Надежда Нелидова - Большая стирка [сборник]

— Размеры какие у морозильника? — сурово спохватывается он. — Какие?! Не поместится по высоте.

Из объявления и приложенного фото я знаю габариты его «газели». Туда поместятся полтора моих морозильника, поставленных друг на друга. О чём и напоминаю. Больше ему крыть нечем, и он тяжко замолкает. И в конце неохотно выдыхает: «Нет».

— Почему?!!

— А ни почему! — вдруг, с необъяснимой злобой: — Свяжись с вами, с бабами — потом не разгребёшь, — и с облегчением бросает трубку.

Морозильник для сына в городе Н. купили новый.

При покупке морозильника в магазине меня поздравили и вручили купон: на мой счёт зачислено 1500 бонусных рублей. Здорово! Вообще-то мне ничего не надо, но на халяву… Побродили по громадному залу, выбрали антипригарную сковороду.

— Извините, но, по условиям, вы должны взять на сумму (щёлк-щёлк по клавишам), превышающую…

Ещё прогулялись. Рядом с нами сомнамбулически бродили такие же счастливчики с сонно-потерянными лицами, собратья по удаче. Мы присмотрели сковородочку для блинов.

— Всё равно не хватает!

— Да мы эти шестьдесят рублей вам так доплатим, — великодушничает муж.

— Не положено!

Бродили-бродили, решили приобрести бамбуковую подушку.

— Поздравляю вас с удачной покупкой! — милая девушка на кассе сияет, простодушно радуется за нас: — Через три дня на ваш счёт поступит 500 золотых рублей!

Здорово! Вот тогда и купим подушку для пары, а то одна ни то, ни сё. Через три дня приезжаем. Оказывается, нужен чек на покупку… морозильника (в тайной надежде, что мы его потеряли, выбросили и пр). «Но ведь у вас в компьютере занесены все данные…» — «Не положено!»

Напрасно надеялись продавцы, и мы не первый год замужем. Привозим чек, в целости и сохранности. Разочарованно повертев, его возвращают. Сказка про белого бычка продолжается. Девушка на кассе лучезарно улыбается:

— Акция действует, только если вы купите товар на сумму, в полтора раза превышающую…

— Да пошла она к чёрту, подушка! — взрывается муж.

Тем не менее — не пропадать же 500 золотым рублям — мы покупаем подушку. И, чтобы уложиться в нужную сумму, ещё чугунную гусятницу. Доплатив 300 рэ.

Итого: мы ушли, нагружённые совершенно не нужными нам двумя кукморскими сковородами, гусятницей и бамбуковыми подушками, 70х70. Не считая 300 с лишним рублей, потраченного времени и бензина на дорогу туда-сюда.

— Цыганам у них поучиться, как вытягивать деньги из кошелька, — ворчит муж.

Через три дня в мобильнике выскочило сообщение: «Уважаемая Надежда, рады сообщить, что на ваш счёт поступили 500 серебряных рублей!». Садистки ухмыльнувшись, муж звонко щёлкнул, удаляя СМС-ку: так давят вошку на гребёнке.

Но до сих пор магазин меня не забывает. Трогательно поздравляет со всеми праздниками и бомбардирует ликующими, заполошными, отчаянными вскриками, впрочем, не без ноток заговорщической интимности: «Рады сообщить вам, Надежда…» «Ждём вас, Надежда!» «Надежда, поздравляем, только для вас…»

Читаешь дореволюционную рекламу — там фамилия работала на детей, внуков и Ко. Фамилия была гарантией надёжности, совестливости. Брали сайки от Филиппова, грибы от Головкова, мармелад от Абрикосова. Пуховые платки у Пелагеи Черневой, валенки у Вавилова, швейные машинки — у Зингера, конечно. Г-н Сухановъ предлагал велосипеды, Сергей Ильичъ Васильевъ — очки, пенсне и лорнеты. Кто затевал строительство — приглашали к себе Михалёв, Ткачёв, фон Рибен…

А мы затеяли поставить пластиковые окна. Нынче реклама стыдливая, безымянная, безликая, скучная, сиротская. Никто не спешит «светиться», присваивая фирме свою фамилию. Порасспросила знакомых. Одна заказывала в одной фирме. Другая — в другой. Пожимают плечами: «Как повезёт. Раз на раз не приходится…»

Утром приехали четыре щуплых паренька. Пока выгружались, через слово — ор и мат. Я предупредила: «Ещё услышу — вытурю вместе с окнами».

Окон много. Работают, матерятся шёпотом. Двенадцать, час, два часа дня… Выхожу к ним: «Ребята, когда у вас обед?» — «Да мы без обеда, ничего».

Лично я, при своём овечьем весе, не могу обходиться без еды больше четырёх часов. Даже не занимаясь физическим трудом. У меня начинают от голода трястись руки, подгибаться ноги, не соображает голова, и я становлюсь ужасно психованной. (Для любопытных: сахар и йод в норме, паразитов нет).

А тут молодые растущие мужские организмы. Мне становится их очень жаль. Дешёвый, тяжёлый и грязный труд на холоде и сквозняке. В то же время ювелирный: нельзя ошибиться на миллиметр. И это, когда их обезьяноподобные сверстники-тунеядцы в столицах ловят кайф и давят пешеходов на мазерати и лексусах. Напрасно я не разрешила им материться.

Но они там, слышно, вполголоса яростно переругиваются, огрызаются. Что-то у них там не ладится. Растёт градус напряжённости. Ещё бы: не обедавши…

Звоню знакомой: «У тебя они тоже не обедали?» — «Да, я их пожалела: сварила быстренько суп с тушёнкой». Мне на кухню, чтобы сварить суп, не пройти — они как раз там задрали оконные косяки, пыль столбом.

Я быстрой ногой — в «Горячий хлеб» на углу. Две буханки чёрного и белого, батон «чайной» колбасы, две пачки сливочного масла. Вскипятила чайник, бухнула всё на постелённую газетку на столе, включая банку растворимого кофе и сахарницу. «Ешьте, ребята!» Через пять минут стол был чист, даже крошки подобраны.

Вечером, серые от усталости, пыли и голода (моя перекуска не в счёт), они вытаскивали мешки с мусором. Я набрала фирму, директору:

— Вы знаете, как в старину нанимали работников? Давали им есть. Кто больше и быстрее съест — того брали: значит, и работать будет много и сноровисто.

— Это вы к чему? — насторожился директор.

— К тому, что какие они у вас работники — голодные? Сделают тяп-ляп на пустой желудок. В мыслях не работа, а, извините, пожрать. Вы хоть интересуйтесь, обедают они или нет.

— Я не понял, детский сад какой-то… Обеды. Вас не устраивает качество выполнения? Пишите претензию.

Я положила трубку. Мы говорили на разных языках. Такой владелец никогда не даст фирме свою фамилию. Не возьмёт ответственность.

Последние сто лет выхолостили, обезличили труд. Вместо «лучшия в мире галош от Мюнделя (безусловное ручательство за высшую прочность)» — «Резинотрест» и «Скороход». Вместо «свежия и отборныя» овсяной крупы из конторы Кирьпикова и чаёв со складов Спорова — «Моссельпром»…

А пластиковые окна у нас очень скоро горько «заплакали». Гарантийный мастер тут же нашёл огрехи в монтаже. Эх, надо было кормить не сухомяткой, а варить суп.

Моя уехавшая за границу подруга тоскует по русской бурной, грозной и грязной, безалаберной и безбашенной весне. Там, говорит, и весна какая-то ненастоящая, скороспелка. Ляжешь вечером: зима, снег. Откроешь глаза утром: травка, лето. И всюду квадратиками: газон-асфальт, асфальт-газон. В глазах рябит. Всё ухоженное, чистенькое, игрушечное. Аж тошно.