Наталья Литтера - Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа

Да, она была лишней. На подоконнике лежали распечатанные фрагменты фотографий. Мужчины стояли, образуя маленький, но крепкий круг, держали в руках бокалы. Она ушла, чтобы не мешать. Возвратилась только на секунду - положить телефон рядом с кадрами.

*Тин, как обычно, встал на розлив. Себе накапал чисто символически, Ване и Росе - как положено. Поднял бокал.

- Ну, за успех нашего безнадежного дела?Ивану не понравилась фраза. И не понравилось, что мелькнул в дверном проеме бирюзовый сарафан. Дуня ушла. А, впрочем, может быть, и к лучшему. Ни к чему ей слышать то, что сейчас будет говорить Тин. А он мог быть иногда очень груб. Сейчас будет таковым в разговоре с «друзьями» Ракеты наверняка, намеренно.

С кухни послышался звук льющейся в раковину воды. Тобольцев поднял свой бокал.

- А ни фига. Дело наше правое. Победа будет за нами.

Кратко звякнули снифтеры. Тихий свои капли проглотил одним махом, Ваня пригубил - коньяк того заслуживал. А вот Ракета уважения к звездам на бутылке не проявил, и по примеру Тина замахнул в один присест, после чего тревожно уставился на друга. Тихий обернулся, изогнул бровь, заметив, что их оставили втроем. Однако комментировать не стал, молча протянул руки к принесенному телефону и распечатанным снимкам.

Дальше все делалось молча: сфотографировать, отправить сообщения. Тин выполнял все действия сосредоточенно, нахмурив лоб и поджав губы. Ваня потихоньку прихлебывал коньяк. Рося методично уничтожал тот же коньяк, но уже из бутылки, присовокупив к нему лимон.

Когда телефон с интервалом в несколько секунд просигнализировал сначала о доставке сообщения, а потом - о прочтении, лимона на тарелке не осталось, а коньяка в бутылке - на три пальца.

Друзья переглянулись. Слава потянулся было к бутылке, но потом одернул руку. А Тин принялся набирать номер.

Иван попытался отгадать, какую роль примерит для разговора Тихон. Ждал почему-то бравады, клоунады, чего-то напоказ. Но голос Тихого, когда он заговорил, был бесцветен, сух, ровен. Каждое слово он проговаривал четко и не торопясь, словно диктовал.

- Фото получили? Понравились? Хотите, чтобы я поделился ими с широкой общественностью? Или, может быть, с правоохранительными органами? Неважно, кто я. Называйте меня благодетелем. Нет, не вашим. Ростислава Ракитянского. Знакомое имя? Это плохо. Очень плохо, ясно?Почему-то по спине вдруг потянуло холодом, так, что Ваня обернулся к окну. Там, за ним, было жаркое летнее московское марево, и занавеска на окне не колыхалась. А холод полз по спине все ощутимей. И Тин все продолжал:- Вы должны забыть, что когда-то знали этого человека. Тогда я забуду о присланных фотографиях. Я достаточно понятно выразился?

Телефон Тихон положил на стол аккуратно. Но звук услышался громко, как щелчок. Тихий прокашлялся.

- Все, - сказал нормальным, своим, живым голосом. - Дело сделано. Поехали. - Наклонил голову, прислушиваясь. - Хозяйка посуду моет? Ваня, позови Евдокию, скажи, что мы уходим.

На кухне по-прежнему журчала вода. Но посуду никто не мыл. Вода текла сама по себе, а хозяйка сидела сама по себе. Сидела за столом, опершись одним локтем о его поверхность, а другой рукой терла лоб. Ноги Дуня поджала под стул. И выглядела ужасно уставшей и почему-то замерзшей. И вдруг еще - одинокой.

Слова не шли. Никакие. Зато прекрасно шли ноги.Присел на корточки перед ней. Потянул на себя руки, обе. Плюс тридцать за окном, а пальцы ледяные. Просто ледяные. Такие, что срочно захотелось отогреть. Дыханием. Губами. Но принялся энергично растирать ладонями.

