Николай Коняев - Марсиане (сборник)

— Га–га–га! — заржал второгодник, и сразу же не захохотал, а как–то противно захрюкал Чиполлино. Борис, покраснев, бросился было к девушке, чтобы помочь ей подняться, но та испуганно взвизгнула, увидев его, и на четвереньках, как–то неловко перевалилась в лужу.

А тут к ней уже подбежала вернувшиеся женщины, помогли встать. Ну и видок был у нее! Даже Борис не выдержал и опустил глаза, а Федька с Чиполлино, хохоча, катались по скамейке. Грязная вода растекалась по белой юбке, на коленке сочилась кровь, перчатки почернели от грязи. Прихрамывая, девушка отошла на несколько шагов и оглянулась на ребят. Глаза ее сверкнули.

— Да иди ты, иди! — подтолкнула ее вперед тетка. — Не видишь разве, что у байбаков этих одно паскудство па уме. Иди! Там колонка есть, хоть умоешься.

И женщины завернули в ближайший переулок.

Второгодник еще погоготал немного, но потом замолк. Затихло и похрюкивание Чиполлино. Тихо стало на автобусной остановке.

— Во, бляха, шлепнулась! — Федька снова гоготнул. — Как она на четвереньках–то, бляха, рванула!

— А в грязи как валялась! — подтвердил Чиполлино. — Ногами еще дрыгала…

Борька думал, что они долго еще будут обсуждать происшествие, но ребята вдруг замолчали.

— Может, кайфануть, бляха… — предложил Федька.

— Где?

— Можно у нас, бляха, в сарае…

— Замерзнем… — неуверенно сказал Чиполлино.

— Тепло вроде… — второгодник расстегнул пальто. — Не замерзнем…

— А бензин ё?

— Ну… Батька вчера целую канистру припер. Он дрова пойдет пилить к Чебоксаровым. Меня агитировал.

— За самогонку?

— Хрен их знает, как они договаривались. Он мне, бляха, пятеру обещал. Ну, так пойдем?

— Пошли! — Чиполлино вскочил и одернул курточку. — Где наше не пропадало.

— А ты? — второгодник повернулся к Борису.

— Я не умею… Я не пробовал еще…

— Вот, бляха, и попробуешь… Все равно когда–нибудь начинать надо.

— Ну! — радостно хрюкнул Чиполлино. — Как отец говорит, раньше сядешь — скорее выйдешь.

— Не знаю… — Борис подхватил носком ботинка желтый камешек и подкинул его вверх. Камешек упал прямо посредине лужи. Брызгами грязи сыпануло вокруг. — Я вообще то домой собирался идти.

— Пошли с нами, бляха…

— Да ну его! Он же… — Чиполлино грязно выругался.

— Ты! Ну ты!

— А ну, стоп! — Федька положил свою увесистую ладонь на плечо Бориса. — Стоп, говорю, бляха!

И он сильно сжал плечо, удерживая Бориса на месте. Тот напрягся весь, но тут же расслабился — второгодник был гораздо сильнее его, и не удалось вывернуться из–под тяжелой ладони.

— Ша. Ты, Чиполлино, бляха, чего человека обидел?

— Чего я обидел? — отозвался Чиполлино. Он стоял на другой стороне лужи.

— Ладно, — Федька улыбнулся снова. — Тут ничего страшного, бляха, нет. Поблюешь вначале, а потом так потащит…

— Да кончай ты, второгодник, трепаться! — сказал Чиполлино. — Не хочет, значит, дурак. Надоело, честное слово, уговаривать.

— Пошли! — Федька легко подтолкнул Бориса вперед. — Не писай. Научишься и ты, бляха. Тут волю только иметь надо, чтобы себя пересилить. А когда потащит, сам все поймешь.

— А вначале… — Борис облизнул языком пересохшие губы. — Вначале как?

— Я же сказал, бляха… Вначале перебороть себя надо. Понял? Ну, мужество проявить, бляха.

