Юрий Убогий - Что было, что будет

— Вот даже как. Тогда зачем же?..

— А за тем самым! — воскликнула она со злостью. — Что же ты думаешь, я тебя весь свой век обслуживать должна?! Удобства тебе создавать и удовольствия доставлять? Нет, дорогой, поищи теперь себе другую дурочку, а с меня хватит. Больше не хочу.

Вот так все кончилось с Ларисой. Что называется — спасибо, не ожидал…

От библиотеки до дома было всего около получаса пешком, и Бритвин решил пройтись — грех толкаться в троллейбусе в такой славный летний вечер.

Он много работал в последнее время, устал и с нетерпением ожидал отпуска. Надо, наконец, заставить себя отдохнуть по-настоящему, никогда у него это не получалось. После нескольких дней безделья скучать начинал, томиться, потом бумаги свои извлекал из стола, погружался в них мало-помалу, а там, глядишь и в клинику начинал наведываться. А если уезжал в дом отдыха или так, дикарем куда-нибудь, то возвращался намного раньше намеченного срока — работа притягивала. С тех пор, как начал жить один, только работа у него и осталась, и он отдался ей с полным уже самозабвением. Лариса разве что отвлечься, отдохнуть помогала, но теперь не было у него и этой отдушины.

Проходя мимо дома, в котором жили теперь его дочь и бывшая жена, Бритвин замедлил шаг, подумав, не зайти ли? Зинаида, он знал это, сейчас в отъезде, в командировке, и дочь одна. Хорошо бы посидеть с ней часок, потолковать, чаю выпить. Странно, что после развода Бритвин общался с дочерью едва ли не больше, чем до него. Они встречались три-четыре раза в месяц и уж тогда были заняты только друг другом, говорили подолгу и откровенно. А когда жили вместе, то, при вечной занятости Бритвина, часто лишь перекидывались за едой парой слов. Впрочем, может, и возраст дочери тоже какую-то роль тут играл — теперь она взрослый человек, студентка, и общаться с ней можно было вполне всерьез, на равных.

Когда дочь открыла ему дверь, Бритвин мгновенную оторопь, ошеломление испытал — так она была сейчас похожа на Зинаиду в молодости. Ему даже померещилось, что это Зинаида и есть, а сам он — не теперешний, а молодой совсем, неженатый…

Ощущение было резкое как удар, и у него даже дыхание перехватило.

— Ты что? — удивилась дочь. — Не узнаешь, что ли? Проходи.

— Узнаю, но с трудом, — сказал Бритвин. — Почему при параде?

Дочь была так нарядна и хороша, что он даже прищурился, словно при взгляде на что-то яркое. Вот такой же была и Зинаида четверть века назад, и так же улыбалась мягко, и голову клонила чуть к левому плечу…

— При параде, потому что в свет выхожу! — сказала дочь с важностью. — На концерт польской эстрады, вот так вот! Завидуй давай.

— Так я некстати?

— Проходи, проходи, времени еще немного есть. Хоть чаю выпьешь.

— Когда ты отправляешься?

— Минут через пятнадцать. За мной зайдут… — Она потупилась.

Понятно, подумал Бритвин, кавалера ждет. Что ж, все правильно.

— В разгар сессии по концертам разгуливаешь, — сказал он. — Непохвально.

— Господи, папка, надо же и отвлечься! Между прочим, сегодня второй экзамен на отлично сдала. Еще два осталось.

— Ну, если так…

Наблюдая за тем, как дочь готовит чай, Бритвин и в этом увидел что-то Зинино — мягкость, четкость, грацию. «Глубоко Зинаида во мне отпечаталась», — подумал он. Не только дочь, но и многое другое о ней постоянно напоминает, такая нестирающаяся получилась запись. Хоть любви в последние их годы уже и не было, а все-таки живет Зинаида в нем, и никуда от этого не денешься. Двадцать три года вместе — такое так просто не зачеркнешь.

Бритвину и приятно было смотреть на дочь, и неловко. Ее женская прелесть и стать смущали его как-то, особенно то нетерпеливое, ждущее выражение, которое мелькало порой у нее на лице.

— Жаль, что так получилось, — сказала дочь, подавая Бритвину чашку с чаем. — Может, мы еще все-таки встретимся на этой неделе, а?

Раздался звонок, и дочь торопливо, едва не опрокинув табуретку, пошла открывать. Бритвин, помедлив, вышел в прихожую вслед за ней.

Он ожидал увидеть молодого парня, ровесника дочери, но в прихожей стоял мужчина за тридцать, строго и со вкусом одетый, и спокойно, серьезно и дружелюбно смотрел на него.

— Николай Петрович Золотин, — сказал он приятным таким, низким голосом и крепко пожал Бритвину руку.

Ощущение какой-то нескладности, неестественности ситуации возникло у Бритвина. Он никак не мог соединить этого зрелого, с привычным достоинством держащегося человека с дочерью. Он воспринимал ее почти девчонкой, а Николай Петрович Золотин был ему едва ли не сверстник, мужик, свой брат. Бритвин покосился на дочь, на ее оживленно-радостное и смущенное лицо и подумал, что тут, похоже, дело серьезное. Не легкий молодежный флирт.

Из дома вышли все вместе и пешком прошлись до концертного зала. За время этой недолгой прогулки Золотин понравился Бритвину. Говорил он свободно и просто, и в нем чувствовалась спокойная уверенность уже вполне сложившегося, прочно стоящего на ногах человека. Он был внимательно мягок к Светлане и предупредительно вежлив к Бритвину.

Распрощались у ярко освещенного входа в концертный зал. Бритвин закурил, глядя вслед дочери и ее спутнику. Со стороны они хорошо смотрелись. Бритвин вдруг вспомнил, что недавно дочь рассказывала об их преподавателе русской классической литературы и так азартно расхваливала его, что ему это даже показалось странноватым. Скорей всего это он и есть, дочь и фамилию называла какую-то похожую. Что ж, неплохо, решил Бритвин. Не женат, конечно, если со Светланой по концертам разгуливает. Разведен. Не ждал же он, в самом деле, до таких лет, пока Светлану встретит.

Возможность замужества дочери вдруг ясно представилась Бритвину и не вызвала внутреннего протеста, как случалось раньше. Жены у него давно не было, а теперь отдалялась и дочь. И знобящее, с холодком опасности, но и приятное чувство полной уже свободы шевельнулось в душе у Бритвина. Нечто подобное испытал он после развода с женой — и тревожно ему тогда стало, и неожиданно просторно и вольно.

Развелись они с такой быстротой, что Бритвин некоторое время все никак не мог поверить в происшедшее. У него была тогда связь с молоденькой докторшей из их клиники, ничего серьезного, с его стороны, во всяком случае. Банальный служебный роман. Зинаида об этом узнала, добрые люди рассказали. Она потребовала от Бритвина объяснений, а ему так вдруг в ту именно минуту показалось муторным врать, выдумывать что-то, выкручиваться, что он и брякнул: да, было. Тут же и пожалел, но сказанного не воротишь.

Зинаида больше ни о чем не спрашивала, к разговору об этом не возвращалась и вела себя почти как обычно, может, чуть похолодней. А потом выяснилось, что она подала заявление о разводе. Бритвин не мог не понимать, что он кругом виноват, и все-таки его это задело. Затеять такое, не предупредив! Хорошо же, подумал он тогда, получай, что хотела!