращила глаза.

— Почему? Что случилось?

— Так будет лучше, — ответил Винце. — Не расспрашивай меня, а делай, как говорю. И хватит об этом.

Накануне вечером Пинтер-старший слышал, как его сын спустился на второй этаж и позвонил в дверь. У баронессы, видимо, собралась компания, пригласили и Дюрку. Матери он наверняка сказал, что идет к Вайтаи, но его они не посвящают в свои дела. Пинтер вздохнул, но где-то в глубине души радовался тому, что его сын наконец-то принят в порядочное общество, в компанию господ: может быть, там наберется уму-разуму. Сборища у баронессы, правда, немного шумные, но, бог ты мой, они молоды, полны жизни!

Потом ему показалось, будто он слышит голос сына во дворе, но его заглушил шум на кухне, и старый Пинтер уснул.

На следующее утро он отправился в управление. Уполномоченный по дому хотел, чтобы ему разъяснили один неясный пункт из нового указа об общественных работах, а заодно собирался поинтересоваться насчет патентов.

За обедом некоторое время они молча ели суп. Первым заговорил Пинтер-старший, стараясь подавить нервную дрожь в голосе.

— Я разговаривал в управлении. К завтрашнему дню подготовь документы, у меня там есть один знакомый, он оформит патент. Возможно, тебе придется явиться туда с двумя свидетелями.

— Ой, как я рада! — Юци Пинтер захлопала в ладоши. — Этот патент угнетал меня, как кошмар какой-то. Правда, я не пользуюсь наемной рабочей силой, но…

— Вот в этом-то вся беда. — Пинтер-старший набил трубку и назидательно, как подобает главе семьи, стал наставлять: — Своим трудом хоромов не построишь. Надо поставить производство на широкую ногу, наладить аккордную работу, давать ее надомницам, они за филлеры будут выполнять твои заказы…

— Это эксплуатация чужого труда, папа! — сказал Дюрка.

Губы Пинтера-старшего скривила легкая усмешка, и он чуть было не сказал: «Не болтай глупостей, что ты лезешь со своими замечаниями, я больше тебя смыслю в таких делах!», но он только пожал плечами, как человек, который бессилен что-либо сделать, и сказал:

— Ну что ж, возможно, я устарел со своими взглядами, делай как знаешь.

— При чем тут устарел…

Пинтер-старший махнул рукой.

— Оставим этот разговор. — Затем примирительным тоном спросил сына: — Ну, что у тебя новенького?

— Особенно похвастать нечем, папа, — ответил сын.

— Потому что ты не умеешь ничего решать по-деловому. Человек прежде всего должен поставить перед собой цель, а затем методически осуществлять ее. Например, чтобы получить должность, нужно действовать осмотрительно, использовать все имеющиеся связи…

На этот раз Дюрка сдержался и вежливо сказал:

— Ты, возможно, прав. Со вчерашнего дня мне не дает покоя одна мысль…

— Потом обсудим, — с достоинством произнес Пинтер-старший и отправился с Жигой в кафе на площадь Орсагхаз. Дорогой он ворчал себе под нос. До чего неприспособленные к жизни его жена и сын! Никогда не будет преуспевать тот, кто уповает только на свой труд и понятия не имеет, как надо заставить работать на себя других. К счастью, у них есть он, глава семьи; он скоро вытащит двух беспомощно барахтающихся людей из болота, в котором они уже увязли по самую шею. В кафе у него назначена встреча с двумя знакомыми мануфактурщиками, которые ворочают большими делами… Переговоры обещают благоприятный исход, судя по всему, кооперацию удастся осуществить… Тут Пинтер решительно распахнул дверь и, пропустив вперед Жигу, вошел в кафе.

Вечером он раньше обычного вернулся домой и улегся на свою кровать. Вдруг он услышал знакомые стремительные шаги сына на лестнице, затем мужской голос со второго этажа: «Зайдешь вечерком?» И ответ Дюрки: «Обязательно».

Потрясающее открытие. Стало быть, он проводит вечера с этими рабочими. Юци, разумеется, знает и поощряет это. Пинтер собрался было уже встать, чтобы пожурить жену, но раздумал. В комнату вошел Дюрка, улыбнулся, как в доброе старое время, и громко поздоровался с отцом:

— Привет, папа, как дела?

— Так себе, — пробормотал Пинтер-старший.

Им овладел какой-то леденящий душу страх при мысли, что стоит ему потребовать от сына объяснений, как тот снова отдалится от него, и, может быть, навсегда. Время мучительного одиночества и отчужденности, страха и самоотречения осталось позади. Несомненно, было бы куда приятнее, если бы Дюрка подружился с Вайтаи, но что поделаешь? Он поднялся с постели, заглянул в мастерскую.

— Ужинать скоро будем?

— Минутку, отец, — ответила Юци, — только прострочу один шов.

Пинтер-старший остановился возле книжного шкафа, поправил очки и принялся перелистывать томики Агаты Кристи, а в ушах все еще звенел голос жены: «Отец». После ужина он обратился к сыну:

— Ты собирался о чем-то поговорить со мной.

Ага, семейный совет! Дюрка широко осклабился, подмигнул матери и приступил:

— Я надумал, папа, хотя ты и презираешь мою работу дровосека, податься куда-нибудь в горы, на лесоразработки. Мне кажется, я кое-что смыслю в этом деле, имею опыт, да и у тебя поднабрался немного… Это дело перспективное, как ты полагаешь?

Пинтер-старший глубоко задумался и в свою очередь изложил свои контраргументы. Между отцом и сыном разгорелся жаркий спор, который отдавался эхом на двух этажах дома.

— В кафе у меня есть несколько знакомых, занимающихся лесоразработками, — сказал Пинтер-старший, — я поинтересуюсь у них.

— Нет, папа, не надо у них спрашивать. Эти частные предприятия рано или поздно перейдут в собственность государства. Пожалуй, разумнее было бы действовать через министерство.

— Как так в собственность государства? Полагаю, торговля дровами и лесом останется в частных руках?