Евфимия - Тайны монастырей. Жизнь в древних женских обителях

Когда в монастыре произошел конфликт между игуменьей Варварой и некоторыми из сестер, о. Георгий принял сторону послушниц. По словам некоторых из них, о. Георгий « ласкал нас и утешал… Он, видя нашу скорбную и утомленную жизнь, в келию к нам приходил и всегда вина и гостинцы нам приносил ». В результате у ряда послушниц «вместо духовной любви воспламенилась плотская любовь» к нему.

Еще одной причиной популярности о. Георгия Маккавеева среди сестер Сурского монастыря стало то, что он «занимался врачеванием не только душевных, как священник, но и телесных недугов» [64]. При этом священник, не имевший медицинского образования, по свидетельствам послушниц, «выдавал себя за специалиста по женским болезням и некоторых из них осматривал». После таких осмотров о. Георгий советовал им идти гулять на кладбище, куда приходил сам «и начинал завлекать не духовной беседой, а вражиею любовью».

Неудивительно, что некоторые послушницы влюбились в красивого, умного и доброго батюшку и старались « для о. Георгия одна перед другой как можно лучше нарядиться и глицерином лицо натереть, чтобы блестело, и щеки нарумянить ». Сестры, считавшие себя обделенными его вниманием, затевали между собой ссоры, «словно змеи», и уходили «плакать на кладбище до истириков» (так в тексте письма!), чем немало смущали местных крестьян.

Сложно судить о том, насколько сознательно о. Георгий Маккавеев нарушал монастырский устав. Однако приведенные факты свидетельствуют о том, что в Сурском монастыре около десяти лет (с 1902 года или ранее) имело место серьезнейшее нарушение монастырской дисциплины, служившее предметом соблазна как для монахинь и послушниц, так и для жителей Суры.

Игуменью Порфирию сопровождал викарный епископ Пинежский Варсонофий

Сложно сказать, почему епархиальное начальство решило положить этому конец лишь в 1911–1912 годах. Как бы то ни было, в 1911 году указом епископа о. Георгию была запрещена медицинская деятельность. Но он проигнорировал распоряжение архиерея, в связи с чем был переведен в Шардонемский приход. После этого поклонницы о. Георгия принялись жаловаться на игуменью Порфирию как на виновницу его удаления. Итогом этого стала ревизия монастыря, временное отстранение матери Порфирии от управления, а также перевод казначеи и благочинной – вероятно, сторонниц игуменьи, – «на черные труды» в другие монастыри. Священником в Сурский монастырь был назначен заштатный протоиерей Павел Богданович, вскоре облеченный правами настоятеля монастыря. Казначеей стала послушница Елизавета Полинс.

Возможно, противницы матери Порфирии радовались, что сумели-таки выжить из монастыря строгую игуменью. Однако их радость была недолгой. Устранение игуменьи Порфирии от управления Сурским монастырем совпало со сменой епископа. Новый епископ Архангельский и Холмогорский Нафанаил «взглянул на дело иначе, чем его предшественник епископ Михей, и указом Синода мать Порфирия в сентябре 1912 года вновь была назначена игуменьей монастыря» [64]. На самом деле указ «об оставлении игуменьи Порфирии в Сурском монастыре» датируется 9 августа 1912 года.

Узнав о готовящемся возвращении игуменьи Порфирии, строптивые послушницы решили во что бы то ни стало не допустить этого. Их поддерживала и казначея Полинс, мечтавшая сама стать игуменьей. При этом послушницы не скрывали, что, если игуменья приедет в Суру, они устроят такой скандал, что ей не останется ничего другого, как уехать прочь. Об этом они хвастливо болтали даже перед жителями Суры. Поэтому некоторые из местных крестьян собирались «побросать свои дела и побежать в монастырь посмотреть, что будут разделывать сестры». Даже местный священник, о. Иоанн Васильев, объятый любопытством, не удержался от соблазна поглядеть, что же будет происходить в монастыре, и приехал туда, по-мальчишески потихоньку примостившись на запятках архиерейской повозки…

Итак, 28 сентября 1912 года игуменья Порфирия вернулась в Сурский монастырь. Вероятно, у епархиального начальства имелись сведения или предположения о готовящемся скандале, в связи с чем ее сопровождали викарный епископ Пинежский Варсонофий, благочинный монастырей архимандрит Григорий и два урядника. Собравшиеся в монастырском храме послушницы встретили настоятельницу и епископа истерическим плачем, а также оскорбительными криками в адрес игуменьи и викарного епископа: «Жид жидовку привез!». Послушница Анна Станиловская (Станиславская), «обращаясь к келейнику епископа, Феодору, крикнула ему: “Будь ваш владыка трижды проклят!”». Вечернее богослужение в монастыре было сорвано. Двенадцать насельниц, шесть из которых были указными рясофорными послушницами, отказались выполнять послушания, а также отправили четырех сестер к епископу Архангельскому и Холмогорскому Нафанаилу с требованием убрать игуменью Порфирию, а в случае его отказа хлопотать об этом в Синоде.

Георгий Маккавеев проигнорировал распоряжение архиерея, в связи с чем был переведен в Шардонемский приход

В ответ на попытки архимандрита Григория успокоить смутьянок те демонстративно отворачивались и кричали ему вслед: «Недолго поживет у нас жидовка!» Благочинный стал очевидцем еще одной трагикомической сцены. Когда он шел с игуменьей по коридору монастырского здания, шестилетняя девочка-сирота, жившая в обители, принялась кричать: «Не надо нам игуменьи!» На вопрос архимандрита: «Кто тебя, малютка, так научил?» та с детской наивностью пролепетала: «Маня Кичева». Конфликт был погашен только благодаря вмешательству полиции. Но только на другой день епископ наконец-то смог прочесть сестрам указ Синода о возвращении игуменьи Порфирии на должность настоятельницы Сурского монастыря.

В результате расследования «бунта монахинь» наиболее активные участницы его подверглись различным взысканиям. Так, согласно указу Архангельской духовной консистории № 13720 от 5 декабря 1912 года, послушницы Анна Станиловская (или Станиславская) и Матрена Шейдина были уволены из монастыря, однако за чистосердечное раскаяние прощены и оставлены в нем. Послушница Иулиания Долгунова была уволена из монастыря, но за чистосердечное раскаяние прощена и вновь принята в 1913 году; послушница Евдокия Карандина, уволенная из монастыря, прощена и вновь принята в монастырь в 1914 году; послушница Евдокия Коростелева переведена на год «на черные труды» в Холмогорский Успенский монастырь; послушницы Евсевия Асмолова, Дарья Микулич, Мария Ершова и Гликерия Разживина отправлены «на черные труды» в Ущельский монастырь, откуда возвращены указом Архангельской духовной консистории № 10220 от 8 октября 1913 года.