Александр Казимиров - Бульварное чтиво

Изольда с детства играла в школьном театре. Могла часами стоять перед зеркалом и отрабатывать мимику. Хорошая память хранила сотни фраз, принадлежащих разным литературным героям. «Я стану великой актрисой!» — думала Изольда до тех пор, пока судьба не свела ее с Лобовым. Сорокалетний, хлебнувший в жизни лиха он очаровал Изольду своим влиянием на окружающих. Его харизма гипнотически воздействовала на девушку и подчиняла Лобову беспрекословно. Он втянул «актрису» в криминальный бизнес, и та ни капли не жалела об этом. Шагая по скользкой дорожке, Изольда испытывала ни с чем несравнимое удовольствие. Она настолько привыкла к коктейлю из опасности и авантюры, что уже не представляла свою жизнь иначе. Стоило на короткое время остаться без дела, как недостаток адреналина давал о себе знать — не хватало риска — своеобразного наркотика, опьяняющего и поддерживающего тонус. Лобов старался не оставлять без занятия курочку, несущую золотые яйца. К тому же Изольда нравилась ему, и иногда они просыпались в одной кровати. Бесчисленные ищейки криминального авторитета днем и ночью вынюхивали, кого можно безнаказанно обобрать с помощью силы или обмана.

По дороге к дому Степа помог преодолеть лужу миниатюрной девушке. Поддерживая за руку, он вел ее по бордюру и украдкой рассматривал. Лицом она напоминала покойную мать на фотографии в альбоме. Степа подумал, что та именно так и выглядела при жизни. Первое время случайные знакомые созванивались, потом стали встречаться.

— Хомячок, уж не завел ли ты себе подругу? — интересовалась одряхлевшая бабка, шамкая сжеванными губами.

— Ну что ты, бабуля! — скрывал свою тайну Степа.

Постепенно Изольда вытеснила из его головы все. Она позволяла целовать себя, но не более того. Рядом с ней Степа впервые ощутил себя мужчиной и желал испытать то блаженство, которое способна подарить только женщина.

— Извини, я не могу ложиться в постель с человеком, которого знаю без году неделю.

Степе ничего не оставалось, как ухаживать и всеми способами доказывать свои чувства. Он водил подругу в кино, читал стихи и делал скромные, ни к чему не обязывающие подарки. Казалось, прелюдия будет вечной, но как-то Изольда пригласила его к себе.

В вечернем платье с ниткой жемчуга на тонкой гордой шее она выглядела потрясающе. Степа смотрел на богиню во все глаза и не верил, что из всех мужчин она выбрала его, простого парикмахера с женскими манерами. Полумрак в комнате усиливал эффект таинственности. На диване валялись маленькие, расшитые золотыми нитями подушки. Ваза с фруктами, два фужера и позеленевший медный подсвечник на журнальном столике обещали подарить Хомячку новые, доселе не испытанные ощущения.

Шампанское быстро пошатнуло рассудок Степы, не знавшего вкус спиртного. Немного потанцевав, влюбленные погасили свечи. Изольда сразу догадалась, что опыта у Степы нет никакого. Всю инициативу она взяла на себя. Осторожно, словно боясь вспугнуть, Изольда передавала искусство любви разомлевшему от вина и ласки ухажеру. Лишенный невинности Хомячок пребывал на седьмом небе, или чуть выше. Изольда гладила его по впалой груди, вздыхала и прижималась.

— Тебе хорошо? — спросила она.

— Со мной такого не было никогда!

Степа неумело целовал ее в щеки, шею, губы. Изольда отстранилась, приподнялась на локте. На Степу в упор смотрели упругие груди с маленькими аккуратными сосками.

— Ты не мог бы мне помочь? — спросила вдруг Изольда.

Хомячок, не успевший остыть от эйфории, ликовал и был готов на любой безрассудный поступок.

— Какой разговор? Если в моих силах, то — конечно!

— Мне нужно полмиллиона, срочно! Понимаешь, маме необходима операция.

