Анна Немзер - Раунд. Оптический роман
- Название:Раунд. Оптический роман
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент АСТ
- Год:2018
- ISBN:978-5-17-109160-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Анна Немзер - Раунд. Оптический роман краткое содержание
Раунд. Оптический роман - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я совсем мало знала про всю эту историю, долго не соотносила Тами с Ниной, потом свела концы с концами, не понимала, знакомы они или нет, – оказалось, что они никогда не встречались. Так никогда и не встретились. Когда мы стали организовывать в Берлине эту конференцию – этика, медиа, работа с прошлым, далее везде, – я поняла, что мне надо позвать их обеих. И что я хочу, чтобы они поговорили. Не знаю, кто дал мне право демиуржить. Я не понимала, как они могут не увидеться. Не помню уж, что я им плела. В общем, они согласились. В конце концов, им обеим тоже было интересно.
Дальше было дело простое.
Я: У меня много есть не столько вопросов, сколько отдельных тем для разговора. Я бы хотела начать с самого простого: насколько эта конференция вам показалась осмысленной?
Тами: Мне начинать? Я бы не хотела.
Нина: Да мне, собственно… мне очень понравилось. Очень полезно. Вот что я могу сказать.
Тами: Мне показалась абсолютно бессмысленной.
Я: Почему?
Тами: Простите, а чего вы хотели добиться? Вы собрали высокопрофессиональных людей, которые давно погружены в тему, плюс к этому вы назвали каких-то детей, которые… ну вы уровень себе представляете немножко? Я четыре часа читала лекцию по истории – как с Веймарской республики начала, так и не остановилась. Вон хриплю до сих пор. Ликбез – славная затея, но можно было бы обойтись малыми силами. К серьезному воркшопу это не имеет никакого отношения. Если вам нужна была от меня лекция или курс, я бы его прочитала.
Я: Это вопрос денег?
Тами: Это вопрос адекватного наименования и выстраивания мероприятия.
Я: Нин, ты согласна?
Нина: Пожалуй, да. Я не собиралась так решительно… но, конечно, получился сбой такой форматный… Дети совсем дикие. Это наводит на грустные мысли о подрастающем поколении.
Тами: Да не наводит. Никуда ничего не наводит. Поколения какие были, такие и остались. Идиотов и бездарей всегда хватало. Хотите просветительский проект – набирайте двести, учите их, останутся десять осмысленных.
Нина: Это очень… Я не согласна. Магистральное просветительство мы как-то, с божьей помощью, отменили уже.
Я: В какой момент?
Нина: Я уверена, что к моменту создания миноритарки… Ну, в общем, кафедральными методами никто больше не работает.
Я: Тами?
Тами: Ты же понимаешь, что я с этим никогда не соглашусь.
Я: Нин, но позиция Тами тогда понятна – и ясно раздражение на прошедший воркшоп. Если ты против кафедрального метода, то вот мы, казалось бы, пошли по этому пути, принципиально некафедральному. Все вместе со всеми. Студентов с налету окунают в глубину, профессионалы на ходу учатся называть лопату лопатой.
Нина: Да, пожалуй…
Тами: Я не вижу в этом ни малейшего практического смысла. Если мы говорим о случаях, о которых действительно стоит говорить, – о пограничных. Вы ставили вопрос о границах журналистского милосердия…
Я: Вот давай об этом подробнее. Ты один из инициаторов и самых активных авторов проекта «Стенограммы Страшного суда». Многие твои коллеги по этому проекту со всего мира сюда приехали и, кажется, остались довольны.
Тами: Мне совершенно плевать, кто доволен.
Я: Тем не менее давай поговорим про этот проект. У тебя, у нескольких журналистов из разных стран возникла эта идея – сделать серию фильмов о последствиях Катастрофы.
Тами: Давай сразу договоримся не бросаться словами. У Катастрофы есть одно прямое значение. Мы снимали не о ней.
