Лив Константин - Последняя миссис Пэрриш

Когда мы вернулись в гостиницу, мой отец откупорил бутылку шампанского и налил всем по бокалу. Он обнял маму.

– Хочу, чтобы вы все знали, как для нас много значит, что вы сейчас здесь. Несколько месяцев назад я не был уверен, что еще раз встречу Рождество. – Он смахнул со щеки слезу и поднял бокал. – За семью. За всех нас и нашу дорогую Джулию на небесах. С Рождеством!

Я сделала глоток, зажмурилась и мысленно пожелала сестре счастливого Рождества. Я все еще ужасно тосковала по ней.

Мы расселись по диванам около елки и стали обмениваться подарками. Родители начали с семейной традиции – каждый из нас получил по три подарка, так или иначе перекликающихся с теми, которые волхвы принесли младенцу Иисусу. Джексон тоже получил три коробки с подарками, и я была благодарна маме, что она о нем не забыла. Подарки были скромные, но особенные – свитер, который мама связала для Джексона сама, CD с произведениями Бетховена и раскрашенная вручную парусная лодка – елочная игрушка. Джексон приложил рыбацкий свитер к груди.

– Замечательно! – воскликнул он. – Мне в нем будет хорошо и тепло. – Он встал и подошел к елке. – Теперь моя очередь.

Он с огромным удовольствием преподнес каждому из нас подарки, выбранные им. Он начал с моей маленькой племянницы, которой тогда было восемь лет. Он купил для нее симпатичный серебряный браслет с подвесками, изображавшими персонажей диснеевских мультиков. Она была в полном восторге. Барри и Эрин получили колонку с функцией Bluetooth – одной из самых новейших моделей. Я уже начала слегка переживать, поскольку они Джексону подарили книгу о классических автомобилях. Наверное, теперь им было неловко.

Джексон вел себя как ни в чем не бывало, а вот по глазам Барри я поняла, что ему неудобно.

Затем Джексон вытащил что-то из кармана и встал передо мной на колени. Он протянул мне маленькую коробочку, завернутую в подарочную бумагу.

У меня бешено забилось сердце. Неужели это происходило наяву? Дрожащими руками я развернула бумагу и открыла крышку обтянутой черным бархатом шкатулки.

Это было кольцо. А я не догадывалась, как сильно надеялась на это.

– О Джексон. Оно прекрасно.

– Дафна, окажешь ли ты мне честь стать моей женой?

Моя мать ахнула и всплеснула руками.

Я обняла Джексона.

– Да! Да!

Он надел кольцо мне на палец.

– Оно прекрасно, Джексон. И такой большой бриллиант!

– Для тебя – все самое лучшее. Шесть карат, круглая огранка. Безупречной чистоты. Как ты.

Кольцо сидело на пальце идеально. Я вытянула руку, повертела туда и сюда. Мама и Эрин бросились ко мне, принялись охать и ахать.

Отец стоял в стороне. Он хранил странное молчание, по его лицу трудно было догадаться, о чем он думает.

– Немного быстро, да?

Стало тихо. По лицу Джексона на миг скользнуло сердитое выражение. Но он тут же улыбнулся и подошел к моему отцу.

– Сэр, мне понятны ваши сомнения. Но вашу дочь я полюбил с первого мгновения, как только ее увидел.

Обещаю вам: я буду относиться к ней, как к королеве. Надеюсь, вы нас благословите.

И он протянул руку моему отцу.

– Добро пожаловать в семью, сынок, – сказал отец и улыбнулся.

Кажется, только я заметила тогда, что эта улыбка не коснулась его глаз.

Пожал его руку и посмотрел ему в глаза.

– Спасибо вам. – И тут он, с выражением лица наподобие кота, только что слопавшего канарейку, что-то вытащил из кармана брюк. – Хотел приберечь напоследок, – сказал он и протянул моему отцу конверт.

Отец открыл конверт и поджал губы. Смущенно взглянув на Джексона, он вернул ему конверт. Покачав головой, он сказал:

– Это слишком экстравагантно.

К ним подошла моя мать.

– Что там, Эзра?

Джексон ответил:

– Новая крыша. Я знаю, что с этой у вас проблемы – протечки. Весной вам перекроют крышу.

– Что ж, это знак большой внимательности, но Эзра прав, Джексон. Это чересчур.

Джексон обнял меня и улыбнулся моим родителям.

– Глупости. Теперь я член вашей семьи. А в семье все заботятся друг о друге. Отказа я не приму.

Я не понимала, почему они так заупрямились. На мой взгляд, это был чудесный поступок. К тому же я понимала, что финансы Джексона от этого ни капли не пострадают.

– Мама, папа, совладайте с вашей гордыней прирожденных янки, – попыталась пошутить я. – Это прекрасный подарок.

Мой отец посмотрел на Джексона в упор.

– Я это ценю, сынок, но я так дела не делаю. Это мой бизнес, и новую крышу я положу, когда буду к этому готов. И больше слушать об этом не хочу.

Джексон стиснул зубы и убрал руку с моего плеча. Он сдулся, словно шарик, из которого выпустили воздух. Он убрал конверт в карман и снова заговорил – на этот раз шепотом:

– Вышло так, что я вас обидел, а ведь просто хотел сделать что-то хорошее. Пожалуйста, простите меня. – Он склонил голову, а когда посмотрел на мою мать, стал похожим на мальчика, который попал в беду и ждет, что ему грозит взбучка.

– Мне так хотелось стать членом вашей семьи. Мне было так тяжело с тех пор, как умерла моя мать.

Мама подошла к нему и обняла его.

– Джексон, конечно же ты член нашей семьи. – Она укоризненно посмотрела на отца. – А родные должны помогать родным. Мы с радостью примем твой подарок.

И тогда я впервые увидела, как его губы тронула едва заметная улыбка, а в его глазах сверкнули огоньки победы.

Несмотря на то что мой отец пришел в себя после операции, окончательно он не выздоровел, и я не понимала, долго ли он протянет. Отчасти мы торопились со свадьбой потому, что мне хотелось, чтобы он успел отвести меня к алтарю. Свадьба была скромной. Мой отец настоял на том, чтобы все оплатил он, и невзирая на уговоры Джексона, категорически отказался от его попыток дать денег. Джексону хотелось устроить пышное торжество в Бишопс-Арборе и пригласить всех своих коллег по бизнесу. Я ему пообещала, что, как только мы вернемся из свадебного путешествия, мы сможем устроить вечеринку, и он согласился.

Мы поженились в феврале в пресвитерианской церкви, которую посещали мои родители, а потом было застолье в гостинице. На свадьбу должен был прибыть отец Джексона. Я ужасно волновалась перед встречей с ним. Он вез с собой подругу, и Джексон был этим не очень доволен. Он послал за ними свой личный самолет и водителя в аэропорт.

– Не могу поверить, что он тащит с собой эту набитую дуру По идее, ему еще не следовало ни с кем встречаться.

– Джексон, ты не слишком суров к нему?

– Она – пустое место. Это оскорбление памяти о моей матери. Она – официантка!

Я представила себе всех миловидных женщин, работавших в ресторане при гостинице, и обиделась за них.

– Что такого ужасного в профессии официантки?

Он вздохнул.