Олег Ермаков - Голубиная книга анархиста

— Ты сдурела совсем?.. А если увидят?

— Кто увидит?.. Никто не увидит…

Вася отвернулся и пошел прочь, поглядывая вниз. Валя — за ним. Он обернулся. Дальше отступать было некуда.

И Валя схватила его за руку. Вася сопел, молча, глядел на нее. Она прижала его руку к своему курчавому паху…

— Здесь… здеся… сюда… да… — шептала она, касаясь сосцами его груди.

Вася перевел дыхание, сглотнул судорожно, озираясь. Но помощи ждать было неоткуда. И Валя крепко охватила его руками.

— Фасечка… Фасечка…

Она терлась бедрами, животом о его ноги, живот, расстегивала пуговицы, тянула штаны вниз. И вот уже и Вася был голый с напружиненным чудесной силой удом. Валя хотела тут же и лечь, но в этом месте земля была еще сырой.

— Как в парижском лесу… — пробормотал Вася.

Но Валя взяла его за руку и повела в самый центр острова, здесь было почти сухое место… Она потрогала.

— Нет… сыро… Давай так… Так, Фасечка…

И они стояли посреди острова с дымящимся костерком и деревом и приплясывали, двигались волнообразно. Валя двигалась и Васю заставляла. И он подчинялся, сине глядя на ее лицо с прикрытыми глазами. И что-то случилось почти сразу, Валя закусила губу, сильнее прижалась к Васе.

— Что? — пробормотал он.

— Давай, Фасечка… делай…

И Вася не мог уже остановиться.

А потом увидел, что уд весь в яркой крови. Испугался. Валя улыбалась. Он ощупывал плоть…

— Да это у меня, Фасечка, — проговорила Валя. — Наконец-то… Почти не больно.

— Погоди… Так это… что… Ты что… эта… девственница?

Она кивнула.

— Но… как же?..

Вася не мог опомниться и от только что пережитого, и от этой новости.

— А ты, Фасечка?

— Я?..

— У тебя этого не бывало еще, Фасечка? Ведь так? Я знаю. Я первая, да, Фасечка? Я знаю.

И она целовала его в шею, губы, плечи, обнимала. Потом пошла к воде, присела на корточки, зачерпнула ладонью воды.

— Ху-ууугу!.. Х-холодина!

Вася печально наблюдал за нею, иногда трогал все еще напряженный уд.

Она оглянулась.

— А ты чиво? Иди мой.

Вася подчинился. Опустился на корточки рядом, зачерпнул воды.

— Хых!..

— Ой, Фася… чуешь… каша-то подгорела!

И они поспешили к костру.

— Только не хватайся за проволоку! — воскликнула Валя.

Вася подцепил проволоку суком и снял чадящую кастрюлю.

— Вот зараза-то… — незлобно бормотал он.

Выглядел Вася растерянным. Валя смотрела на его болтающийся уд с рыжими волосами.

— Фасечка, — нежно шептала она и тянула руку к уду. — Фасечка мой…

Вася отнес кастрюлю и поставил ее в воду. Потом они сидели на корточках и ели горелую кашу. Вася хотел одеться, но передумал, вдруг почувствовав, что ходить голым хорошо. Валины трусики и лифчик покачивались под теплым ветром на ветке. Она щурилась и восхищенно глядела на Васю.

— Ты, Фасечка, сильный.

— А ты красивая, — отвечал Вася.

— А я думала уже, ты не такой…

— Хых… И я думал, что ты… прошла все огни и воды. А ты… Но слушай, а как же этот… Мюсляй?

— Мюсляй?.. Он жа любит мальчиков.

— Да?

— Ага… И со мной так же.

Вася поморщился.

— Черлт, вот дерьмо-то, зачем я спрашивал.

— Ничиво, ничиво, спрашивай, Фасечка.

— Ты… его любила?

— Как жа его можно любить? Я его боялася. Он мог вусмерть пришибить.

— А… Митрий? — понуро спрашивал Вася.

— Чиво Митрий? Чиво, Фасечка?

