Елена Лабрус - Грязная сказка

В своё следующее пробуждение Влад отметил, что за окном день. Его морозило. Кое-как он натянул на себя одеяло, но это не помогло согреться. Его трясло от озноба, но он чувствовал, что весь горит.

Аппарат внутренней связи ответил тишиной, словно умер или был вырублен из розетки, а Владу стоило таких трудов до него дотянуться. Он попытался встать, но ему было так плохо, что ноги не держали. Дрожали и подгибались. В полном бессилии он снова сел. Мутило. Он боком повалился на кровать.

— Лера! Тамара Викторовна! Кто-нибудь! — Влад кричал громко, как только мог, и так долго, сколько смог, но никто его так и не услышал. И он потерял сознание.

Влад уже не понимал, где галлюцинации, а где явь. Кроваво-красные пятна расплывались, когда он открывал глаза и вращались, когда его веки смыкались. Он не понимал это — шторы, обои или ткани балдахина, которым была оформлена его кровать. Куда бы он ни поворачивал голову — его преследовала багровая пелена, которая темнела с наступлением ночи и алела с наступлением дня.

Владу казалось, что кто-то заходил к нему в комнату. Он, облизывая потрескавшиеся губы, просил воды. Но или его не слышали, или всё это просто ему снилось. Он больше не разбирал, что реальность, а что бред. Он погружался в какие-то бессвязные обрывки воспоминаний, как в трясину, всё глубже и чувствовал, что обратно выбраться уже не сможет.

— Таня! — прошептал он. Её голос слышался так явно.

— Папа!

Влад улыбнулся. Девочка. Лет пяти. Темноволосая, с блестящими голубыми глазками. Именно о такой он всю жизнь мечтал. На ней почему-то тёплая куртка. А в руках потрёпанный плюшевый медведь.

Их нерождённая дочь…. Наверное, пришла пора им встретится… Наверное, это конец.

ТАНЯ

Такси остановилось у кованой ограды.

После долгого перелёта правильнее было поехать домой, отдохнуть, но, когда Таня что делала правильно. К дому Влада они с дочкой приехали прямо из аэропорта.

Пожилой охранник улыбнулся Софи и открыл для них ворота.

— А Владислав? — обратилась к нему Таня, набирая ещё раз номер, который не отвечал.

— Простите, я не знаю, — он развёл руками. — Машина его на месте, а где он сам мне не ведомо.

Они пошли по заснеженной дорожке к дому, и включённое освещение делало его похожим на настоящий сказочный замок.

— Мама, — сказала Софи заворожённо. — Снег — это так красиво.

Она подняла вверх своё личико, и крупные белые снежинки таяли на её розовых щёчках. Удивительная тишина. И снег, накрывший белым пушистым покрывалом всё вокруг, всё падал и падал.

— Пойдём, — позвала Таня дочь.

Не пришлось даже звонить. Дверь оказалась открыта.

— Тамара Викторовна! Влад! — позвала Таня, отряхивая плечи от моментально начавших таять хлопьев.

Вечер только начинался, но складывалось ощущение, что все уже спали. В гостиной горел свет, но кресло сдвинуто, ковёр загнут, как будто кто-то споткнулся, но торопился и, не оглянувшись, пошёл дальше.

Таня сняла с Софи шапку, чтобы дочка не вспотела. Было тепло, но сквозило чем-то нежилым и словно заброшенным.

— Тамара Викторовна! — заглянула Таня в кухню, и остатки засохшей еды её насторожили.

— Мама, а где папа? — шёпотом спросила Софи.

— Не знаю. Сейчас мы его поищем, — так же шёпотом ответила Таня. Эта гнетущая тишина её тревожила и заставляла прислушиваться.

— Влад! — крикнула Таня, поднимаясь по лестнице. Сжимая ручонку Софи она, не задумываясь, повернула налево к «своей» спальне и не ошиблась. — Влад! Господи, Влад!

На одну короткую секунду Тане показалось, что он умер. Так безжизненно откинута голова на смятые подушки, таким бледным было его лицо. Но Влад был жив. Таня невольно отдёрнула руки, таким он оказался горячим, но потом снова начала его тормошить.

— Влад, ты слышишь меня? Влад, — прижалась она к его лбу губами.

— Папа, — потянула его за руку Софи.

— Таня! — его веки дрогнули. Влад приоткрыл глаза.

— Папа! — привлекла его внимание Софи.

Он повернул к ней голову, улыбнулся счастливо и совершенно безмятежно и потерял сознание.

Машина реанимации как раз отъезжала от дома, когда свет её фар выхватил бегущую к дому со всех ног экономку. Врачи уверили, что сделают всё возможное, но состояние Влада критическое. Таня не знала, стоит ли тащить с собой в больницу уставшего ребёнка, но она решит это, как только выяснит, что тут произошло.

— Таня, что случилось? — запыхавшись, остановилась Тамара Викторовна, всё ещё оглядываясь.

— Это я у вас хотела спросить. Где вы были? Сколько дней он пролежал здесь один? — набросилась на неё Таня, прижимая к себе Софи.

— Я отпросилась. Владислав Эдуардович сам меня отпустил, — оправдывалась женщина. — С ним что-то случилось?

— Да, — опустила Таня Софи на крыльцо, и открыла дверь. — Он был без сознания, когда мы приехала. А где Лерка? Как вы могли бросить его в таком состоянии!

— Он же выгнал её. Валерия Александровна была в таком гневе. Смахнула вазу со стола, назвала меня сукой. И я уехала, а она ещё оставалась, — экономка теребила пуговицы пальто, словно не знала, есть ли у неё ещё работа.

— Звоните Елене Сергеевне. Пусть едет сразу в больницу.

— Я не уверена, прилетела ли она, — медлила экономка. — Она вроде отдыхала в Тайланде.

— Значит, звоните ей в Тай! — Таня в сердцах пнула и без того криво стоящее кресло и едва сдерживала слёзы. — У вас совсем глаз что ли нет? Он был болен, ещё неделю назад был болен, плохо выглядел, а сейчас его жизнь просто повисла на волоске.

— Мама, — испуганно прижимала к груди плющевого медведя Софи. — Папа умрёт?

Таня присела перед ней на корточки.

— Я думаю, сейчас у него есть очень веская причина жить. И ради тебя он будет бороться, — она обняла её. — Поехали, я увезу тебя к тёте Ляле.

— А ты? — отстранилась малышка.

— А я поеду к папе.

— Тогда я поеду с тобой.

В окна городской больницы уже пробились первые солнечные лучи, а Таня так и мерила шагами длинный коридор. Софи, укрытая Таниным пальто, устроила себе гнёздышко на кушетке и мирно посапывала среди своих игрушек, а Таня даже ни разу не присела. Она скинула сапоги, чтобы в больничной тишине не цокать, как лошадь на плацу, выпила с десяток чашек кофе, но не могла остановиться ни на секунду. Ей казалось, что пока она движется, сердце Влада тоже бьётся, но стоит ей остановиться, и оно тоже замрёт. Это было глупо, но Таня цеплялась за эту глупость, и не могла себе позволить присесть.

Операция, наконец, закончилась. Собственно, сама операция и длилась недолго. Уставший врач снял маску и к той информации, что Таня уже знала, добавил лишь два слова:

— Надеюсь, выкарабкается. Всё, что было в наших силах, мы сделали, теперь всё зависит только от него.