Мария Дуэньяс - Нити судьбы

— Устраивает, — сказала я, поднимаясь и направляясь к Маркусу.

— Так, значит, я заработал свою награду?

Я ничего не ответила. Просто подошла к нему, села на колени и наклонилась к уху. Моя припудренная щека коснулась свежевыбритой кожи, а губы, покрытые блестящей помадой, зашептали в нескольких миллиметрах от его мочки. Я заметила, как он напрягся, почувствовав мою близость.

— Да, ты заработал свою награду. Только я могу оказаться отравленным подарком.

— Возможно. Так что теперь моя очередь узнать кое-что о тебе. Я оставил тебя в Тетуане молодой простодушной модисткой, а спустя годы встретил в Лиссабоне настоящей дамой, в компании совершенно неподходящего человека. И хотел бы узнать, что произошло с тобой за это время.

— Сейчас ты все узнаешь. И чтобы у тебя не осталось никаких сомнений, услышишь это от другого человека, с которым, я думаю, хорошо знаком. Пойдем со мной.

Обнявшись, мы прошли по коридору в гостиную. Издалека я уловила громкий голос отца и снова вспомнила день нашего знакомства. Сколько перемен произошло с тех пор в моей жизни. Сколько раз мне доводилось тонуть и удавалось выплывать. Но все это осталось уже в прошлом, и миновали те дни, когда приходилось оглядываться назад. Теперь предстояло сконцентрироваться на настоящем. Встретиться с ним лицом к лицу и подумать о будущем.

Я решила, что двое других гостей уже прибыли и все шло как задумано. Дойдя до гостиной, мы с Маркусом отстранились друг от друга, хотя продолжали держаться за руки. И вот перед нами предстали те, кто дожидался нас в компании моего отца. Я улыбнулась. Между тем на лице Маркуса не появилось даже намека на улыбку.

— Добрый вечер, сеньора Хиллгарт, добрый вечер, капитан. Очень рада вас видеть, — произнесла я, прервав разговор, который они вели.

В комнате повисла тяжелая тишина. Тяжелая и напряженная, словно заряженная электричеством.

— Добрый вечер, сеньорита, — ответил Хиллгарт через несколько секунд, показавшихся нам вечностью. Голос его звучал так, будто доносился откуда-то из пещеры. Темной и холодной пещеры, где начальник британской секретной службы в Испании, всегда все знавший или обязанный предвидеть, передвигался теперь на ощупь. — Добрый вечер, Логан, — добавил он чуть погодя. Его жена, на этот раз без маски на лице, как в салоне красоты, была так поражена, увидев нас вместе, что даже не сумела ответить на мое приветствие. — Я думал, вы уже вернулись в Лиссабон, — продолжал военно-морской атташе, обращаясь к Маркусу, и, опять выдержав бесконечно долгую паузу, добавил: — Не знал, что вы, оказывается, знакомы.

Я заметила, что Маркус собрался заговорить, но не позволила ему это сделать, стиснув ладонь, и он меня понял. Однако я не взглянула на его лицо: меня не интересовало, разделял ли он замешательство Хиллгарта и как отреагировал, увидев этих людей, сидящих в гостиной. Об этом мы могли поговорить и позже, когда все успокоится. Я не сомневалась, что у нас будет для этого достаточно времени.

В огромных светлых глазах жены Хиллгарта я заметила невероятную растерянность. Ведь именно она, полностью посвященная в дела мужа, инструктировала меня насчет моего задания в Португалии. Вероятно, оба в этот момент пытались поспешно связать все концы, которые мне удалось соединить во время последней встречи с капитаном. Да Силва и Лиссабон, неожиданное появление Маркуса в Мадриде, одинаковая информация, принесенная нами с разницей в несколько часов. Все это, очевидно, не являлось простой случайностью. Как они сразу этого не заметили?

— Мы с агентом Логаном знакомы уже много лет, капитан, но довольно долго не виделись и сейчас пытаемся посвятить друг друга в то, чем каждый из нас занимается, — объяснила я. — Я уже в курсе некоторых обстоятельств его жизни — вы сами недавно помогли мне в этом. И подумала, что, возможно, вы не откажетесь и его проинформировать о моих делах. А заодно об этом мог бы узнать и мой отец. Ах, простите! Забыла вам сообщить: Гонсало Альварадо мой отец. Не беспокойтесь, мы постараемся, чтобы нас как можно реже видели вместе на людях, но поймите, что для меня абсолютно невозможно порвать с ним отношения.

Хиллгарт молча смотрел на нас каменным взглядом из-под густых бровей.

Я представила, как потрясен Гонсало — возможно, так же сильно, как и Маркус, — но ни один из них не произнес ни звука. Они оба, так же как и я, просто ждали, пока Хиллгарт переварит мою дерзость. Его жена, в смятении, решила достать сигарету и открыла портсигар нервными пальцами. Прошло несколько секунд неловкого молчания, во время которого слышалось лишь щелканье зажигалки. Наконец военно-морской атташе заговорил:

— Полагаю, если я все не разъясню, вы в любом случае сделаете это сами…

— Боюсь, у меня нет другого выхода, — сказала я, одарив его лучшей из своих улыбок. Это была моя новая улыбка — широкая, уверенная и слегка вызывающая.

Тишину нарушил лишь стук льда о стекло бокала, из которого Хиллгарт отхлебнул виски. Его жена, скрывая замешательство, снова сильно затянулась «Гравен А».

— Думаю, это справедливая цена, которую мы должны заплатить за все то, что вы привезли нам из Лиссабона, — наконец произнес капитан.

То, что я получила на этот раз, не было безликим букетом роз, который обычно посылал мне Хиллгарт, желая передать сообщение, зашифрованное черточками на ленте. Это не были экзотические цветы, присланные мне Мануэлом да Силвой незадолго до решения убить меня. В тот вечер Маркус принес мне нечто маленькое и почти незначительное: едва распустившийся бутон, сорванный, должно быть, с розового куста, чудесным образом выросшего у ограды весной, пришедшей на смену жуткой зиме. Это был крошечный, довольно чахлый цветок, полный достоинства в своей простоте и непритязательности.

Я не ждала и в то же время ждала Маркуса. Несколько часов назад он ушел из дома моего отца вместе с Хиллгартом: военно-морской атташе попросил его об этом, вероятно, желая поговорить без меня. Я вернулась домой одна, не зная, когда снова его увижу. Если это вообще произойдет.

— Это тебе, — сказал он вместо приветствия.

Я взяла маленькую розу и пригласила его войти. Узел галстука был ослаблен, словно это помогало Маркусу чувствовать себя менее напряженно. Он медленно прошел в центр гостиной: с каждым шагом, казалось, собираясь с мыслями и подбирая слова, которые намеревался произнести. В конце концов он повернулся и подождал, пока я подойду.

— Ты понимаешь, с чем нам придется столкнуться?

Я понимала. Конечно же, понимала. Мы бродили в настоящем болоте, в дебрях, полных лжи, где крутились невидимые механизмы, чьи шестерни могли легко нас уничтожить. Тайная любовь во времена ненависти и предательства — вот что было у нас впереди.