Пол Пен - Огоньки светлячков

Потом я спросил его, солнечный ли это свет проникает в нашу большую комнату сквозь щель в потолке? Отец не ответил, просто встал и вышел, оставив меня одного.

Чуть позже я выяснил, что папа ошибался, светляки действительно вырабатывали свет сами, благодаря химическим процессам в их организме. Не все, что говорил отец, было правдой.

– Я хотела узнать: ты плакал? – задала вопрос мама.

Я покачал головой.

– Но бабушка сказала, что ты плакал в ее комнате.

Я провел ладошкой по зеленому брюшку жука на глянцевой картинке. И этот свет ненастоящий.

Мама подошла к моей кровати.

– Не расскажешь мне, что случилось?

Я касался картинки той же рукой, которую сжала и обмотала четками моя сестра, когда взяла клятву.

– Ничего.

И сразу подумал о малыше. Вспомнил день, когда сестра рожала на столе в общей комнате. О том, как плач младенца раздражал отца. Он ведь никогда не брал ребенка на руки. Горло сжалось до боли.

– Эй, что с тобой? – спросила мама. – Почему ты сейчас плачешь?

Она похлопала меня по ноге, призывая подвинуться и освободить место для нее. Мама села, голова ее почти касалась матраса койки брата. Она погладила меня по щеке.

– Это из-за того, что ты живешь здесь?

Я замотал головой.

– Здесь мой дом, я хочу жить вместе со всеми вами.

Нос тихо свистнул.

– В чем же причина?

Я подумал пару секунд и ответил:

– Вы меня обманываете.

– Что ты такое говоришь?

Мне ведь так никто и не объяснил, кто был отцом ребенка сестры.

– Вы все знали, что Человека-сверчка не существует, что дверь в кухне не открывается. Вы знаете больше, чем мне говорите.

– Что ж, так поступают все родители. Это наша обязанность. Все родители знают намного больше, чем их маленькие дети.

– Я тоже хочу знать все.

– Поверь, в жизни есть вещи, которые совсем неприятно знать.

– Какие?

Мама вздохнула.

– Всему свое время, сынок.

– Видишь? Ты говоришь мне только то, что считаешь нужным сказать.

Я положил книгу себе на грудь, скрестил сверху руки и отвернулся.

– Хорошо. – Мама хлопнула в ладоши. – Спрашивай все, что хочешь. Обещаю, отвечу только правду.

Она повернула мою голову к себе и улыбнулась. Глаз ее привычно закрылся. Свет разбросал тени под складками на ее лице.

– Но только на один вопрос, – добавила мама.

Я вернул книгу на колени и перелистнул несколько страниц.

– Наверху живут все эти насекомые?

Мама кивнула.

– Все-все?

Она опять кивнула.

– А я смогу их однажды увидеть?

Мама подняла вверх палец.

– Ты мог получить ответ только на один вопрос, – нараспев произнесла она.

– Я смогу их увидеть? – упрямо повторил я.

Мама вздохнула и потрепала меня по голове.

– Ты ведь уже их видишь. – Она указала на книгу.

– Я имел в виду, по-настоящему, вживую. – Я произнес каждое слово отчетливо, выделяя интонацией, чтобы мама поняла, что я имею в виду. Она уже и так все знала.

– Ты не увидишь их, даже если выйдешь отсюда.

– Почему?

– Невозможно увидеть все сразу. Люди узнают о многих вещах лишь по книгам. Как ты сейчас.

Мама научила меня читать и писать. С помощью сестры я освоил математику. Географию объяснял отец.

– Ты не видишь этих жуков, но это вовсе не означает, что они для тебя не существуют. Они существуют здесь. – Она коснулась моего виска. – И здесь. – Палец ткнул меня в грудь. – Это самое главное.

Я улыбнулся.

– Там, наверху, есть люди, которые умирают, так и не увидев моря, – продолжала мама. – При этом многие живут совсем недалеко от него. – Она прижала ладонь к моей груди. – Будь мы сейчас наверху, ничего бы не изменилось. Я укладывала бы тебя спать, ты бы читал свою книгу о насекомых и наверняка спрашивал бы, почему не видел ни одной из этих удивительных бабочек.

Мама подцепила пальцем страницы книги и открыла ее на самой первой, где была изображена салатового цвета бабочка с двумя хвостиками внизу на крыльях. Actias luna.

– Думаешь, их многие видели? Смотри, она похожа на воздушного змея. Поверь, я никогда не видела такую бабочку вживую. И почти никто не видел.

Я задумался, выпятив нижнюю губу, потом произнес:

– Но ведь человек, сделавший эту фотографию, видел.

Мама рассмеялась, выдвинула вперед губу, и я тоже рассмеялся.

– Почему мы живем здесь?

Мой вопрос удивил маму, я видел это, хотя она и старалась скрыть это за улыбкой.

– Почему мы живем здесь? – повторил я.

– Я обещала дать ответ лишь на один вопрос, а ты уже сколько задал?

– Почему мы здесь? – спросил я, не собираясь сдаваться.

Лицо мамы стало мрачным. Она закрыла мою книгу и встала, чтобы убрать ее в ящик тумбы.

Вернувшись, она не села рядом, лишь наклонилась, чтобы поцеловать меня в щеку, а потом пошла к двери. Остановилась у входа, повернулась и произнесла:

– Потому что мы не можем находиться в другом месте.

Она выключила свет. Теперь ее силуэт был виден благодаря мельканию экрана телевизора.

Переступив порог, она задержалась на мгновение и добавила:

– Как и все остальные люди.

Мама плотно закрыла дверь, оставив меня в полной темноте.

Следующим вечером, перед ужином папа подошел к столу и взял с середины столешницы нож. Мама клала все приборы в центр, а мы их потом разбирали. Бабушка всегда проводила ножом по руке, чтобы понять, какой стороной резать. Папа взял один из тех, что больше, с коричневой ручкой. Ладонь другой руки он прижал к столу, раздвинув пальцы.

– Смотри, сын, – обратился он к брату, – так делали во вчерашнем фильме, помнишь? – Папа принялся тыкать ножом в стол между пальцами, сначала медленно, потом все быстрее, и вскоре стук напоминал бешеный топот копыт несущегося табуна лошадей, как в его любимых вестернах.

Брат хохотал все громче, спазмы гортани затрудняли дыхание. Он раскачивался на стуле и, оттолкнувшись, хлопал в ладоши. Один раз он промазал, и ладонь попала в плечо. Сестра отвернулась и стала смотреть в коридор, видимо не желая быть свидетелем подобного зрелища.

Мама принесла кастрюлю. Крышки сверху не было, и ее лицо заволок полупрозрачный белый пар. Мама поставила ее на край стола и поймала в воздухе руку отца. Она явно не хотела, чтобы он продолжал демонстрировать развлечения, больше подходящие для салуна.

– Закончил? – спросила сестра, когда удары ножа стихли. Несколько секунд она сидела не поворачиваясь, желая удостовериться.

Затем белая маска все же повернулась к нам, и тогда мы увидели кровь.

Она появилась внезапно.

Темно-красная полоса на белом фоне, словно кровоточила маска. Сестра заметила ее последней. Она как ни в чем не бывало потянулась к половнику, когда на край прорези для рта упала капля.

– У тебя кровь, – сказала мама.