Вольфганг Кеппен - Записки Якова Литтнера из подземелья

Сегодня я зашел в бывшее гетто. Это было тягостное зрелище. От домов, в которых ютились в ужасной тесноте около пяти тысяч евреев, осталось всего несколько. Все другие превратились в груду развалин. Мне не сразу удалось найти те две лачуги, где нам тогда довелось жить. А от евреев, которые жили и страдали здесь, не осталось никого. На улице, что называлась теперь улицей 9 января, я прошел по мостовой, которую без конца подметал, и увидел под ногами осколки надгробий с разрушенного детьми еврейского кладбища. Еврейские надписи на оскверненных могильных плитах все еще можно было разобрать сквозь уличную грязь.

В детском доме мне сегодня показали ребенка, который чудесным образом спасся от смерти. Во время последней «акции» по уничтожению евреев жившая неподалеку крестьянка принесла убийцам еврейского ребенка лет трех, которого ей отдали, чтобы уберечь от палачей. Женщина отдала его эсэсовцам, заявив, что не желает держать его у себя. Эсэсовцы посадили ребенка возле сожженной синагоги, и один из них прицелился в малыша, который и не подозревал, чт о с ним должно произойти, и продолжал спокойно сидеть. Прогремел выстрел, но пуля, несмотря на маленькое расстояние, пролетела мимо. Ребенок ответил убийце смехом. Тот прицелился еще раз, но и в этот раз промахнулся. И третий выстрел был неудачным. Удивленный и, возможно, озадаченный странностью происшедшего, эсэсовец подозвал украинского полицейского и велел ему забрать «это еврейское отродье» и крестить его. Эту историю подтверждают несколько жителей Збаража. Появилось много желающих усыновить ребенка.

Сегодня русские начали раскопки жертв пятой и шестой «акций» против евреев. Приехала комиссия, в которую вошли люди из Москвы и других городов, чтобы установить на месте факт массовых убийств. Значительная часть жителей Збаража, врачи и солдаты Красной Армии, а также немногие уцелевшие из пяти тысяч евреев вместе с комиссией отправились за город к ужасным ямам. Многие евреи, которые подобно нам отсиживались в самых неприглядных тайниках, впервые вновь свиделись по этому случаю. Каждому выпала своя страшная судьба, каждый горевал о смерти родных, друзей и знакомых, спасение каждого было чудом. Мы собрались у края могилы для молитвы, потрясенные до глубины души. Потом руководитель русской комиссии, майор, произнес речь. Затем тридцать молодых людей с лопатами начали эксгумацию. Слой земли, накрывавший убитых, был тонким. Первое тело, показавшееся на поверхности, было телом молодой женщины, державшей на руках ребенка. То и дело раздавались громкие причитания и крики евреев, некоторые, не в силах стерпеть боль, бросались на землю. Мы с Яниной с трудом выдерживали это зрелище.

Вскрытие массовых захоронений продолжается. Янина осталась дома, а мне пришлось снова идти, потому что я мог помочь в опознании трупов. За замком сегодня откопали девятнадцать убитых. Среди них оказались молодой Экль, его жена и дочь, очаровательная Ноэми, которую я часто брал к себе на колени. И вообще именно в этой могиле мне довелось вновь увидеть многих знакомых, обезображенных насильственной смертью. Все, включая ребенка, были убиты выстрелом в голову, только у одной из жертв был проломлен череп. Свидетель рассказал, как убитых сначала заставили вырыть собственную могилу, а потом поставили на край ямы, и каждый получил свою пулю. Плачущего ребенка столкнули вниз. Крестьянин, которому пришлось засыпать могилу, еще долго, уже после того как земля накрыла тела, слышал детский плач. Его показания были занесены в протокол.

В лесу у Лубянки обнаружена могила семидесяти двух заложников первой «акции», ее вскрыли в присутствии комиссии. Похоже, что и здесь все происходило так же, как и в других случаях. Несчастных гнали к тому месту, где они должны были умереть. В первый раз этим местом была лесная просека, теснина старых жутких преданий, смертельная тропинка ужасных сновидений. У злых духов, в лапы которых попали несчастные жертвы, было унтер-офицерское нутро. Они, должно быть, прорычали: «К рытью могилы приступить!» — а дальше рьяно следили, чтобы все разобрали лопаты и кирки, чтобы рыли как следует, кого-то похваливая, а кого-то и распекая во всю глотку. И пока евреи лихорадочно и изнемогая, задерганные выкриками своих мучителей и опасаясь побоев, рыли могилу, зная, что через несколько минут сами окажутся в ней, кто-то из палачей привычными небрежными движениями устанавливал пулемет. После этого следовал приказ построиться перед ямой, и пулеметная очередь бежала вдоль шеренги, а они падали один за другим назад, и их кровь перемешивалась в могиле, а крик замолкал, задавленный растерзанным телом следующей жертвы. На этих первых жертвах массовых расстрелов еще была одежда. Тех, кого убивали позднее, заставляли перед смертью раздеваться. Злые духи в унтер-офицерском обличье следили, чтобы одежда не пачкалась и была сложена аккуратно. Для этих убийц существовали только начальство и новобранцы. Евреи, которых они отправляли на тот свет, были для них новобранцами, с которыми надо было отрабатывать команду «На расстрел стано-вись!».

Сегодня скончался наш хозяин. Помешанная хозяйка, вместо того чтобы заниматься умершим, распевает на кухне хоралы об антихристе. В саду цветут свежие розы. По просторным комнатам дома гуляет летний ветерок. Откуда-то объявился сын покойного. Он забрал часы и бумажник и снова исчез, без звука, без слез, без душевных волнений, незнамо куда. Никто и не думал заниматься погребением. В конце концов это сделала Янина.

В газетах мы читаем о победах союзников и об ужасных бомбардировках немецких городов. Гитлер, одержимый бесом, приносит в жертву своим чудовищным бредням всю Германию. С тех пор как Красная Армия освободила нас в Збараже, мы не получали от Кристы никаких вестей. Сами мы спасены, но мы очень тревожимся о Кристе, которая так верно помогала нам выжить. Я молю Бога, чтобы Он не дал погибнуть хорошему человеку в кровавой мясорубке, устроенной грязными преступниками в Германии.

Збараж возвращается к мирной жизни после пережитого им ужасного времени. Плоды лета везут на рынок. Там полно овощей и фруктов. Крестьяне снова появляются в городе с молоком и творогом, а то и с курицей, и они приветливо говорят мне: «Хороший творог, прекрасное молоко, жирная курица, господин», и уже почти не верится, что по ночам их подводы приезжали в гетто, чтобы забрать скарб казненных. Посреди рынка стояла пожилая дама с большим подносом. Не говоря ни слова, она предлагала маленькие, ею самой испеченные пирожные. Волосы у нее были белые как снег, а взгляд словно обращен куда-то внутрь. Это была еврейка из Тернополя, одна из немногих, кому удивительным образом удалось выжить. Она из хорошей семьи, все ее родственники лежат в братских могилах.