Елена Лабрус - Грязная сказка

— Да, поделом им обоим, — решительно возразила вторая с крючковатым хищным носом. — Один заворовался. Второй тоже подонок из подонков.

— А что случилось, Лена? — подошла к ним третья, явно тоже услышавшая их разговор.

— Ты разве не знаешь? Безрукова же арестовали. Там такой шмон навели, маски-шоу, всё как в кино. Говорят, давно уже пасли его, подозревали в коррупции.

— Ой, да откупится он, — хохотнула первая. — Виданное ли дело министра юстиции и за решётку.

— Ходят слухи, наоборот, хотят процесс показательным сделать. Да с конфискацией имущества, всё чин по чину.

И Влад даже открыл рот, заслушавшись. Нет, такого подарка он никак не ожидал. И это даже было не его рук дело. Безруков явно схлестнулся с кем-то из высших эшелонов власти. И проиграл.

— Идёт, идёт, — зашептались тётки, и Влад тоже повернулся.

Отвешивая направо и налево поклоны, в меховой горжетке, прикрывающей её костлявые плечи, Ника Безрукова, страшная как смертный грех, но вызывающе-высокомерная, двигалась прямо к нему.

Лишь кивнув Владу, подошла к притихшим сплетницам, а он, заметив рыжее пятно на другом конце зала, поспешил ретироваться. Но до Тани дойти не успел, его окликнул знакомый предприниматель, с которым Влад работал. Назаров почерпнул новые сведения об аресте Безрукова, а ещё о Захаре, который лежал в больнице.

— Пока он в обычной палате, но у парня, говорят, кукушку совсем сорвало, — мужчина доверительно схватил Влада за рукав и шептал в самое ухо. — Его, говорят, избили, опустили, и по итогу ещё с моста заставили спрыгнуть. Или сбросили.

— С моста? В реку? — удивился Влад и отстранился.

— Да, с центрального моста. И даже на видео всё это сняли. В интернет даже просочились уже куски. Но так, без подробностей, просто унизительные. Как он там, рыдая, умоляет его пощадить.

— Ну, он и сам любил поиздеваться, особенно над девочками из тех, что поскромнее, — поморщился Влад.

— Вот, говорят, за одну из таких девочек его и наказали. А зная его боязнь воды, не удивительно, что крыша у него съехала после ледяной водицы.

Влад знал, что Захар боялся воды. В детстве он чуть не утонул и с той поры ближе, чем на десять метров не подходил ни к одному водоёму. Его и в бассейн то было не затянуть. Наверное, многие это знали. И в их компании, бывало, над Безруком подшучивали. Правда, не часто, потому что отгребали за эти намёки потом жестоко. Захар шуток не прощал, но, судя по всему, и ему знатно его выходки припомнили.

Только вот при упоминании моста что-то неприятно царапнуло Влада. Не замешана ли в этом Таня? Она могла не только заступиться за Женьку, но ведь и отомстить.

Влад откланялся и пошёл искать её по залу.

Но едва он подошёл к Тане, началась торжественная часть мероприятия. Поговорить им не удалось. Ника Безрукова поблагодарила всех принявших приглашения и объявила бал открытым.

— Полонез, — объявил церемониймейстер.

И быстрее, чем Влад успел сообразить, Таню уже подхватил какой-то дядечка с седыми бакенбардами, Женьке достался один из кавалеров, ходивший с ними на репетиции танцев вместе с женой. А растерявшемуся Владу протянула руку, затянутую в перчатку выше локтя, сама Ника Безрукова.

— Ты же самый красивый кавалер на этом балу, — улыбнулась она.

— Ты тоже отлично выглядишь, — ответил Влад на её неожиданную любезность, скользя в танце по залу, характерным для полонеза припадающим шагом.

— Не ожидала, что ты приедешь, — опиралась Ника на его вытянутую руку немного тяжелее, чем следовало. — Или приехал насладиться жалким зрелищем поверженного врага?

— Ты совсем не выглядишь убитой горем. Разве что вдруг стала подозрительно любезна.

— Слишком много зрителей, — улыбнулась Ника и перехватила его руку. — Но знай, всё, что ты обещал моему отцу, остаётся в силе. На свободе он или нет, теперь я владею всем, что принадлежало отцу. В том числе и его холопами.

— Неужели тебе не страшно? Ведь ты осталась одна, без поддержки.

— Одна? — усмехнулась она. — А я всегда и была одна. Сама по себе. И это мать пусть рыдает над этим похотливым недоноском. И носит передачки зарвавшемуся отцу, ставшему чересчур ленивым и слишком неповоротливым, как разжиревший лев.

Что-то слышалось в её словах жестокое, упрямое, такое, что заставило Влада задуматься, а не сама ли она приложила руку к аресту отца.

— Я собираю свою команду.

— Прайд, — подсказал ей Влад. — У львов стая называется прайд.

— Пусть, прайд, — гаденько улыбнулась она. — Но знай, что как отец, я не буду с тобой церемониться. Порву на части, если откажешься. Буду ждать тебя после аукциона в кабинете за библиотекой. Иначе твоя рыжая шлюха не выйдет отсюда живой.

Танец закончился для Влада так же неожиданно, как и начался. И он бросился искать по залу Таню с единственной целью — увезти отсюда куда-нибудь подальше и, желательно, навсегда.

Шесть лет назад

ТАНЯ

Женька, приехавшая с Владом, сразу показалась Тане какой-то виноватой. Испуганная, как нашкодившая кошка, ждущая справедливого возмездия.

В дамской комнате, куда утащила её Таня, прямо с порога пошёл разговор о видео, которое Женька получила от Тани накануне.

— Таня, я не знаю, как теперь мне с этим жить, — убивалась подруга.

— Твою мать, Женя, — выругалась Таня. — Сначала ты не знала, как жить без этого, теперь с этим. Что на этот раз не так?

— Это очень жестоко. У меня даже слов нет, как, — срывалась она на слёзы.

— А ты чего хотела? Чтобы ему пальчиком погрозили? Ай-яй-яй! Нельзя насиловать девочек. Нельзя их бить, привязывая к кровати. Нельзя выставлять на посмешище голышом на центральной площади. И в бассейне топить нельзя, — Таня упёрла руки в бока, нависая над прижавшейся к раковине подругой.

— Господи, Таня, — Женька прикрыла глаза. — Он же там плакал.

— А ты не плакала?

— Плакала, — убрала она руку. — Но сейчас мне кажется, что он меня пожалел, когда накачал наркотиками. Мне было не так больно, а временами даже весело. А он, — она согнулась, словно ей плохо, потом разогнулась, выдохнув. — Господи, он же описался со страха на том мосту.

— Я думала, ты не досмотришь до конца.

— Я досмотрела, и я не знаю… это ужасно. И в этом виновата я.

— Ты виновата? Ты?! — Таня посмотрела на неё брезгливо, как на тлю. — Да тут прямо манией величия попахивает. Знаешь, сколько у него было таких как ты? Таких же вот — униженных, сломленных, изнасилованных и молчащих, просто потому, что некому пожаловаться. Просто потому, что стыдно. И потому, что сами виноваты, согласились, поверили, прельстились его смазливой внешностью, его вниманием. А тех, кто не справился? Резал себе вены? Спрыгнул с восьмого этажа? Ты даже не представляешь сколько трагедий, сломанных судеб, исковерканных жизней из-за него одного. И из-за таких, как ты, не видящих дальше своего носа. Жалко ей.