Просьба слегка ошеломила Степу. Но отказать он не посмел: было совестно. «Автомобиль немного подождет», — успокоил себя парикмахер и прижался к возлюбленной.

У сменщицы захворал ребенок. Степу попросили подменить ее и выйти на работу после обеда. Ни свет ни заря он вскочил с постели. Стараясь не шуметь, стал одеваться.

— Далеко ли собрался? Тебе же к обеду, — спросила разбуженная возней старуха.

— Спи, бабуль! Мне по делам надо.

По дороге Хомячок забежал на рынок за розами. Ему не терпелось удивить любимую внезапным визитом. Он представлял, как Изольда обрадуется, бросится на шею и увлечет его в неостывшую кровать. Хомячок поднялся на этаж, подошел к двери. Та к его удивлению оказалась незапертой. Парикмахер осторожно вошел и прислушался. В тишине квартиры сдавленно вскрикивала Изольда. Споткнувшись о чужие ботинки, Степа влетел в комнату. Картина, представшая перед глазами, ввергла Хомячка в шок! Заметив растерянного ухажера, Изольда с досадой спросила:

— Сережа, ты что, двери не запер?

Лобов нехотя сполз с возлюбленной Хомячка.

— Вот такие дела, мон ами! — сказал он поблекшему Степе.

Увиденное окончательно сбило парикмахера с толку. Обман и обида выжали из глаз слезы. Мир стал омерзительным и мутным.

— Я хотел бы поговорить.

— О чем? — Лобов взял из рук Степы букет и швырнул его на постель. — Это тебе, дорогая!

— Привыкай держать удар, малыш! — съязвила Изольда.

Самый дорогой для Степы человек внезапно превратился в бесчувственную куклу.

— Лобов, выпроводи его!

Хомячок не знал, как себя вести. Сначала он хотел выбежать в подъезд, но что-то его удерживало.

— Маму прооперировали? — выдавил он, то сжимая, то разжимая кулаки.

— Нет у меня никакой мамы!

Изольда встала с постели и накинула халат. Лобов подтолкнул Степу к выходу.

— Все, базар окончен!

— Это же нечестно! Ты мне должна…

— Нет, ты глянь на этого нахала! Я отдала ему самое ценное, а он разговоры о деньгах заводит! — Изольда указала пальцем на дверь. — Вон отсюда!

Степа повернулся к дверям, но Лобов схватил его за рукав.

— Может, за пол-лимона я тебя удовлетворю, а, Хомячок?!

Душный, горячий туман окутал Степу. Рассудок его помутился. Выхватив из кармана бритву, он чиркнул шутника по горлу. Лобов удивленно вытаращил глаза, схватился за кадык и рухнул на колени. Пульсирующая струя крови рванула сквозь пальцы, растеклась по полу. Изольда в ужасе отпрянула, прикрыв ладонью рот.

— Ты что? Это же шутка! Мы…

Лезвие из дамасской стали повторило смертельный трюк. Хомячок вытер бритву о пальто в прихожей и покинул квартиру.

Винт заплатил за снимаемую квартиру и бесцельно шатался по городу, вдыхая запах выпавшего снега и прелой листвы. По шоссе, надрывая клаксоны, мчался свадебный кортеж. Куклу в наряде невесты закрепили плохо, она елозила по бамперу и билась головой о решетку радиатора. «Вот так всю жизнь и этому семейству предстоит дергаться!» — Винт проводил взглядом кавалькаду автомобилей. Уворачиваясь от ветра, закурил. Его обогнала молодая женщина в короткой норковой шубке-разлетайке и ботфортах с огромными «золотыми» пряжками. Лихо заломленный берет из той же норки подсказывал: «Залетная. В этих местах такие бабочки не водятся!» Заметив интерес незнакомца, «бабочка» смущенно опустила глаза, взмахнула крыльями и пролетела мимо. Повторно их дорожки пересеклись в офисе фирмы, где Винт играл роль громоотвода — устранял проблемы с конкурентами. При виде дамы в финдиперстовом берете директор засуетился и взмок. Та поинтересовалась, кто главный?