Томас Кенэлли - Дочери Марса

Девушки ели шоколад и пирожные, когда Леонора ни с того ни с сего спросила, не кажется ли им, что среди больных с неустановленным диагнозом есть и симулянты. У них царил хаос, который Леонора на своем жаргоне частной школы окрестила «пирушкой»: коробки с роскошными тортами и крохотные рифленые плошки с самыми немыслимыми сортами шоколадных конфет и затейливо украшенными сластями. Едва Леонора заикнулась о больных с неустановленным диагнозом, как Онора, присвистнув, дала понять, что не жаждет обсуждать эту тему.

— Уорик считает, что есть, — сказала Лео. — Не все. Но их немало. Симулянтов.

Уорик это, разумеется, был капитан Феллоуз. Лео уготована участь стать женой, которая с готовностью разделяет взгляды мужа, не ощущая при этом ни капли принуждения. Она была отличной медсестрой, энергичной и волевой, опытной, доброжелательной и самостоятельной. Но была уверена, что капитан Феллоуз заслуживает того, чтобы во всем соглашаться с ним до гробовой доски.

Салли стала перебирать в памяти известных ей пациентов. Молодой шотландец, который без конца говорил, если только не находился под действием седативных препаратов, а как только их действие заканчивалось, начинал метаться по палатке, допытываясь, где его маска, — смешно, если бы не было так грустно, — потом принимался ее искать под койками и стульями. Он находился на излечении после отравления газами, и хотя, по мнению врача, отравление было не таким уж серьезным, но вид умирающих от удушья товарищей окончательно выбил его из колеи.

И как это назвать? Притворством? Но притворство в течение многих недель уже само по себе свидетельствовало помешательство.

Онора, негромко рыгнув с шоколадным привкусом, произнесла именно о чем думала Салли:

— Если кто-то из них и может обвести нас вокруг пальца, нам стыдиться нечего, потому что до этого они последовательно ввели в заблуждение и врачей, и офицеров на всех трех уровнях — от перевязочного пункта на передовой и до самого Руана. Это внушает уважение.

— Однажды я у них дежурила, — продолжила Лео, — и как-то, неожиданно повернувшись, заметила, как один из них усмехается. А уже секунду спустя он снова забился в судорогах. Это навело меня на мысль о симуляции.

— Это вполне можно объяснить резким изменением состояния, — предположила Салли. — Или, к примеру, разинутые рты, перекошенные в ужасе лица.

— Ты уж чересчур сердобольна, — проговорила Лео не без некоторого скепсиса, заимствованного у своего возлюбленного.

— И тем не менее, — вмешалась Онора, — даже если они прикидываются, забыть о чувстве собственного достоинства и стать симулянтом их вынудил пережитый ужас.

Упрямство Лео, по мнению Салли, переходило разумные границы. Возможно, причиной ее неуступчивости были алкоголь и сладости.

— Слишком легкое объяснение. Ведь они тем самым предают своих товарищей. Однако Уорик не считает, что они намеренно уклоняются от исполнения долга. Он полагает, что все начинается с медперсонала на передовом медпункте. Если самый первый медик проявляет к ним слишком откровенное сочувствие, то по инерции они ждут к себе подобного отношения и в головном отделении эвакуационного пункта, и так далее. И к моменту, когда они уже оказываются здесь, они убеждены, что у них помешательство, поэтому и ведут себя соответственно. Уорик говорит, что не прочь стать врачом полкового медпункта и объяснить большинству из них, что они в полном порядке, дать им ректификата с возможностью хорошенько проспаться, а потом отправить обратно на передовую.

— Но без него никак не обойтись в госпитале, не так ли? — спросила Салли.

— Да, — сказала Леонора. — Можно сказать, было бы расточительством использовать его где-нибудь еще.

С ней согласились. Ведь так и было на самом деле, хоть и прозвучало несколько напыщенно.

— Он человек добрый, — продолжала она, — и ему нелегко подозревать людей. Но его скептицизм имеет право на существование.

— Как и наше мнение тоже, — с неожиданной суровостью произнесла Онора. — Думаю, нет сомнений, что есть такая вещь, как посттравматический синдром. Большинство молодых людей не привыкли притворяться. Если такой прикидывается, это сразу заметно. Я имею в виду по крайней мере те случаи, с которыми сама сталкивалась.

— Знаете что, давайте оставим этот спор, — предложила Салли. — Уж слишком значимым был этот день для нас, чтобы закончить его ссорой. И потом — еще несколько месяцев ухода за ранеными, и, полагаю, мы все узнаем и всему научимся.

— Интересно, пойдет ли все это на спад, когда на линию фронта выйдут наши австралийские мальчики, — прошептала Онора.

— Уорик уверен, что да, — преисполненная чувством долга, сказала Лео.

Во многих отношениях это была весна радужных надежд. Раненые англичане, прогуливавшиеся по улице Генерала Бриджеса, знали, что означает значок в форме бумеранга на форме отправлявшихся в город медсестер, а также буква «А», служившая сокращением от «АНЗАК» [23] Австралийско-новозеландский армейский корпус. на их плечах. А английские офицеры даже остановили их, чтобы сказать:

— Мы видели, как ваши парни пробивались к Армантьеру на помощь нашей 12-й дивизии. Боже, да они просто излучали смелость и уверенность!

Причиной уверенности служило скорее что-то в сознании солдат и офицеров, чем в самом расположении войск. Даже самые ярые австралийские патриоты не могли утверждать, что подобно Америке выставили десятки миллионов, и их армия настолько многочисленна, что одним лишь численным превосходством переломит ситуацию в этом году и вынудит противника к миру. Разумеется, все эти вновь прибывшие дамы распинались в столовой, что, мол, один австралиец стоит десятка солдат любой другой страны. Но, как говорил Кирнан на борту «Архимеда», плоть остается плотью.

Трудно, однако, было оспорить, что военнослужащим других армий австралийцы казались первой ласточкой. Они были предвестниками грядущих перемен — растущей концентрации войск, которая решит дело еще до того, как окопы будут вновь скованы льдом. Прибытие австралийцев служило этому залогом.

В этой освежающей атмосфере обновлений и надежд капитан Феллоуз и медсестра Леонора Кейсмент разослали приглашение врачам и медсестрам 3-го Австралийского госпиталя Руана на вечеринку в офицерской столовой по случаю помолвки. Предполагалось, что свадьбу сыграют уже осенью. Молодых поздравили старшая сестра и начальник госпиталя. Лицо Лео излучало такую уверенность, что всем невольно подумалось, что всему Западному фронту только и остается, что приноровиться к ее матримониальному графику.

Стали прибывать первые австралийцы. Среди них был молодой офицер, проходивший боевую подготовку в районе затишья, который прозвали «питомником». Однако и там его отыскал снаряд, в результате чего голова у него была в бинтах. Уход за ним поручили Салли с Онорой.