Александр Кулагин - Повесть Волшебного Дуба

- И это, по-вашему, называется справедливость? Мерзавцы! Негодяи! Сатрапы! Или вы полагаете, будто я вам это так просто оставлю?! Вот уж не дождётесь! Вы у меня все ещё попляшете! Никто не смеет безнаказанно унижать отпрыска благородного рода! Отпустите меня сейчас же! Отпустите меня, я вам говорю, щекотно!

И даже после того как Бальдрик и волокущие его стражники исчезли за поворотом дороги, до слуха присутствующих ещё долго доносились его гневные негодующие выкрики.

Король, однако, уже не обращал на них ни малейшего внимания. С того самого момента как он отдал приказ увести неудавшегося узурпатора его, похоже, окончательно перестала интересовать эта тема. Обернувшись к народу, Ричард громко провозгласил:

- Слушайте все! Сегодня нашему королевству удалось избежать государственного переворота, устроенного коварным предателем. И я хотел бы сказать спасибо всем вам. Ведь это благодаря вам, мои верные подданные, злодейство было предотвращено. А теперь приказ: сегодня вечером да будет праздник!

Народ разразился бурными аплодисментами и криками "ура". И тут взгляд Ричарда упал на двух детей, мальчика и девочку, скромно держащихся за руки чуть поодаль от него. Только теперь принцесса дала наконец волю чувствам и бросилась в объятья отца.

Король сделал вид, будто не узнаёт свою дочь:

- А что это за прекрасная барышня? Неужели это моя маленькая дочурка? Как похорошела! А подросла-то как!

- Я знала! Я знала, что ты приедешь! - плакала Клементина, уткнувшись в латный нагрудник отца.

В то время как отец и дочь обнимались после долгой разлуки, Эрик, не зная куда себя деть, стоял рядом со сцепленными за спиной руками и неловко ёрзал на месте. Наконец король обратил внимание и на него.

- А это ещё кто? - нахмурился он.

Принцесса, заметив куда направлен взгляд её отца, отстранилась и, гордо откинув со лба курчавую прядь, приняла самый решительный вид, на какой только была способна:

- Папа! Это Эрик! - заявила она так категорично, словно это всё объясняло.

- Эрик?

Король удивлённо и вместе с тем неодобрительно приподнял брови, сделал парню жест приблизиться и, наклонившись, чтобы лучше видеть лицо мальчика, вперился в него взором. Тот встал по струнке и вытянул руки по швам под пристальным изучающим взглядом своего государя. От осознания ответственности его глаза сделались похожи на два больших круглых блюдца.

- Хм... Эрик, значит, - вновь вымолвил король наконец. - Всё ясно!

Что меня всегда поражало в его величестве, так это его невероятная проницательность! Не всякий сумеет понять суть человека по одному лишь имени.

- Ну вот что я тебе скажу, дорогая! - откашлявшись, обратился Ричард к своей дочери. - Дорасти-ка ты сначала до совершеннолетия, а уж потом встречайся со всякими там Эриками.

- Но папа!

- Никаких "но"! - не терпящим возражения голосом завершил разговор король. - А теперь марш в замок! Я ужасно устал с дороги.

***

Этим вечером на холме собралось народу не меньше, чем в полдень. Мне даже показалось, что гостей было больше, чем на давешней свадьбе, хотя на сей раз никто никого не сгонял силой.

Вокруг меня по всей поляне расставили множество столов со всяческой снедью: жареными и запечёнными поросятами, индейками и цыплятами, копчёными осетрами, всевозможными супами и салатами, диковинными заморскими фруктами, пирогами всех видов и прочими яствами, как экзотическими, так и самыми обыденными.

Поводов и причин для празднования было предостаточно: спасение принцессы, разрушение планов коварного злодея и возвращение истинного государя. Деревенские парни и девушки плясали под звуки скрипок и губных гармоник на небольшой открытой площадке в центре поляны. Люди постарше наблюдали за ними со скамей, хлопая ладошами по коленям в такт мелодии. Король, восседающий во главе самого длинного из столов, пересказывал сидящим подле него Эрику и Клементине историю своих славных подвигов, свершённых им во время последнего похода. При этом он то и дело гулко смеялся, наполняя окружающее пространство отзвуками своего могучего баса.

В разгар веселья никто не обратил внимания на одинокого старика с посохом, примостившегося отдохнуть на земле меж моих корней. Устало присев на траву, седобородый старец опёрся спиной на ствол и как бы мимоходом положил свою сухую, подобную старой высохшей ветви ладонь на выступ корня. И в тот самый миг, когда его пальцы коснулись моей коры, я услышал голос. Голос этот звучал громче и отчётливее всех праздничных песнопений, криков, свиста, рукоплесканий и прочих шумов, окружающих меня в ту минуту. И вместе с тем я знал, что кроме меня он никому более не слышен.

- Здравствуй, малыш! - раздались беззвучные слова.

- Здравствуй, папа! - также беззвучно ответил я.

- Я смотрю, за то время, что меня не было, ты сильно подрос, окреп! И веточек новых прибавилось. Ну как ты тут вообще?

- Да ничего. Живу помаленьку. А ты как? Где ты всё это время был? И почему так редко меня навещал?

- Прости, малыш. Я и в самом деле давно тебя не проведывал. Последние сто лет я всё больше брожу по восточным дебрям - собираю истории и сказки тамошних деревьев. Правда, иногда я ещё принимаю участие в делах людей... Нам очень повезло, что я был в отряде короля в тот час, когда твоя весть дошла до меня. Король, скажу тебе, - человек очень даже неглупый. К тому же он уважает старость и знает цену мудрому совету. Он не стал расспрашивать, откуда мне стали известны те сведения, что я ему сообщил, а просто сразу велел седлать коней и поскорее выдвигаться. Пришлось и мне немного порастрясти косточки. Ведь не мог же я пропустить такое представление!

Тут старик рассмеялся.

- Этот ваш Бальдрик - прирождённый шут! Признаюсь, я чуть со смеху не покатывался, пока король его допрашивал. Жаль, когда человек от рождения оказывается не на своём месте...

- И всё-таки хорошо, что вы вовремя успели!

- Что верно, то верно... Знаешь, малыш, - помолчав, заметил старец, - когда я посадил тебя на этом самом месте пятьсот зим назад и наградил волшебной силой, я ведь знал, что рано или поздно твой дар для чего-нибудь пригодится. Как видишь, я был прав.

Некоторое время оба мы молчали.

- Что ж... Мне, пожалуй, пора! Ещё увидимся. Будь здоров, малыш!

- Ты тоже, папа!

Старый друид поднялся и медленно побрёл, опираясь на свой серый видавший виды посох... Побрёл не к пиршественному столу, не в сторону деревни и даже не к замку, а прямо к темнеющим в сгущающихся сумерках дальним деревьям и вскоре скрылся под их густой сенью. Никто не заметил, как он исчез. И никто так никогда и не удосужился задаться вопросом, откуда же собственно королю стало известно, что в его родном краю стряслась беда, и что ему нужно как можно скорее оказаться дома.