Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

Идея Ивановна, закончив с картофельными узорами, оставила вилку в покое, одним махом допила свою порцию алкоголя и поинтересовалась:- Ваня?! Почему ты был небрит?

Дуня поперхнулась котлетой. Иван заботливо похлопал ее по спине, а потом пожал плечами:- Не до того было. Зато колесо поменял.

- Какая разница, бритый, не бритый, - встала на защиту внука баба Тоня, - все равно мимо не прошла, да, Дуняша?

- Мимо такого не пройдешь, - подтвердила Дуня и, вспомнив совместную дорогу, улыбнулась . - Потребовал за колесо довезти его до Москвы.

- Мой Ванечка не такой... Он... - начала возражать Идея Ивановна слишком громким голосом, но голос Антонины Марковна оказался громче:- Надо выпить! Давай-ка, Ваня, еще нам налей. За встречу.

- Мама, может, хватит по одной? - попыталась остановить Антонину Марковну дочь.

- За встречу - надо! - твердо прозвучал ответ.

Ваня поддержал инициативу и снова наполнил рюмки. Дуня подняла свою, а потом посмотрела прямо на Иду Ивановну. И точно таким же четким голосом, каким до этого говорила Идея, произнесла:- Ваш Ванечка и не такое может.

Сказала и сразу же почувствовала, как рука Ванечки безо всякого стеснения легла на ее коленку.

- За любовь! - провозгласила баба Тоня, после чего одним глотком осушила свою посуду.

Дуняша пыталась сдвинуть ладонь Ивана со своей коленки. Безуспешно. Идея Ивановна уловила момент борьбы и молча поджала губы.

- Ба, а ты кухен испекла? - поинтересовался Ваня. - А то я Дуне расхвалил и пообещал.

- Ида, ставь чайник, - тут же отреагировала раскрасневшаяся после настойки бабуля. - Вон стоит, красавец, под полотенцем. Дуня, ты пироги уважаешь?

- Я очень люблю пироги, Антонина Марковна, - ответила Дуняша и поднялась на ноги.

Ивану пришлось отпустить коленку.

Ужин на тарелках был съеден, предстояла смена посуды.

- Идея Ивановна, давайте я вам помогу.Пора было как-то налаживать отношения. Кажется, к такому же выводу пришла и Ида. Она молча кивнула головой, протянула Дуне свою тарелку, но пальцы разжала на мгновение раньше, чем требовалась, поэтому тарелка со звоном упала на пол.

- На счастье! - радостно предрекла баба Тоня.

Ваня с удивлением глянул на мать. Побледневшая Ида молчала. Что-то с ней было не так. Это даже Дуня почувствовала, оттого решила все взять в свои руки: собрала осколки, составила в раковину грязную посуду, спросила, где находятся чашки, и расставила их на столе.Чай заваривала баба Тоня, заметив мимо делом:- А ты хозяйка, Дунька.Пирог оказался вкусным. Наверное, котлета с картошкой тоже были замечательными, но из-за внутреннего напряжения не получилось по-настоящему насладиться ужином. Правда, после рябины на коньяке дышалось свободней, так что кухен был оценен по достоинству.

- Ваня, я тут тебе шарф на зиму начала вязать, - продолжала роль ведущего вечера Антонина Марковна, - а ты, Дуня, вязать умеешь?

- Шарф свяжу точно, - улыбнулась Дуняша.

И баба Тоня улыбнулась ей в ответ. После того, как чаепитие закончилось, и все поднялись из-за стола, Дуня поблагодарила женщин за вкусный ужин, негромко заметив, что, наверное, пора собираться в дорогу.

Идея Ивановна вздохнула, а бабуля заявила:- Вам пора будет завтра. А сейчас нечего! Поздно уже. У нас места много, всем хватит.Это был очень неожиданный поворот. Им надо в Москву. Обязательно. Сегодня. И вообще, для первого раза все прошло довольно сносно, но до настоящей непринужденности общения дело так и не дошло. Как сложившуюся ситуацию улучшить, Дуня не знала, а испортить - очень боялась. Она растерянно посмотрела на Тобольцева, ища в нем поддержку.

