Олег Ермаков - Голубиная книга анархиста

— Будем ждать перемен. Они уже начинаются… Уже пошло-поехало, заработало.

— А тетеньку Татьяну Архиповну тоже ослобонили? Не будут полицейские к ней приставать? — вдруг вспомнила Валя.

— Да, — сказал Вася. — Всем выйдет освобождение. И политзекам, пуссям…

Валя остро взглянула на него.

— Фасечка, так они уже на свободе.

— Кто? — не понял Вася.

— Ну, Пусси Райот, — внятно сказала Валя.

— Есть и другие, — ответил Вася, — которые сидят за убеждения. А из тех, знаменитых, некоторые, я слышал, до сих пор скрываются. Их же было больше. А посадили трех.

— Двух, — уточнила Валя.

— Ну да. Третью отпустили. А их было там человек семь, в этом храме-то.

— Пять, — возразила Валя.

Вася уставился на нее.

— Хых… хы… Откуда ты знаешь?

— Рассказывали…

— Эта… как ее… Мартыновна?

Валя промолчала.

— Мутная там у вас нищебродская компания.

— Им свободы не выходит по постановлению? — спросила Валя.

— Да нет, всем выходит… А девчонок тех жаль.

— Это которые плясали в храме?

— Ага.

День снова разгорался, от земли струились воздушные потоки.

— Глянь, бабочка!

Крупная черная бабочка и впрямь порхала над прошлогодними травами, да и села прямо на кролика.

Валя засмеялась. Кролик запрядал ушами, и бабочка снялась, покружилась и снова уселась на него, на спину.

— У него жа шерстка теплая, согретая, — сказала Валя.

Вася стащил рубашку, посмотрел на Валю.

— А чего ты не раздеваешься?

— Обгорела вся-а-а…

Васины плечи, спина, руки тоже были красными, как будто он только что выскочил из парилки.

— Разденься… Вальчонок… — попросил тихонько Вася.

Она нахмурилась.

— Фася… У нас жа нету гандонов.

— Хых!.. И вчера не было… Вальчонок… Ну? Я, как калика перехожий под боярским окном, выпрашиваю милостыню…

Он насупился, отвернулся.

— Фасечка, — сказала Валя, привставая и стаскивая штаны, — Фасечка, ну чиво ты? Я тебе забидела? Ну пойдем, Фася, пойдем… в лодку.

И она пошла и легла в лодку, ноги положив на блестящие горячие от солнца баллоны. Вася посмотрел-посмотрел и, скинув штаны и трусы, пошел за ней. Посмотрел сверху и счастливо рассмеялся.

— Ух! Крласота, Вальчонок!

Солнце играло на его уде. Валя ждала его. И Вася забрался в лодку.

— Погоди… — остановила его Валя. — Поиграйся с нею…

— Как?

Она показала рукой, как. И Вася принялся ласкать ее курчавые черные волосы внизу живота, живот, бедра, ловя губами ее крупные коричнево-шоколадные сосцы, отодвигая носом в сторонку нательный крестик на веревочке, целуя ее в мягкие губы. Потом она взяла его розовый уд и направила в себя, в самую влажную подрагивающую темень. Вася зажмурился…

Но тут тень легла на них, что-то перекрыло благостный поток солнца.

Валя широко распахнула глаза, что-то заметив за Васиным плечом.

— Фася! — сдавленно воскликнула она.

Он открыл глаза.

