Елена Лабрус - Грязная сказка

На ходу он снимал с себя обувь и ненавистные узкие джинсы, споткнувшись о которые, чуть не упал, пока добрался вслед за Таней до спальни.

Он срывал с неё одежду, испытывая какое-то дикое удовольствие от звука рвущегося кружева, больно впивающегося в руки. Развернул её спиной, заломил руки, и воткнул лицом в огромную двуспальную кровать.

Палец. Два. Язык. Она стонала и выгибалась ему навстречу, а ещё текла так, что не нужна была никакая смазка. Он зарывался лицом в эти гладкие складочки и с ума сходил от их влажности, их мягкости, их запаха. Запаха наслаждения, с которым сейчас не хотелось тянуть. Он намотал на руку её волосы, рывком дёрнул и вошёл. И начал двигаться, заставляя её подаваться ему навстречу. Он помогал себе рукой, заставляя её орать и сжимать бёдрами его руку. И это судорожное движение, которым она останавливала его руку, возбуждало его ещё больше. Он сам начал стонать, но не сбавлял темпа и не позволял Тане сбить этот ритм и гул нарастающей снежной лавины в голове. И она, наконец, накрыла его, заставив содрогаться и корчиться.

В той непереводимой брани на французском языке, которую выкрикивала Таня, он разобрал: «Жё тэм».

— И я люблю тебя, — прижал он её к себе. И неожиданно не привычная тоска накрыла его сейчас, а восторг. И счастье от того, что он держит в руках самое совершенное создание на земле — любимую женщину.

Её волосы прилипли к его мокрой груди и всё остальное в мире было сейчас так не важно. Главное, она была рядом, а с остальным он разберётся.

— Не хочу знать, как её зовут, — усмехнулась Таня, разворачиваясь, чтобы посмотреть на него. — Но передай ей при случае спасибо.

— Её зовут Таня, — поцеловал он её доверчиво подставленную шею. — Она может принимать любой облик, но имя у неё всегда одно.

— А ты по-прежнему любишь пожёстче?

— О, нет! — отпустил он её и встал. — Но ты будишь во мне какие-то тёмные силы, с которыми я не знаю, как справляться.

— Сегодня это была не я, — встала Таня и снова усмехнулась. — Я в душ. А потом будет ужин. Я надеюсь, ты голоден?

— Как тигр, — он успел поймать её за руку. Развернул, перехватил и поцеловал.

Она медленно вдохнула, отвечая, потом так же медленно выдохнула, а потом отстранилась.

— У нас вся ночь впереди.

— Нет, — покачал он головой. — Вся жизнь.

Шесть лет назад

ТАНЯ

Влад остался на ужин, на ночь, потом они провели вместе чудесный выходной, а потом он просто переехал к Тане.

Он вдохнул в её большую пустую квартиру жизнь, но при этом сумел остаться незаметным. Как солнечный свет, проникший сквозь распахнутые портьеры, он наполнил этот дом уютом и радостью, но не нарушил ничего, что было Тане важно.

Спал он тихо, по квартире двигался бесшумно, умел оставлять в ванной идеальную чистоту и мыл за собой посуду. И какие-то бытовые мелочи, которые так бесили Таню в Янисе, она совершенно не замечала за Владом. Может потому, что любила его до самых кончиков его аккуратно подстриженных ногтей, но от него никогда не воняло потом, он ни разу не разбрасывал свои носки, не перекрикивал телевизор, когда разговаривал по телефону, не забывал купить туалетную бумагу, если она просила и никогда не раздражался по пустякам.

Он окружил её такой заботой, что Тане искренне становилось страшно сможет ли она теперь жить без него. А ещё больше она боялась, что он вдруг предложит ей выйти замуж, потому что сейчас она никак не могла позволить себе разбить ему сердце. Слишком оно дорого ей. Но у неё обязанности перед Янисом, потерявшая веру в себя подруга и целый букет тайн с колючими и ядовитыми шипами, о которых Владу лучше было не знать. И она не знала сколько времени у неё получится балансировать на этом канате, прокинутом над пропастью, кишащей её демонами. И удастся ли вообще пройти до конца этот трудный переход от её одиночества к Владу, но пути назад у неё уже не было.

Впрочем, судя по болезненно сдвинутым к переносице бровям, которые омрачали его вечно прекрасное лицо, у Влада тоже не всё было гладко. И он тоже не стремился с ней делиться, возвращаясь вечерами.

Сегодня он выглядел особенно подавленным.

— Как прошёл твой день? — забрала она у него пакет и вздрогнула, когда его ледяное содержимое прикоснулось к ноге.

— Хорошо, — улыбнулся Влад искренне, но как-то вымученно, словно превозмогая боль. — Я купил тебе мороженое.

— Ух, ты! Ванильное, — заглянула Таня внутрь своей ноши, пока Влад не просто бросил на пороге свои туфли, а убрал их в нишу и аккуратно задвинул дверь.

Он вернулся, но её прихожая сохранила первозданную чистоту, Таня не уставала восхищаться тому, как у него это получалось.

Она разобрала покупки и накрыла ужин, пока он переодевался и принимал душ. Сегодня ей не нужно было ехать на танцы, поэтому она вернулась раньше.

— О, боже! — она увидела сбитые костяшки на его правом кулаке и потянулась, чтобы рассмотреть их поближе, но он убрал руку.

— Пустяки, — он постарался придать своему лицу равнодушное выражение, но не смог. Тяжело вздохнул, откинулся на спинку.

— Тебе не кажется, что у тебя слишком много секретов от меня? — накладывала Таня на его тарелку салат. — Ты ничем не делишься, отмахиваешься и делаешь вид, что всё в порядке, но я же вижу, что это не так.

— Да, это не так, — он взял было вилку, но положил её на место. — Но я не хочу посвящать тебя в это. Это неинтересно, это бизнес, это грязно, и, правда, тебе лучше об этом не знать.

— Может я сама буду решать, что мне интересно? — горка овощей появилась и на её тарелке, пока он молчал в ответ. — И я и так уже по уши в твоём бизнесе, хоть и по другую сторону баррикад.

— Вот ещё поэтому, — он снова взял вилку и вымученно улыбнулся. — Я не должен с тобой делиться, ведь ты наверняка используешь это против меня.

— Тогда поделись тем, что я не смогу использовать.

— А я наивно надеялся, ты скажешь, что не будешь этого делать, — он начал было есть, но снова остановился, осмотрелся по сторонам. — Может выпьем и никуда сегодня не поедем?

— Легко, — Таня принесла из холодильника бутылку вина и штопор.

И пока Влад открывал бутылку, поставила на стол бокалы. Проследила глазами как он положил на место штопор, выкинул пробку и снова сел.

— Ты ведь тоже ничем не делишься, — разливал он по бокалам рубиновую жидкость. — И думаю тоже из этих же соображений.

— Да, а ещё в каждом моём предложении обязательно будет фигурировать имя Кайрат, — он прикрыл глаза всего на долю секунды, но Таня заметила. — И вот именно для того, чтобы на твоём лице не появлялось это выражение, я и молчу.

— Я понял, — поднял он свой бокал. — И всё же я бы хотел знать о тебе хоть что-нибудь. Из прошлого. Из того, как ты жила эти шесть лет. Или в твоей жизни не было никого, кроме него?