— Ну… с ним-то?

— Ничиво и с ним, Фася!

— Так вы же обжимались в домике.

— Ну и чиво? Мне его жалко. Одинокий жа дядечка, сидит в этой башне, в конюшне, сам, как конек. Я его только хотела… хотела немного ослобонить, и все.

Вася махнул рукой.

— Ладно, Вальчонок… не рассказывай дальше…

— А чиво? Такое наше устройство человечье, Фася… Ну? Чиво ты запечалился, Фасечка? Я жа токо тебя и люблю. И всегда любила одного, как увидала там, на горе, под собором. Ты мой, Фасечка. А я теперь вся твоя. Мы поженилися. Ну? Хочешь еще? Хочешь?

И она протянула руку и поймала его за уд. Вася дробненько засмеялся, но противиться не стал. Да Валя сказала, что ей пока еще больно. И они отложили новую игру. Васин уд снова поник.

Горелую кашу они так и не смогли доесть, выбросили рыбам. Вася долго чистил щепкой кастрюлю, пыхтел, взглядывал на Валю и во весь рот улыбался.

В чистой кастрюле они заварили чая и вдоволь напились. Так и ходили до самого вечера по острову голыми. А как солнце начало клониться к западу, оделись.

— Кажется, обгорели, — бормотал Вася.

Лодку он вытащил полностью на остров, в ней и решили спать, постелив Васино пальто, а сверху укрывшись Валиной курткой. Ночью оба проснулись от холода. Валя дрожала, и Вася дрожал. Баллоны лодки были мокрыми от росы. Остров плыл среди звезд.

— Ф-Ф-Ф-асечка…

— Ну и холодина…

Они встали, прошлись вокруг своей лежанки, помочились и снова легли и тесно прижались друг к другу.

Так и тряслись всю ночь, засыпая на несколько минут и тут же пробуждаясь, пялясь на низкие звезды, слушая речные звуки, какие-то шлепки, вздохи.

Под утро снова забылись, как вдруг послышались тугие хлопки, неясный шум, голоса. Вася вскочил, дико озираясь. За ним приподнялась и Валя. Уже было достаточно светло. И они увидели, что поблизости на воду садятся какие-то крупные птицы. Вася пригнулся и заставил то же сделать и Валю.

— Хто эта? — прошептала Валя.

— Гуси, — прошептал в ответ Вася.

Птицы плавали в фиолетовых водах, тихо погогатывая. Потом начали выходить на берег, встряхиваясь, простирая крылья.

— Что-то сильно крупные… Да это лебеди…

Валя ойкнула, и Вася зажал ей рот ладонью. Птицы расхаживали по острову, не приближаясь, впрочем, к лодке и дубу.

Странно переговаривались, деловито и спокойно, мол, хорошее местечко обнаружили, попасемся, передохнем — и дальше. Но вот один лебедь, видимо вожак или стражник, направился неспеша к темному продолговатому бугру — к лодке. Вася и Валя затаили дыхание. Лебедь четко белел в рассветном сумраке, приближался, высоко неся голову…

— Мамочки! — не выдержала Валя.

Да и Васе как-то не по себе стало.

Лебедь сразу остановился, рассматривая лодку… Вдруг гоготнул, ударил крылами. И вся стая сразу же загомонила, забила крыльями.

Фырх! Фырх! Одна за другой большие белые птицы срывались с острова и низко летели над водой. Вася вскочил и, не помня себя, пошел, пошел, побежал… остановился, глядя птицам вослед.

— Фася! — крикнула Валя, выбираясь из лодки и спеша к нему.

— Ганк-гооо! Ганк-гооо!.. — кричали лебеди, улетая.

Вася резко обернулся к Вале.

— Ну?! — воскликнул он.

— Чиво, Фася?!

— Ты их спугнула!

Валя хлопала глазами.

Они снова смотрели вослед птицам, те поднимались выше, выше и вдруг одна за другой розовели, — где-то уже взошло солнце, хотя внизу вода еще была хладно-фиолетовой.