Полина Жеребцова - 45-я параллель

Любопытная соседка из домика напротив, одинокая пенсионерка Клавдия Петровна, сунула нос в нашу калитку. Мужчины быстро ушли.

Во дворике около тридцати семей, и непонятно, кто приходил взламывать дверь.

Новые соседи по баракам, кроме миски для собак, украли у кошки Карины ошейник от блох. Наверное, решили, что им нужнее.

Отважившись на уборку домика-конюшни, в котором ремонт не делали последние полвека, я грустно вздохнула. До меня здесь никто не белил потолок, не переклеивал обои и не менял мебель, пропахшую мышами и сыростью. Отыскав прабабушкин пылесос, я засомневалась, стоит ли включать этот музейный экспонат в розетку? Пылесос выглядел как шар на крошечных шасси.

Одуванчик, услышав гул, который по звуку походил на ракетный ускоритель, села на задние лапы и обмочилась. Взгляд животного сделался мутным. Злосчастный пылесос я тотчас выключила. Мне стало очевидно, что в СССР создавались вещи такого сорта, что трудно сохранить рассудок даже домашним питомцам. Любое движение шторы или ветки дерева за окном заставляло теперь Одуванчик прыгать из угла в угол и мяукать от дичайшего ужаса. Пришлось прервать уборку, чтобы сходить в ветеринарную аптеку за успокаивающим кошачьим чаем.

По дороге на Нижний рынок я вспоминала про тягу местного населения к воровству и поражалась этому. Мне несколько дней подряд недодавали сдачу и пару раз пытались вытащить кошелек. Не зря среди чеченцев бытует мнение, что если зайти в российский автобус с пятью рублями в кармане, то выйдешь уже без них.

Шофер маршрутки, в которой мы ездили в ближайшую деревеньку, сурово обсчитал нас, а продавец в супермаркете уменьшил сдачу на одиннадцать рублей. Я возмутилась, и, пойманный с поличным, он убежал и спрятался в кладовой.

Мама предупреждала, что раньше сумки вспарывали бритвами и тащили блокноты, помаду, пудреницы, а не только деньги. Милиция на это внимания не обращала, иначе пришлось бы разбираться с тысячами жалоб.

Пожилая торговка на углу, видимо, решила воспользоваться моим задумчивым видом. В тазу с жареными семечками стояли на выбор два стакана, а рядом на картонке была написана цена. Я протянула продавщице мелочь. Она отодвинула пятидесятикопеечную монету в сторону и заявила:

– Вы дали мне не четыре рубля, а три с половиной! Эти пятьдесят копеек – мои!

Хотя я только что положила ей на ладонь четыре рубля.

Меня насмешила такая наглость:

– Скажите, вы бедны и воруете, чтобы выжить? Попросите, и я дам вам рубль. Зачем воровать пятьдесят копеек?

Торговка растерялась:

– Правда дадите рубль?

Я взяла стакан семечек, высыпала их в бумажный пакет и ушла.

В ветеринарной аптеке я купила лекарство под названием «Баюн». Кошка от «Баюна» чихала и морщилась.

– Что это с ней? – промычала мама, вернувшись от зубного врача.

– Она сошла с ума, – ответила я.

– Шутить изволишь? Загубила отличную кошку!

– Я не виновата, что пылесос воет так, словно мы на космодроме! Мне пришлось убирать без него.

Мама поймала Одуванчик:

– Узнаешь меня? Кто я, скажи?

Одуванчик пьяненько помявкивала.

– Я дала ей «Баюн», – объяснила я. – Поспит и забудет все, что было.

– Где бы нам для себя достать такого чая!

Одуванчик положили спать на кресло, а Карина и Полосатик жались к единственной в доме теплой стене, где горела газовая горелка.

Мы с мамой жили без холодильника, утюга и, разумеется, стирали руками. Несмотря на то что вода подогревалась на газовых конфорках, она моментально остывала. Купаться было негде. Но сильней всего мы переживали, что у нас нет холодильника. После голода в войну свежая еда была в приоритете. Засыпая в зимней куртке, я не чувствовала разницы между чеченской войной и мирной жизнью в русском городке. Мечты матери о лучшей доле казались мне наивными.

Просматривая газету «Все для вас», я искала объявления о ненужных вещах, предлагаемых бесплатно. Таким образом мы отыскали холодильник. Радости мамы не было предела:

– Посмотри, какие добрые люди! – сияла она.

Большой тарантас желтого цвета повез нас по нужному адресу. Мы вышли на остановке, где кто-то разбил стеклянную перегородку, и свернули к десятиэтажным домам, похожим на пыльные кусочки сахара, поднялись пешком на восьмой этаж.

К нам вышла женщина в оранжевом свитере и фиолетовых лосинах.

– Вы по объявлению? Забирайте холодильник! Муж давно вытащил его на балкон, отчего корпус, скорее всего, бьет током. Но у вас ведь даже такого нет?

– Нет! – честно сказали мы.

– Подарю вам ценную вещь. Безвозмездно! – Последнее слово хозяйка произнесла по слогам, как сова в мультике.

Я привыкла мыслить критически, поэтому с сомнением отнеслась к последней фразе, а мама холодильник поглаживала, видимо представляя, как положит в него картошку и консервы.

– Но вы же понимаете… – доверительным голосом заявила женщина. – Мы дарим, вы помогаете.

– Помогаем? – переспросила мама.

– Нужно отнести сгоревший ламповый телевизор вместе с поломанной стиральной машинкой на свалку. Лифт, как вы уже заметили, не работает. Вам придется вытащить их по лестнице. Не оставляйте у мусорных баков в нашем дворе, отнесите за пару кварталов. Понятно?

– Да, – ответила я. – Мне все предельно ясно.

Взяв за руку сомневающуюся маму, я развернулась, и мы вышли вон. Хозяйка старых вещей хлопнула дверью.

Сон сковывал веки, отчего хотелось не просыпаться, поскольку реальность была страшней любого кошмара.

Новое утро рождало безнадежность: я отчетливо понимала, что властям абсолютно наплевать на граждан. Выживает сильнейший, стараясь вскарабкаться на полмиллиметра выше того, кто ослаб и увяз в нищете и бесправии. Но уныние есть грех. Грех, недопустимый для того, кто стремится выжить. Нужно уметь отыскать в любой ситуации положительный момент. Вселенная – это ты. Когда мы умираем, наш мир перестает существовать.

– Что ты притихла? – спросила мама. – Обошли все фирмы в округе, никто не берет на работу, прописку им подавай! Нет прописки – нет человека! Об этом думаешь?

– Я хочу вернуться в журналистику.

– Как найти место в штате? – Мама мерзла, несмотря на то, что поверх свитера на ней была шерстяная кофта.

– В Ставрополе есть ведущая газета «Экватор», может быть, туда возьмут?

– Далеко от центра?

– Нужно ехать на троллейбусе в район Северокавказского университета.

Кошки суетились под ногами, доедая хлеб с килькой.

Со стороны кухни намело столько снега, что пришлось раскапывать банку с рыбой, примерзшую к подоконнику.

Я встала пораньше, чтобы вымыть волосы над жестяным тазом.

– Не забудь на обратном пути купить тетрадки! – крикнула мать, когда я выходила.