— Ну! — Чиполлино весело хрюкнул. — Как пионеру–герою… Ты же книжки про них читал.

Федька–второгодник жил в деревянном доме, недалеко от пятиэтажек. Борису уже приходилось бывать у него. Они даже пили здесь один раз водку, когда Борису удалось стащить бутылку у пьяного отчима. Пили прямо в саду, за сараем. А на закуску рвали прямо с яблонь незрелые яблоки.

Этим садом и провел второгодник компанию к сараю. Уже когда подошли, Чиполлино захрюкал было, вспомнив что–то смешное, но Федька обернулся и погрозил кулаком.

— Ты чего, бляха?! Хочешь, чтобы мать услышала? Она так нам даст понюхать, что до каменных домов лететь будешь!

Чиполлино сразу смолк. Вообще, чем ближе они подходили к сараю, тем покладистее и оживленнее становился Чиполлино. А второгодник наоборот. Он напрягся, шагал впереди настороженно, точно следопыт какой. Выглянув из–за угла сарая, долго смотрел на дом, а потом махнул рукой: «Давай!»

Быстро нырнули в сарай, и Федька сразу прикрыл дверь.

В сарае — или это только показалось Борису? — было холоднее, чем на улице. В полутьме виднелась поленница дров. Когда глаза привыкли к грязноватому, тощему свету, Борис различил на полу чурку, на которой, должно быть, кололи дрова, рядом с чуркой валялся колун, в стороне громоздились ящики.

— Садись! — добродушно подтолкнул его второгодник к чурке. — Сейчас тебя, бляха, в комсомол принимать будем.

— Шевелись скорее. Парень в пионерах засиделся… — сказал Чиполлино и весело захрюкал.

— Тихо, бляха! — ругнулся Федька. Замер, прислушиваясь, потом шагнул в темный угол сарая и вытащил оттуда канистру. По пути поднял с пола помятую алюминиевую миску.

— Но учти, бляха, здесь не блевать… — предупредил он Бориса. — За сарай беги. Снегом потом зарой блевотину. Понял, бляха?

— Понял! — буркнул Борис и уселся на ящик рядом с Чиполлино.

— Не сюда, бляха! — цыкнул на него второгодник. — К выходу садись. Выбежать, бляха, не успеешь.

— А меня сразу потащило. — сказал Чиполлино. Зажав между коленями руки, он сидел на пустом ящике и, не отрываясь, смотрел на миску, которую поставил на чурбан Федька.

— Не ври ты, бляха, недоделанный! — Федька открыл канистру. — Нас же Хмырек вместе, бляха, учил нюхать.

— Ну, блевал, а что?

— А врешь тогда, бляха, чего?

— Я говорю: потащило меня сразу. Поблевал, снова понюхал, и потащило…

— А–а… Молодец, бляха… Хмырек говорил, что первый раз все блюют. Он тоже блевал вначале.

— Веселый парень Хмырек был… — сказал Чиполлино задумчиво. — Специально к тетке приехал на каникулы, чтобы попастись здесь.

— Ну — Федька осторожно наклонил канистру и плеснул в миску бензину. То ли он неправильно прицелился в темноте, то ли задрожали руки от тяжести, но бензином плеснуло вначале на чурбан, а потом уже в миску. Да и миску второгодник перелил. Через край. Дразняще легкий запах повис в воздухе. Борис сжал сплетенные пальцы. Хотелось уйти, но отступать было нельзя.

— Во, бляха! — опуская канистру на пол, сказал Федька. — Не вижу ни хрена.

— Хмырек тоже всегда через край лил! — сказал Чиполлино.

— Ну, — Федька потащил канистру назад, в темный угол. — А здесь, бляха, раздолье Хмырьку было. Бензину хоть залейся у нас.

— А где его нету, бензина? — осторожно спросил Борька.

— Бензин везде есть… — согласился Федька, возвращаясь назад. — Но в городе, бляха, его еще достать надо. Ну и место найти. Не то что у нас летом. Зашел в кусты и нюхай его, бляха, на здоровье.