Надежда Нелидова - Большая стирка [сборник]

В жизни Аллы и Инны Васильевны грянула новая эпоха. А раз новая эпоха, то и имя новое. Имя — дело серьёзное. От того, как нарекут ребёнка, во многом зависит его судьба.

Инна Васильевна листала гороскопы, именники, церковные календари. По церковному полагалось назвать Марией. В то утро, когда родилась девочка, все Марии праздновали свой День ангела. Хорошее имя, ласковое, женственное. Так и будет.

Кстати, помните, в доме Инны Васильевны жила собака? Читатель, конечно, подумал: ребёнок в квартире — собаку вон. Лишние хлопоты, ванну постоянно дезинфицировать, полы мыть, ещё заразу принесёт… Мало ли что. Усыпить, и всех дел: всё равно старая.

Ничуть не бывало. Любовь и душевность не есть некая субстанция, которую можно взвесить в килограммах, просуммировать и распаковать в тару: вам, вам и вам любви и внимания хватит. А вот вас придется вытеснить и удалить, как инородное тело.

Первые два месяца Машенькиной адаптации после Дома малютки были ужасными для обеих — мамы и дочки. Малышка казалась то ли инопланетянкой, то ли диким зверьком. С опаской изучала темноватую прихожую, обследовала таинственные недра шкафов.

На кухне обнаружила четырёхглазое огнедышащее чудовище — плиту! За стол садилась, точно роботик. Поджимала ноги под стул, выпрямлялась, напряженно вытягивала ручки вдоль туловища, как солдатик. И замирала в покорном ожидании процесса поглощения организмом положенного количества витаминов, белков и углеводов.

В первое время она ничего не просила. Она просто не знала, что в жизни можно что-то попросить или выбрать. Например, сказать: не хочу морковное пюре, хочу гречневую кашу. Покорно «на автомате» забрасывала в рот то, что перед ней поставили.

Зато сейчас этот чернявый бесёнок отводит душу, компенсируя всё, что недополучила в последние полтора года. Попробуй не дай, что просит, — совершенно талантливо закатит истерику, при этом посматривает одним глазком: прекращать или поголосить ещё немножко?

А как она плачет, Боже, как она плачет! Широко распахнутые безутешные глазёнки, из которых градом сыплются крупные светлые, сверкающие слёзы. Жемчужный дождик. Разве устоишь?

Ежеминутно ласкается: «Обними меня, полюби меня». И они долго тискаются, трутся лбами и носами, любятся им одним понятной любовью. Каждый вечер умоляет:

— Я хочу спать с тобой!

— Да диванчик узкий.

Но разве Машка не втиснется в микроскопическую щель, лишь бы побыть лишнюю минутку с мамой? Ей четыре года, а она уже отъявленная кокетка. Перед приходом гостей, быстренько перемеряв маленький гардероб, напяливает джинсы на ярких подтяжках, которые, по её мнению, делают ее особенно соблазнительной и неотразимой. Маленькая женщина.

— Мария и старшие дочери — небо и земля. Она — ласкуша, очень привязчивая, открытая, все эмоции наружу. Старшие воспитывались как спартанки, — вспоминает Инна Васильевна. — Как-то не принято было лизаться, хныкать из-за пустяков. Бывало, лишний разок не поцелуешь. Всё бегом, по кругу: работа — садик — кухня — работа. Даже виноватой себя перед ними чувствую, как будто обделили их в очень важном.

Её дочери учатся в Вологодском медицинском институте. Маша обожает всех троих, но выделяет старшую, Лену: она для неё кумир и первая красавица в мире, эталон поведения.

Но мы забыли о Машиной правой ручке — вернее, её отсутствии. А рука растёт, и по мере роста нужно менять протезы. Областные врачи искренне удивились:

— А зачем вам вообще это нужно? Пусть делает всё левой рукой. Исполнится десять лет — тогда и ставьте постоянный протез.

Слава Богу, что Маша попала в руки мамы, опытного медика. Инна Васильевна проштудировала горы литературы по детской ортопедии. Во всём мире протезы меняют с года. Иначе пассивная конечность отстанет в развитии, мышцы атрофируются, а то и вообще высохнут.

Спасибо коллегам: они входили в её положение, когда Инна Васильевна с дочерью дважды в год ездили в Санкт-Петербург менять протезы. Помогали, заменяли на работе, соседи и знакомые выгуливали собаку и поливали цветы.

В области твёрдо сказали: «Денег на протезы нет». В первый раз она наскребла, поехала на свои. Женщина, у которой она остановилась, как истинная ленинградка, не осталась равнодушной. Возмутилась, с трудом дозвонилась в приёмную президента. И, представьте себе, сработало: в соцобеспечении деньги на поездку нашлись. На одну.

Как-то мужчина, пожелавший остаться неизвестным, передал сто тысяч рублей…

Вопрос, который оказалось всего труднее задать, я оставила на конец разговора. Город маленький: рано или поздно найдутся доброжелатели, которые непременно захотят «раскрыть глаза» ребёнку на «истинное положение вещей».

Ясно, что для Машеньки, такой ранимой, влюбчивой, восторженной и открытой, привычный мир рухнет в одночасье. Как поведут себя дальше Машенькины родители? Её мама так и не родила. Говорят, она приходила в Дом ребенка, спрашивала, бывают ли случаи возврата малышей обратно? Не конкретно её ребенка, а вообще…

Получается жизнь на пороховой бочке.

— Не знаю, на пороховой ли бочке, но на чемоданах и мешках — это точно. Всё давно обдумано, решено: будем жить все вместе в Вологде. Все-таки ближе к Петербургу. Пытались обменяться — невозможно. Самое приемлемое — продать жильё здесь и купить там.

Кто переезжал из города в город, знает: помимо того, что переезд — жуткая нервотрёпка, это требует ещё и много времени. Даже после того, как подходящий вариант найден, нужны, по крайней мере, один-два месяца для отправки контейнеров, хождения по нотариусам, оформления. А другая сторона не ждёт, в любой момент квартира может «уйти».

Абсолютно нереально жить это время с малышкой на руках, с собакой, без крыши над головой — не раскинешь же цыганский табор за вокзалом. Необходимо сначала купить жильё в Вологде, чтобы отправляться не на пустое место.

На эти один-два месяца до продажи квартиры нужны были деньги, которых у неё, детского врача, обучающей трех дочерей в вузе и воспитывающей ребёнка, не было. Инне Васильевне нужна была ссуда на месяц-другой. Не ей — Маше.

Ни одна городская и областная организация не откликнулась на её просьбу. Но Инна Васильевна справлялась и не с такими проблемами. Влезла в долги, кое-что собрали такие же, как она, едва сводящие концы с концами горожане. Они и провожали на перроне любимого доктора. Стоянка две минуты, едва успели помочь разместиться в купе. И они уехали: женщина, девочка и собака.

Сегодня российские газеты, интернет, телевидение пестрят мольбами: нужны деньги детям, нуждающимся в заграничном лечении. Это как белый флаг полной и безоговорочной позорной капитуляции, которым невозмутимо размахивает богатейшая страна в мире. И ничего, власть воспринимает эти сигналы «Sos!» на голубом глазу. А дети умирают, не дождавшись помощи.