Александр Кулагин - Повесть Волшебного Дуба

Всё то время, пока Ричард произносил свою речь, барон продолжал таращиться на короля так, точно тот был пришельцем из загробного мира или, как минимум, гигантским драконом-людоедом. И когда он наконец раскрыл рот, голос его дрожал, как моя листва на осеннем ветру.

- Я... я... я... Простите, ваше величество, вы что-то сказали? - выдавил он из себя в итоге, изо всех сил стараясь изобразить невинность.

Король нахмурил брови и решительным шагом двинулся на Бальдрика, заставив того скорчиться в ужасе. Опрокинувшись на спину, барон начал отползать прочь, не в силах вымолвить ни слова и по-прежнему не отрывая от монарха взгляда своих безумных глаз, пока в конце концов не упёрся спиной в мой ствол. Это прикосновение словно бы что-то сдвинуло в мозгу барона, заставив его вспомнить человеческий язык.

- Не беспокойтесь, государь! Я вам сейчас всё объясню! - выпалил он скороговоркой.

Король остановился и молча сложил руки на груди в знак того, что готов слушать.

Тем временем Железный Клык, кое-как пришедший в себя после коварного удара священника, тайком огляделся и, обнаружив, что ситуация резко изменилась в худшую сторону, попытался ползком скрыться с места происшествия. Однако сделать это ему не удалось. В ту же секунду над ним возникло с полдесятка грозного вида селян и острия нескольких отобранных у стражников копий окружили слугу барона, заставив его замереть в позе пресмыкающегося.

- Видите ли в чём дело, ваше величество... - начал барон, ожесточённо массируя лоб, дабы заставить свою голову как можно скорее породить какую-нибудь дельную мысль. - Видите ли в чём дело... Во всём виновата почта! Я не могу сейчас точно утверждать, была ли это простая ошибка или злостная диверсия... Быть может, почтовый голубь был перехвачен врагами вашего величества, решившими внести смуту в ряды ваших подданных... Как бы то ни было, в полученном нами на днях письме сообщалось, будто вы, мой государь, геройски пали в битве и через два дня должно прибыть ваше тело для проведения торжественных похорон...

Излагая все эти "правдивые факты", барон почему-то старательно избегал прямого взгляда своего собеседника, вместо этого стараясь смотреть куда-то в землю между его широко расставленными обитыми железом сапогами. При последних словах барона народ на заднем плане поднял недовольный ропот и свист.

- ТИХО! - прицыкнул король, мгновенно возвращая тишину. - Продолжай!

- Ну так вот... Кхе-хе... - у барона вырвался короткий нервный смешок. - Конечно, все мы были просто потрясены этим ужасным и, как теперь выясняется, совершенно ложным известием. Но так уж сообщалось в том письме, - клянусь вам в этом могилой нашего с вами общего дедушки! Я опасался начала кровопролитной борьбы за трон. И именно в этот момент мне пришло в голову, что заключение брака с вашей дочерью может предотвратить несвоевременное осложнение политической обстановки в государстве...

Тут рассказ неожиданно прервался, поскольку в этот самый момент король внезапно резко поднял правую руку в тяжёлой металлической перчатке. Барон резко отстранил лицо и закрыл глаза, приготовившись к удару. Вид у него в эту секунду был трогательный и вместе с тем героический, как у незаслуженно осуждённого мученика.

Почесав нос, король вновь опустил руку.

- Ну? Дальше что? - потребовал он в нетерпении.

Барон судорожно охнул и продолжил заплетающимся языком:

- Ну я и говорю... То есть я всего лишь хочу сказать, ваше величество, что всё, что я делал, я делал исключительно для блага королевства и его народа. Всё то время, пока вы отсутствовали, я честно пытался соответствовать доверенной мне вами высокой миссии. Быть может, я действовал не так умело и хорошо, как вы, ваше величество, но я готов присягнуть на чём угодно, что мною руководили исключительно благие намерения! Вот... Я всё сказал, мой король! Теперь только вы можете оценить, насколько я был искренен с вами.

Барон покорно склонил голову в знак того что окончил речь и ждёт справедливого суда своего сюзерена. Судя по всему, он был крайне доволен собой и собственной изворотливостью. Он даже отважился на секунду приподнять глаза, чтобы проверить, какую реакцию его слова произвели на короля. Всё то время, пока Бальдрик говорил, Ричард слушал его очень внимательно, не перебивая и никоим иным образом не показывая, что не доверяет его словам. Под конец речи король даже начал задумчиво теребить бороду. Этот жест, выражающий сомнение, взбодрил барона и придал ему уверенности.

"О нет! - мысленно взмолился я. - Только не это! Мерзавцу только что едва не удалось взять победу силой. Неужели теперь он сумеет добиться её ложью? Неужели король так легко позволит себя обмануть?"

Однако я зря сомневался в мудрости нашего монарха. Внимательно выслушав барона до конца, король ещё некоторое время задумчиво теребил бороду, а затем обернулся и громко обратился к народу:

- Ну что, мои верные подданные! Мы с вами только что услышали историю господина барона. А что вы мне скажете?

Народ, который до сих пор молчал, не осмеливаясь вмешаться в диалог короля с его регентом, внезапно поднял невообразимый гомон. Отдельные крики слились в такой оглушительный гвалт, что в нём ровным счётом ничего нельзя было разобрать. Мой слух выхватывал лишь отдельные слова: "подати", "посевы", "скотина", "сволочь", "произвол" и тому подобное.

- ТИХО!!! - вновь рявкнул король, разом утихомирив толпу. Затем он снова обернулся к барону.

- И что ты на это скажешь? - спросил он сурово.

Барон, похоже, понял, что ему не суждено отвертеться и что никакого смысла далее увиливать нет. Его первоначальный страх прошёл и уступил место гневу, который обычно всякий злодей испытывает по отношению к тому, кто помешал ему довести до конца задуманное злодеяние.

- А что сказать?! Ты сам виноват! - взорвался он, теперь уже не отводя взгляда, а напротив глядя прямо в глаза своему кузену с отчаяньем загнанного в угол зверя. - Тоже мне правитель называется! Правитель - это тот, кто правит страной! А ты оставил королевство чёрт знает на кого, а сам уехал!

Король согласно покивал.

- Твоя правда. Сам теперь вижу, что на кого попало оставил, - при этих словах Ричард окинул барона неприязненным взглядом, как если бы тот был какой-нибудь на редкость противной гусеницей. - Ладно! Разберёмся по справедливости. Да не трясись ты так! Голову мы тебе, так уж и быть, рубить не станем. Ты ж всё-таки мой родственник, какой-никакой!

Сказав это, король сделал жест своим рыцарям увести Бальдрика. Вслед за бароном поволокли и Ранделла, которого, в отличие от его господина, на всякий случай решили связать по рукам и ногам. Наёмники барона, уже давно побросавшие свои копья, стояли теперь тихо, ожидая, когда его величество сделает какое-нибудь распоряжение на их счёт. Ранделл позволял нести себя молча и не оказывал никакого сопротивления. Судя по выражению лица, настроение у него было философски отрешённое. На барона напротив напало запоздалое возбуждение и словоохотливость: