Мария Дуэньяс - Нити судьбы

Дверь кабинета отворилась, и вновь появилась обслуживавшая нас девушка со стопкой полотенец в руках. На этот раз она взялась за меня, а я тем временем, продолжая покорно лежать в кресле, не сводила глаз с ширмы, из-за которой вот-вот должна была выйти англичанка. Она действительно скоро появилась: в типично английском твидовом костюме, — но при этом повернула голову так, чтобы я не разглядела ее лицо. Я заметила, что у нее светлые волнистые волосы. Женщина взяла с маленькой скамейки у стены кожаную сумку, показавшуюся мне смутно знакомой: я совсем недавно видела у кого-то точно такую, и подобную вещь нельзя было приобрести в те времена в испанских магазинах. Потом она протянула руку за оставленной на табурете красной коробочкой сигарет. И тогда я ее наконец узнала: эта женщина, курившая «Гравен А» и вышедшая из кабинета с лаконичным «до свидания», была женой капитана Алана Хиллгарта. Той самой, которую я видела несколько дней назад под руку с мужем на ипподроме, где суровому шефу британской разведки в Испании пришлось изрядно поволноваться из-за нависшей надо мной угрозы оглушительного провала.

Мануэл да Силва ждал меня в баре гостиницы. У барной стойки было много народу: компании, пары, одинокие мужчины. Едва миновав двойную дверь, ведущую в зал, я узнала его. И он тоже понял, что это я.

Он был в светлом смокинге, худощавый, статный, темноволосый, со слегка посеребренными сединой висками. У него были холеные руки, завораживающий взгляд и элегантные манеры. Он держался как настоящий покоритель сердец. Но в то же время в нем было нечто большее: нечто такое, что я почувствовала сразу, едва мы обменялись приветствиями и он, пропустив вперед, провел меня на террасу, выходившую в сад. Что-то в нем тотчас заставило меня насторожиться. Ум. Проницательность. Решительность. Искушенность. Чтобы обмануть этого человека, явно недостаточно нескольких обворожительных улыбок, милых гримас и кокетливых взмахов ресниц.

— Вы не представляете, как мне жаль, что я не могу с вами поужинать, но, как я уже сказал вам по телефону, у меня назначена встреча, запланированная несколько недель назад, — произнес да Силва, галантно придерживая для меня кресло.

— Ничего страшного, не беспокойтесь, — ответила я, усаживаясь с притворной томностью. Подол моего платья из газа цвета шафрана почти коснулся пола, я изящным движением откинула волосы на свои обнаженные плечи и положила ногу на ногу, выставив напоказ остроносую туфельку. Я заметила, что да Силва ни на секунду ни отводил от меня взгляда. — К тому же, — добавила я, — я немного устала с дороги, так что, наверное, лучше пораньше отправиться спать.

Официант поставил на столик перед нами бутылку шампанского в ведерке со льдом и два бокала. С террасы открывался вид на роскошный сад; уже смеркалось, но все еще напоминали о себе последние лучи солнца. Легкий бриз свидетельствовал о близости моря. Пахло цветами, французскими духами, солью и зеленью. Из внутреннего зала доносились звуки фортепиано, а за соседними столиками слышались беззаботные разговоры на разных языках. Изможденный и пыльный Мадрид, который я оставила меньше суток назад, внезапно показался мне далеким черным кошмаром.

— Должен вам кое в чем признаться, — объявил да Силва, как только шампанское было налито.

— В чем же? — спросила я, поднося бокал к губам.

— Вы первая марокканка, с которой я познакомился в своей жизни. Сейчас в этих местах полно иностранцев самых разных национальностей, но все они из Европы.

— Вы не бывали в Марокко?

— Нет. И очень сожалею об этом — особенно если все марокканки такие, как вы.

— Это восхитительная страна с замечательными людьми, но, боюсь, вам было бы сложно найти в Марокко много таких женщин, как я. Я не типичная марокканка, поскольку моя мама испанка. Я не мусульманка, и мой родной язык не арабский, а испанский. Но я обожаю Марокко: ведь там живут мои близкие, там мой дом и мои друзья.

Я вновь отпила шампанского, довольная тем, что удалось обойтись минимальной ложью. В последнее время обман стал неотъемлемой частью моей жизни, но я чувствовала себя гораздо увереннее, не слишком им злоупотребляя.

— А вы прекрасно говорите по-испански, — заметила я.

— Я много работал с испанцами: у моего отца долгое время был компаньон из Мадрида. До войны — я имею в виду испанскую гражданскую войну — я довольно часто ездил по делам в вашу столицу. Но в последнее время больше занят другим бизнесом и поэтому реже бываю в Испании.

— Наверное, сейчас не самый лучший момент.

— Кому как, — с некоторой иронией произнес он. — У вас, похоже, дела идут превосходно.

Я в очередной раз улыбнулась, спрашивая себя, что же ему обо мне рассказали.

— Я вижу, вы хорошо информированы.

— Всегда стараюсь быть в курсе событий.

— Что ж, не стану отрицать: с моим маленьким бизнесом дела обстоят неплохо. В общем-то, как вы знаете, именно поэтому я сейчас здесь.

— Чтобы привезти в Испанию лучшие ткани для нового сезона.

— Именно так. Мне сказали, вы продаете великолепный китайский шелк.

— Хотите знать правду? — спросил да Силва, подмигнув мне с притворно заговорщицким видом.

— Да, разумеется, — понизила я голос, принимая игру.

— В действительности я не знаю, так это или нет, — рассмеявшись, пояснил он. — Не имею ни малейшего понятия, что представляет собой шелк, который мы импортируем из Макао: сам я этим не занимаюсь. Все, что касается текстиля…

В этот момент к нам осторожно приблизился худощавый молодой человек с тонкими усиками — вероятно, секретарь Мануэла да Силвы; он извинился по-португальски и, наклонившись к уху своего шефа, зашептал что-то неразборчивое. Я сделала вид, будто любуюсь погружавшимся в сумерки садом. Там только что зажглись белые шары фонарей, а вокруг не стихали оживленные разговоры и аккорды фортепиано. Однако, несмотря на безмятежную обстановку, я не позволяла себе расслабляться и внимательно следила за тем, что происходит перед моими глазами. Я чувствовала, что появление секретаря скорее всего заранее спланировано, и расчет был совершенно простым: если мое общество не покажется интересным, да Силва тотчас под благовидным предлогом исчезнет, сославшись на внезапно появившиеся дела. Решив же, что я стою его времени, он просто отошлет своего человека.

К счастью, он выбрал второй вариант.

— Как я вам уже сказал, — продолжил да Силва, едва секретарь удалился, — я лично не занимаюсь импортируемыми тканями. То есть, разумеется, я в курсе всех данных и цифр, но ничего не знаю об эстетической стороне товара, которая, как я полагаю, как раз вас и интересует.

— Возможно, кто-нибудь из ваших сотрудников сможет мне помочь, — предположила я.