Но Иван вместо того, чтобы встать на Дуняшину сторону, закивал часто-часто, явно намереваясь переночевать в Коломне.

-Ваня, - зашептала она взволнованно, - я не могу, мне неудобно...

- На потолке спать неудобно! - прервала сбивчивый шепот баба Тоня. - И потом, мы тебе еще фотоальбом не показывали! Ты же не видела Ваньку в костюме танцевальном!

- Бааа... - Тобольцев закатил глаза.

- Ты знаешь, как Ваня умеет танцевать? - не обратила никакого внимания на комментарий внука Антонина Марковна.

- Знаю, - тихо ответила Дуняша, и почувствовала Ванину руку на своем плече.

- Евдокия, не переживайте, все в порядке, вы нас совершенно не стесните, - решила поучаствовать в разговоре Ида. - А если решите поехать сейчас, мы с Антониной Марковной будем волноваться, как вы доберетесь. У вас будет отдельная... - последнее слово она выделила голосом, - комната, переночуете со всем комфортом.

«Совершенно не стесните» прозвучало с точностью до наоборот, и Дуня почувствовала, что «стеснит, но воспитанные люди делают не то, что хотят, а то, что должны». Идея Ивановна продемонстрировала это виртуозно. Ваня бросил на мать быстрый выразительный взгляд и повел Дуню в гостиную, где уже расположилась на диване баба Тоня. Рядом с ней лежали фотоальбомы. Но Дуняша не сразу присела рядом. Сначала она подошла к пианино в углу. Крышка была закрыта. Рядом - стопка нот. А потом обратила внимание на книжный шкаф. Ей стало интересно, какие книги предпочитают в доме Вани. Оказалось, что примерно такие же стоят и у нее дома. А потом Дуня увидела фотографию, там же, в книжном шкафу. Ваня, совсем еще мальчишка, в танцевальном костюме. Вырез черной атласной рубашки до пояса, феерия блесток, убранные гелем назад волосы. Дуня улыбнулась. Он был таким забавным. Как раз тот самый возраст, когда подросток становится нескладным: тонкая шея, длинные худые руки, лицо нигилиста резко контрастировали с нарядом для страстных латиноамериканских танцев. Дуня была уверена, что Иван эту фотографию давно убрал бы подальше от глаз, но она очень нравилась маме и бабушке, поэтому приходилось терпеть.

Антонина Марковна заметила, как внимательно Дуняша рассматривает фото.

- А ты, значит, видела, как Ваня танцует, - решила она продолжить начатую на кухне тему.

Дуня вместо ответа кивнула.

- А что он танцевал? - не унималась бабуля.

- Танго, - едва слышно ответила Дуняша.

- Ванечка, ты танцевал танго? - в дверях появилась Идея Ивановна.

Иван некоторое время молчал, а потом произнес так же негромко:- У Ванечки не было выбора.

И Дуня обернулась. И поймала его взгляд. И утонула в нем.

Она не заметила, что именно в этот момент Ида очень внимательно и безмолвно наблюдала за обоими: Ваней и девушкой, которую он привел в дом. И она видела, какими глазами эта девушка смотрела на ее сына.

Все исчезло вдруг - комната, люди в ней, свет. И остались они вдвоем. И темный танцпол. И звуки гитары и скрипки. И ее взгляд.

- Я знаю, что тебе тогда было очень больно.

- Нам. Нам было очень больно.

- Да, верно. Нам.

И что-то изменилось в комнате. Напряжение не растаяло, но существенно убавило свой градус. И ощутился, даже практически увиделся взгляд-линия между Дуней и непривычно нервной, вытянувшей струной матерью. Натяжение струны ослабил звук беспардонно плюхнувшегося из рук Антонины Марковны на диван пухлого альбома с фотографиями. И, словно очнувшись, спокойным и почти теплым голосом Идея Ивановна вдруг спросила:- Что вы любите, кроме «Времен года», Евдокия?