Я: Хорошо, давай иначе: вы снимали фильмы о том, что происходит в разных странах после падения авторитарных режимов и, главное, после люстрации. Почему тебе пришла в голову мысль возвращаться к этому сюжету? Ты всегда занималась Россией, но почему тебе важно было вернуться к этой теме сейчас, когда виновные наказаны, когда акценты расставлены? И фильмы ваши – главным образом твои – особым милосердием не отличаются. Название говорит само за себя: вы судите. Заново. После состоявшихся судов и отсидок. Я вернусь еще к студентам, я не просто так этот вопрос задаю. Он именно про границы.
Тами: Ровно потому, что не могут здесь быть окончательно расставлены акценты. И я себе такой задачи не ставила. Есть степень прозрачности, которая не может быть достигнута. Я к этой цели не приду никогда, но насколько могу – буду приближаться.
Я: Есть ли в таком случае предел или хотя бы какой-то удовлетворяющий тебя результат работы с памятью?
Тами: Нет. Любая работа с памятью в твоем понимании… и многие твои коллеги так же действуют – это мемориал. Воздвижение мемориала. Вот чем вы заняты. Вы такие неравнодушные все. Я так действовать не буду. Предела и результата нет.
Я: Я хорошо понимаю, о чем ты. Какие есть альтернативы воздвижению мемориала?
Тами: Для начала забудьте все к черту слова «светлая память». Память не светлая. К свету никакого отношения не имеет.
Я: Ты не могла бы все-таки чуть конкретнее? Пример какой-то.
Тами: Ради бога. Возьмем Stolpersteine [14] Stolpersteine – «Камни преткновения», проект немецкого художника Гюнтера Демнига, представляющий собой мемориальные камни, вмонтированные в мостовую в память жертв еврейского нацизма.
, классический пример. Кажется, у Демнига была идея сделать их торчащими из тротуаров. Преткновение так преткновение. Пусть люди спотыкаются о память, пусть она бьет их мордой о мостовую. Потом муниципальные власти сказали, что горожане переломают ноги и так все-таки нельзя. Как ты знаешь, камни просто вмонтировали в тротуар. Все, в эту же минуту великий проект превратился в мемориал. Великий, но мемориал. Память, Аня, – это не свет, а мрак. Сломанные ноги. Экзема, там, я не знаю, язва двенадцатиперстной кишки, рвотный рефлекс. Какие еще примеры тебе дать? Память – это самая панковская идея бога, а бог не фраер. И нет света у памяти и срока годности у вины.
Нина: Ты сказала… Ты Сашке сказала, что нет в мире виноватых. Он мне рассказывал…
Тами: Я не вполне так сказала. Он услышал, как хотел. Зря сказала. Жалею. Есть в мире виноватые.
Нина: Для того чтобы так говорить, нужно быть совершенно уверенным… ну хотя бы в своей собственной невиновности, что ли…
Тами: Да. Я этого не отрицаю. Нужно быть уверенным.
Я: Ты уверена?
Тами: Да. Я выросла в стране, где нет компромиссов. Здесь вам не равнина, здесь климат иной.
Нина: Чего?
Тами: Высоцкий. Ты не слышала?
Нина: Нет, никогда. Как-то не приходило в голову. Мы другую музыку… Ну что-то, наверное, слышала в детстве…
Вранье, конечно. И Высоцкого она хорошо помнит. Просто как-то не принято было в этом признаваться. С музыкой все вообще не слишком ладно складывалось. Димка понятно что слушал. Ей никогда не нравилось, не могла она этого понять всего: должна быть гармония в музыке, а это все что вообще? Ну читают. Ну и называйте это поэзией. Биты эти тяжелые, бьющие в уши… Но уж в этом-то признаваться было точно западло. Весь Генсбур отправился на помойку, она теперь на всякий случай… любая «другая» музыка? – не слышала. А надрывчик у Димки был меж тем совсем высоцкий. Жить наотмашь, голос сорвать, кровища внахлест на голос, девки штабелями, реле там с ячейкой шалят, трудно объяснить. Но уж им-то она об этом не заикалась. Просто обстебали бы со всех сторон, че подставляться.
Шрифт:
Интервал:
Закладка: