Евфимия - Тайны монастырей. Жизнь в древних женских обителях

Закономерен вопрос: отражалось ли пребывание в монастырях на состоянии здоровья их насельниц? Вопреки традиционному мнению, что физический труд, постная пища, а также спокойный психологический микроклимат в монастырях могли способствовать улучшению здоровья сестер, иногда имело место обратное. Так, в первые годы существования Сурского монастыря его послушницы жаловались о. Иоанну Кронштадтскому на холод в кельях, отсутствие одежды и обуви, тяжесть послушаний. Свой образ жизни в монастыре они описывали так: « Мы все ходим на кирпичный завод с 6 утра до 6 вечера, носим кирпич, песок; которые тес пилят; очень работа тяжелая; у которых сапог нет, ходят босые», «Мы все больные, простуженные и надорванные от непосильных послушаний ».

Безусловно, послушницы могли сгущать краски. Однако в первые годы существования Сурской обители жизнь в ней действительно не могла быть легкой. Это хорошо знают те, кто знаком с житиями святых, где скорби и лишения иноков только что основанных обителей описаны достаточно ярко и откровенно. В марте 1904 года послушница Сурского монастыря Анна Семакова писала о. Иоанну: « Мне очень тяжело живется, а здоровье мое слабое, часто болит горло и грудь, кашляю иногда кровью ». Судя по письму, эта послушница страдала тяжелой и запущенной формой туберкулеза и в монастыре ее заболевание прогрессировало. Хотя с учетом того, что послушницы, больные туберкулезом, происходили из бедных крестьян, сложно сказать, где им жилось лучше, – в миру или в монастыре, где они были сыты, одеты и имели крышу над головой. Если вспомнить признания послушниц Сурского монастыря, что они «на воле-то всего натерпелись, и голода, и холода», последнее представляется наиболее вероятным.

Прочитав эту главу, современный читатель сделает, пожалуй, неутешительный вывод: медицинская помощь в северных женских обителях была явно не на высоте. Но стоит ли винить в этом насельниц монастырей? Вряд ли. Ведь по большей части северные обители были бедными, еле-еле сводившими концы с концами. Где им было нанимать фельдшеров, закупать лекарства или открывать больницы, если вопрос стоял иначе: как бы выжить самому монастырю?

Кроме того, в монастырях практически не было собственных медработников. И не всегда в монастыри приходили здоровые люди. Туда уходили и больные, даже тяжелобольные. Поэтому пусть читатель не удивляется и не ужасается тому, что в Сурском монастыре умирали от туберкулеза молодые послушницы. Смертельной болезнью они заразились, еще живя в миру, в лишениях и нищете. Так что годы, проведенные в монастыре, возможно, были самыми счастливыми в их жизни.

Очень сложно предполагать, как обстояло бы дело с монастырской медициной, если бы история жизни северных обителей не была оборвана богоборцами. Поэтому не стоит судить о ней строго – слишком уж недолгим оказался век у большинства женских обителей.

Прежде чем приступить к рассказу об искушениях, нарушавших мирную жизнь северных обителей, попытаюсь объяснить, почему я, хотя и не без колебаний, все-таки берусь за эту тему. Одной из причин этого является то, что в газетах периодически появляются статьи, авторы которых изображают женские монастыри этакими «обителями строгого режима», с порядками чуть ли не лагерными.

Думаю, что такие статьи не будут шокировать читателя, если он будет знать, что во все времена в монастырях нет-нет да и возникали конфликтные ситуации. Причем бывало и так, что нерадивые иноки даже изгоняли из обителей их настоятелей, даже святых. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочесть жития преподобных Феодосия Сийского или Трифона Вятского, которых жестоко обижали их собственные ученики и подчиненные. И если помнить, что преподобный Феодосий Сийский по наветам иноков своего монастыря был сослан в другой монастырь, а преподобному Трифону, изгнанному из основанного им монастыря, его недруги отказывали даже в последней милости – возможности умереть в этой обители, – все, о чем пойдет речь ниже, не покажется ни страшным, ни соблазнительным, потому что во все времена враг рода человеческого, диавол, воюет с христианами; в особенности – с монахами. По словам архиепископа Иоанна (Шаховского), « …никакие одежды, ни самый постриг не избавляют человека от духовной борьбы… До самого исхода с земли человеку надо бодрствовать, нигде он не застрахован от дьявольских нападений – извне или изнутри. И великие слова молитвы: “Избави нас от лукаваго” – не символика духовная, а путь необходимейшей защиты человечества от реальности зла, а также от самонадеянности, самоуверенности и беспечности ». О том, что это правда, знает каждый православный человек – как монах, так и мирянин. Поэтому православные люди, читая о внутримонастырских смутах, не смущаются, понимая, кто их истинный виновник. А журналисты-атеисты винят во всех грехах самих монахов, не догадываясь, что те – не виновники, а жертвы того страшного, коварного существа, которого называют «отцом лжи и человекоубийцей от начала» (Ин. 8, 44).

Кроме того, православные люди, в отличие от сектантов, не скрывают, что, по словам святого апостола Павла, сокровище веры «носят в глиняных сосудах» (2 Кор. 4, 7), поэтому не боятся говорить о церковной истории правду, даже если иногда она бывает горька. И, безусловно, я буду излагать печальные факты из истории северных женских обителей совсем иначе, чем это бы сделали атеисты. Ведь это – и моя боль, дорогой мой читатель.

ХХ век был достаточно неспокойным временем для русских обителей, где в это время нередко возникали конфликтные ситуации. Чаще всего это было в женских монастырях. Ведь большинство этих обителей находилось на стадии становления, в связи с чем и традиции монастырской жизни в них практически отсутствовали, и дисциплина не отличалась такой строгостью, как в обителях с многовековой историей.

Увы, северные монастыри здесь не были исключением, и конфликтные ситуации имели место примерно в половине северных женских обителей: Ущельской, Сурской, Арсениево-Комельской, Троице-Гледенской и Знамено-Филипповской. Если вспомнить, что все эти монастыри были открыты в начале ХХ века, станет понятным, почему именно там диаволу удалось посеять смуту. Ведь в них не было ни многолетних духовных традиций, ни стариц, которые могли бы научить молодых послушниц, как сопротивляться бесовским наветам… Поэтому история каждого внутримонастырского конфликта – это и драма, и предостережение: как судно гибнет без опытного кормчего, так и человек – без духовного руководства.

Наиболее жестокие искушения претерпели сестры Сурского Иоанно-Богословского монастыря. Искушения начались вскоре после открытия этой обители. Уже в начале 1901 года некоторые из послушниц принялись жаловаться о. Иоанну Кронштадтскому на игуменью Варвару (Ивановскую), обвиняя ее в суровом отношении к ним, в том, что от нее они «не видели не только ласкового слова, но даже доброго взгляда, …и мучила нас как хотела». По словам послушниц, игуменья «совершенно никому ничего не дает, велит писать родным и знакомым, чтобы послали на одежду…».