Евфимия - Тайны монастырей. Жизнь в древних женских обителях

Она многократно причащалась и соборовалась, « а молитвы читались пред нею, по ее желанию, ежедневно и почасту: на это время она как бы забывала о своей болезни, переходя в молитвенное настроение ». Иногда молитвенное правило она читала и сама. Очевидцы последних месяцев жизни игуменьи Феофании вспоминали, что ее «терпение, незлобие и преданность воле Божией были поистине изумительны» [75]. 28 января 1888 года престарелая игуменья Феофания отошла ко Господу. Перефразируя слова известной песни, о ней можно было бы сказать, что она «умерла, как и жила» – благочестиво и праведно.

На этом я закончу рассказ о духовной жизни в северных женских монастырях. Как уже говорилось, это – собранная по крупицам ничтожная часть сведений и свидетельств о том, что могло быть и, вероятно, было на самом деле. Поэтому память о северных монахинях-подвижницах особенно драгоценна и значима. Ведь эти факты доказывают: молитвенное делание составляло важную, неотъемлемую часть жизни северных женских обителей, и русский Север был славен не только своими подвижниками, но и подвижницами – такими как мать Флорентия, игуменьи Агния (Архипова) и Феофания (Сидорова). Хотя, вероятнее всего, это были лишь «одни из многих», чей подвиг остался неведом для людей, но не безвестен для Бога.

Когда мы произносим слово «монастырь», то чаще всего представляем остров, на котором стоит маленький скит, точно сошедший с картины Левитана «Над вечным покоем». Или тихую обитель, отделенную от грешного шумного мира высокими стенами. В любом случае мы воспринимаем монастырь как «отделенный от мира» и потому совершенно чуждый его радостям и скорбям. А когда некто уходит в монастырь, о нем говорят «ушел от мира» или даже «умер для мира». Однако это не совсем так. И несмотря на традиционное мнение о том, что « монашество отделено от мира, …оно никогда не противопоставляет себя миру, не отрицает его. Напротив, оно стремится жертвенно служить ему… » [62]. При этом каждый монастырь, особенно древний, имел свои традиции, свои направления деятельности – и порой не одно.

Анализируя различные формы служения монастырей миру – или, говоря научным языком, их социальной деятельности, – П. Зырянов выделил три его основных направления: миссионерское, соединенное с просветительской деятельностью; исправительное и производственное.

Женские монастыри чаще всего занимались различными видами другой деятельности – благотворительной. В значительной мере это было связано с тем, что по указу Синода от 28 февраля 1870 года открытие новых обителей разрешалось в том случае, если при них создавались учебные или благотворительные заведения.

Когда мы произносим слово «монастырь», то чаще всего представляем остров, на котором стоит маленький скит, точно сошедший с картины Левитана «Над вечным покоем»

Кроме того, русские монахини не только умом, но прежде всего сердцем восприняли заповедь Спасителя о любви к ближнему и слова святого апостола Иоанна Богослова о том, что христиане должны полагать души свои за братьев (1 Ин. 3, 16). Поэтому « отличительной особенностью женских монастырей XIX – начала ХХ веков стала их широкая благотворительная деятельность. В монастырях организовывались больницы, медицинские курсы, различные учебные заведения. Таким образом, в большей степени, чем мужские, женские монастыри были связаны с миром через благотворительную деятельность » [16]. При этом средства и на строительство, и на благотворительность женские обители чаще всего добывали сами, за счет доходов от своих хозяйств. И если перефразировать ставшее крылатым выражение Некрасова, женские обители «служили Богу и людям».

Теперь попытаемся рассказать о различных видах социального служения северных женских монастырей или, конкретнее, о трех его основных направлениях: исправительной, просветительской и благотворительной деятельности. Оговорюсь сразу: отнюдь не все монастыри занимались сразу всеми этими видами социальной деятельности. Выбор того или иного вида социального служения зависел от многих факторов – не только от местоположения и достатка монастырей и давности их существования, но также от численности их общин и от желания их настоятельниц заниматься определенными видами социальной деятельности.

Реже всего северные женские монастыри занимались исправительной деятельностью, то есть служили местом ссылки и заточения. На официальном языке это называлось «исправлением». Кого же ссылали в монастыри в XIX – ХХ веках?

По данным П. Н. Зырянова, в монастыри на церковное покаяние (епитимию) ссылались лица, виновные в отступлении от православия, совращении в раскол, уклонении от исповеди и причастия, непреднамеренном убийстве, попытке совершить самоубийство, жестоком обращении со своими родственниками, незаконном сожительстве и так далее. Наиболее частыми причинами попадания в монастырь на исправление были «прелюбодейство и другие подобные преступления», «пренебрежение христианским долгом», «неумышленное убийство» и «нетрезвость» [11].

Из всех женских монастырей Архангельской и Вологодской епархий исправительной деятельностью занимались только две обители: Холмогорская и Горняя Успенская. Наиболее ранние упоминания об этой деятельности датируются серединой XVII века. Так, в 1651 году в Успенский Горний монастырь за неизвестный проступок была заключена бывшая игуменья Семигородней пустыни Мариамна.

Примерно в то же время и Холмогорский монастырь стал служить местом заточения для лиц, винов ных в политических преступлениях. В «Историческом описании Холмогорского монастыря» А. Фирсова упоминается, что в нем «содержалась еще в царствование Анны Иоанновны одна колодница – плац-майорша Ильина, ведавшая “государево слово и дело”», «личность крайне беспокойная, причинившая немало скорбей монастырю» [43].

Но чаще всего в Холмогорский монастырь «на исправление и увещание» помещались старообрядки. В том же «Историческом описании Холмогорского монастыря» содержится информация о побеге из него в 1723 году четырех находившихся на исправлении старообрядок. Их побег оказался неудачным – беглянок поймали. На допросе они признались, что к побегу их склонила одна из монахинь по имени Маремьяна.

Возможно, что «противораскольническая» деятельность изначально входила в число задач, которые должен был выполнять Холмогорский монастырь по замыслу его основателя – архиепископа Холмогорского и Важского Афанасия, «оставшегося в памяти современников и потомков как “на расколы разрушитель”» [48] и практиковавшего в период своего управления епархией отправление старообрядцев на перевоспитание в местные монастыри.