Имре Уйвари - Особенный год

Скромная на вид, жена Лукача вскоре показала свой характер, предъявляя к мужу непомерные требования.

«Если ты не можешь обеспечить свою жену, тогда зачем же ты женился?» — упрекала она Лукача, который делал все от него зависящее, чтобы дома все было благополучно. Все свои деньги до последнего филлера он отдавал жене, а сам порой занимал у товарищей мелочь себе на обед. Скоро у них родился ребенок.

Прожили Лукачи полтора года, а потом развелись. Оказалось, что у жены Лукача прежде были любовники, с которыми она не порвала и после замужества.

С горя Лукач запил, потом за упущения по службе попал под суд военного трибунала и был демобилизован.

На судебное заседание пригласили и меня, так как я был непосредственным начальником лейтенанта Лукача.

— Скажите, — обратился ко мне на заседании прокурор, — что вы сделали для своего подчиненного?

Я молчал, а прокурор продолжал:

— Почему вы не поинтересовались, на ком хочет жениться ваш подчиненный?

Я уже собирался было ответить, что разрешение на брак дает не командир роты, а вышестоящее командование, как прокурор, угадав мои мысли, проговорил:

— В таких случаях легче всего переложить ответственность на других, но ведь именно вы были непосредственным командиром Лукача. Разве вы не могли дать ему добрый совет?..

Что я мог ответить? После суда я долго думал о случившемся и в конце концов пришел к выводу, что я, как командир, несу ответственность за каждый шаг своего подчиненного.

Позднее, когда лейтенант Секереш влюбился в девушку и встал на опасный путь, я уже не выжидал, а активно вмешался в ход событий, хотя некоторые и говорили, что это личная жизнь офицера, куда не позволено никому заглядывать. Я не только поговорил с Секерешем, но даже наказал его и не отступался до тех пор, пока он не одумался.

Вот и теперь я не успокоюсь до тех пор, пока не буду уверен, что Вендель сделал правильный выбор.

Для лейтенанта Лукача тогда самым важным было то, что девушка была симпатичной.

Я же прекрасно понимал, что одной миловидной внешности для крепкого, счастливого брака явно недостаточно.

Я поговорил с Венделем, и он рассказал мне, что его избранница окончила школу-восьмилетку, а теперь работает машинисткой в офицерском училище. Осенью же она хочет поступить в гимназию.

— И вы считаете, что она сможет идти с вами в ногу? — спросил я.

— Мы так хорошо понимаем друг друга, — ответил мне Вендель.

— Сейчас-то вы понимаете друг друга, а что дальше будет? Да и вообще, знаете ли вы, чего именно ждете от супруги, от семейной жизни?

Вендель с уверенностью ответил, что он не позволит супруге отставать от него. Вот-де она и в гимназию поступит, они будут вместе учиться, да и вообще он верит в их общее счастье.

Я задержал рапорт на несколько дней у себя, прежде чем направить его дальше по команде, так как хотел, чтобы у Венделя было время обдумать шаг, который окажет влияние на всю его дальнейшую жизнь, значительную часть которой он проведет в моей роте.

Целую неделю отделение лихорадило: всех волновал один вопрос — удастся или не удастся? Солдаты лейтенанта Секереша завоевали почетное звание «Лучший взвод», оставив далеко позади остальные взводы полка. А вот подчиненные лейтенанта Крижана, потерпев поражение на зачете по уставам, даже не были допущены к стрельбам, хотя они старались вовсю и хотели показать свои знания.

Теперь же лучшее отделение полка проверяла специальная комиссия министерства обороны. Лейтенант Крижан радовался этому, так как был уверен в своих солдатах. Барати неплохо подготовил своих солдат, хотя в течение года с ними пришлось немало повозиться.

Солдаты из отделения Барати готовились к этим стрельбам так, как в доме невесты готовятся к свадьбе.

За несколько дней до стрельб Барати, произведенный накануне в ефрейторы, тяжело вздохнув, сказал:

— Уж скорее бы все это кончилось!

— Почему вы так боитесь? — спросил я его.

Командир отделения улыбнулся:

— Человек всегда волнуется перед ответственным испытанием. Малейшая оплошность может испортить все дело.

— Не сокрушайтесь о том, что выше ваших сил!

Барати был не согласен с моим доводом.

— Кому же сокрушаться, если не мне? Меня совесть замучит, я ночью спать как следует не смогу…

Затем он начал рассказывать о своих солдатах. Я с удовольствием слушал, удивляясь тому, как хорошо он знает свое отделение. А с какой озабоченностью он рассказывал мне о своем разговоре с рядовым Шандором Дани!

— …Знаете, товарищ капитан, я иногда так злюсь на него, что даже говорить не могу, — закончил Барати. — Но что с ним делать? Я вижу, что он старается, только у него ничего не получается. Я помню случай, когда вы назначили его в команду для охраны одного важного объекта. Я хотел было заменить его, но Дани начал просить меня, чтобы я не делал этого.

Барати очень волновался за солдат своего отделения. Он сказал мне, что Иштвану Сабо следовало бы дать отпуск, так как родители его сейчас очень больны. Жаль, только, что время сейчас для отпуска неподходящее.

Все свои опасения он откровенно изложил мне. Когда же дело дошло до командования отделением, его словно подменили: перед строем подчиненных стоял строгий, но справедливый командир.

На стрельбище все шло своим чередом, благо, члены комиссии решили ни во что не вмешиваться, а лишь наблюдать.

Ефрейтор Барати вывел отделение на огневой рубеж и взглядом приободрил солдат, которые по его команде заняли свои ячейки.

— Огонь! — скомандовал ефрейтор, как только показались цели.

Антал Лукач тремя короткими очередями поразил дальний пулемет «противника», а затем перенес огонь на ближние цели.

Вот уже и второй пулемет «противника» оказался пораженным. И тут Барати заметил, как Дани дал очередь, подняв фонтанчики земли почти перед самым своим окопом.

— Что вы делаете?! — крикнул Барати.

И в тот же миг пожалел, что крикнул, так как этим все равно нельзя было спасти положение.

— Товарищи, спокойнее… Цельтесь внимательнее!.. — поправился ефрейтор.

Дани от стыда не мог поднять глаза на Барати, а когда отделение по команде стало подниматься в атаку, он в числе первых выскочил из окопа и побежал вперед.

И тут в окопах «противника» показались новые цели.

— Огонь! — скомандовал Барати.

Дани с короткой остановки расстрелял две цели, хотя и со второй очереди. Увидев, как цели скрылись в окопе, солдат оглянулся на Барати, словно хотел сказать ему: «Товарищ командир, видели?»

Еще бы Барати это не видеть: он все время следил за стрельбой Дани и Сабо!

Улыбнувшись, Барати одобрительно кивнул солдату.