Валя показывала рукой вверх. Вася неловко обернуся, морщиня лоб и увидел в синеве гигантское крыло. Над ними кто-то пролетал. Вася тут же отвернулся, глядя дико на Валю, потом снова оглянулся и рванул уд из чудесных глубин судеб и жизней, вековечной услады и тайны, вскочил, озираясь. Над островом пролетал бесшумно какой-то предмет… И это был парашют. Параплан. На стропах висел человек в мотоциклетном шлеме, из-под которого выбивались длинные волосы, на теплом верховом ветру развевалась борода. И он выворачивал голову, глядя на них, на рыжего мужика с торчащим удом и черноволосую девушку в лодке. Он поворачивался всем телом, пока стропы не перекосило и крыло парашюта не ушло косо вверх. Летчик тут же отвернулся, но, видимо, сделал это слишком резко, и крыло тут же чутко отреагировало и ушло в другую сторону. Летчик дернул за стропы, пытаясь выровнять парашют, но только сделал хуже. Крыло встало перпендикулярно воде, летчик перекувырнулся и с плеском рухнул в воду.

— Ху-уугу! — крикнула Валя, уже поднявшаяся в лодке и успевшая все увидеть.

— Вот дерьмо-то! — воскликнул в изумлении Вася.

Парашют пузырился на воде неподалеку от острова.

— Фася! — первой опомнилась Валя. — Он жа потонет!

Тут и Вася сообразил, что дело летчика плохо.

— Убирай! — крикнул он.

И Валя тут же принялась выкидывать все из лодки. Вася подхватил пустую лодку и побежал голышом к воде. Валя за ним с веслами, тяжело вздымая груди с коричневыми сосцами, отбрасывая темные волосы на спину.

Вася кинул лодку на воду и залез внутрь. Валя тоже хотела, но он ее остановил, бросив, что так будет быстрее. Вставил весла в уключины и поплыл.

— Скорей, Фасечка!

Он и так греб изо всех сил. Разноцветные пузыри парашюта на воде приближались. Но где же человек?

Подплыв, Вася нагнулся и схватился за край ткани, потянул. Ткань уже намокла и была тяжелой. Он напрягал живот, тянул и наконец из-под ткани вынырнула голова в шлеме. Безумные круглые глаза уставились на Васю.

— Т-тону!.. — хрипло выдохнул человек.

Вася взялся за весла, попробовал грести, но теперь мешал парашют. Голова человека ушла под воду. Вася сбросил край парашюта, начал грести одни веслом — и наконец оказался вблизи вновь выпрыгнувшей, как поплавок, головы с разинутым ртом в брызгах и солнце.

— Ха-аа!..

Вася протянул ему весло, и тот сразу же цепко ухватился.

— Ха-аааа… ааа-рры…

— Давай, давай, — говорил ему Вася, протягивая руку.

Но тот держался за весло, разевал рот и рвал зубами солнечный воздух, как волк плоть.

Это продолжалось довольно долго. Наконец человек откашлялся, отдышался и начал подтягивать лодку за весло к себе. Холодная пятерня судорожно сжала Васину ладонь. И он чуть не выпал за борт, отшатнулся, упираясь ногами в баллон.

— А! черлт! Хых!.. Тихо, тихо! Все… все в порядке! Спасен!

— А? А? — крикнул человек.

— Спасен! Все! Все! Не тяни меня так!..

И человек выпустил Васину руку и обхватил баллон, на миг затих.

— Сейчас… сейчас… — говорил Вася.

Человек молчал.

— Забирайся, — сказал Вася.

Человек собрался с силами и выбросил на баллон первым делом свою мокрую бороду. Выждав, начал вытаскивать из воды и все остальное. Но это было нелегко. Одежда намокла, летчик устал. Вася вцепился ему в ворот, потом перехватил за ремень. Минут десять они пыжились. И вот летчик оказался на дне лодки, наполняя ее водой, вздохами. Некоторое время он лежал молча и неподвижно, как настоящий утопленник, так что Вася забспокоился и окликнул его:

— Эй, парашютист!..

И тот открыл глаза.

— Аки Икар и Иона… — хрипло проговорил он.

— Василий, — представился Вася.

Парашютист помолчал и спросил:

— Не Иваныч?

— Сергеевич.

— Уф… А похоже, что ангел, — проговорил парашютист Аки Икар-Иона.