- Извини. Мы уже уходим. Сейчас отдохнешь от нас.

- Да, - улыбка получилась вымученная, но рук Дуня не отняла. - Все в порядке, правда. Все хорошо. Просто... ну ты понимаешь. Волнительно.

- Понимаю. И спасибо тебе за все. Огромное. Пойдем, - Иван встал сам и потянул ее за руки. - Закрой за нами дверь.

Вчетвером в прихожей они едва помещались. Славка стоял у самой двери, Тин - между входной и кухней.

- Евдокия, я пока не решил, как мы с вами рассчитаемся за все, что вы сегодня для нас сделали, - Тин был по-прежнему серьезен, только голос звучал мягко. - Но мы с Ростиславом что-нибудь придумаем. Да, Ракета?Рося часто закивал, выдал десяток дежурных любезностей и дежурно же шаркнул ножкой.

- Ничего не надо. Это просто... просто помочь. Как друзьям помогают. А Ростислав Игоревич так помог с Пашей, и Ваня мне не раз... помогал. Не надо оплат.

Иван за ее спиной покачал головой. Дульсинея себе не изменяет. Никогда.

- А кто говорит про деньги, Дуня? - Тин все-таки улыбнулся, совсем немножко. - Не надо недооценивать нашу со Славой фантазию. Но на сегодня вам нас хватит, я так думаю. Так что позвольте откланяться и спасибо еще раз.

Из-за спины Тихого Ракета предпринял неуклюжую, но стремительную попытку облобызать ручку. Дуня испуганно отступила назад, почти вжавшись в Ивана, и спрятав за спиной руки. Он животом почувствовал, какие они, все еще ледяные.

Тин ловко поймал Ракету за воротник пиджака.

- Остынь, любвеобильный мой. Дуня, вы извините его, он с вашим коньяком свел близкое знакомство. И слегка нервничает, как вы понимаете. Слава, веди себя прилично, ты в гостях. А то вот сейчас свезу тебя до себя, и там нам обоим Варвара Глебовна лекцию прочтет о пагубном влиянии алкоголя на молодой неокрепший тридцатилетний организм. У нее ближе к ночи к таким лекциям прямо дар ораторский просыпается. Пока доедем, как раз ко времени поспеем.

- Не надо на лекцию к Варваре Глебовне! - Ракета высвободил свой пиджак из лап Тихого. Повел плечами. - Все осознал!

- Тогда пошли. Ваня, мы на улице ждем. До свидания, Дуня.

Она шагнула вперед, разрывая контакт тел. Придержала дверь. А потом подняла лицо и посмотрела на Ивана. В глаза прямо. И он вернул ей взгляд.

Долгий-долгий. Длинный-длинный. В полной тишине.

Сейчас бы никуда не уходить. Остаться. Закрыть дверь. Набрать Дуне полную ванну горячей воды и загнать туда. А самому в одиночку допить недопитый Славкой коньяк. А потом, когда она выйдет из ванной, теплая, розовая и разморенная - уложить в постель, укутать в одеяло и лечь рядом. Поверх одеяла. Просто лечь рядом.

Или залезть под одеяло и отогреть по-настоящему.

И ничего из этого сделать нельзя.

- Отдохни как следует, Дуня. И спасибо. За все.Еще одна ее улыбка через «не могу». Из всех сил не давая никому увидеть свою усталость и слабость. А их все равно видно. Дуня заправила выбившуюся прядь за ухо.

- Удачи тебе, автостопщик. Тебе и твоим друзьям.

Дверь за ним закрылась с мягким щелчком.

Девятое ЕЕ правило: «Всегда имей хороший коньяк на случай прихода гостей».

Дыра в сознании - в пару секунд. А потом память послушно выдала преамбулу.Хорошо, что коньяка они вчера купили только две бутылки...