Юрий Убогий - Что было, что будет

— Вот тебе поесть на дорогу. Петьку-то я не стала будить — дрыхнет без задних ног.

— Ничего, — сказал мальчик. — Я его и так помню.

— Помни, помни, — засмеялся Петькин отец. — Синячок-то не он тебе под глазом набил?

— Он, — смутившись, кивнул мальчик.

— Ну тогда крепко будешь помнить! Дружба, так сказать, скрепленная в бою.

Идти оказалось недалеко. Мальчик спешил, семенил ногами рядом с широко шагавшим отцом Петьки, поглядывая на него искоса и испытывая чувство защищенности, похожее на то, которое возникало у него рядом со своим отцом.

Подошли к стоявшему на обочине дороги грузовику, и мальчик увидел, что это ЗИС-5, машина мощная. Молодой совсем дядя в замасленном, поблескивающем под солнцем пиджаке копался в моторе.

— Здорово! — зычно крикнул отец Петьки. — Вот, пассажира тебе доставил!

— Привет, привет! — Шофер подмигнул мальчику. — Но, предупреждаю, только до Корнево. По деревням мотаться не могу.

— До деревни я сам, — поспешно сказал мальчик. — Там близко.

— Что ж, держи, мужик! — Отец Петьки протянул мальчику руку, и она оказалась у него твердая и шершавая как доска. — Счастливо тебе! Заходи, если опять заблудишься. А в милицию я сообщу, что ты домой чин чинарем поехал. Если отец твой обратится, скажут ему.

Шофер все возился в моторе, а мальчик стал рассматривать машину, и у него сразу разбежались глаза. Хороши были большие, намного больше, чем у колхозной полуторки, колеса, с ребристыми краями, огромными гайками, с маленькими буковками, выпукло выступавшими на резине, которые он осторожно погладил пальцем, но прочитать не смог. Велик и важен был кузов, сделанный из ровненьких, плотно подогнанных досок. Но интереснее всего была кабина с рулем, рукоятками, стеклянными кружками и стрелками. На сиденье лежал рваный, промасленный ватник, и даже в нем было для мальчика что-то привлекательное. А запах машины, особенно явственный в кабине, был и совсем уже прекрасен, и он прямо-таки не мог им надышаться. Когда же мальчик подумал, что машина скоро тронется и можно будет смотреть, как шофер рулит рулем, он даже засмеялся от радости.

— Ну что, товарищ пассажир? — сказал шофер, садясь рядом и с прекрасным, гулким, оглушительным хлопком закрывая дверцу.

— Поехали, — прошептал мальчик.

Ему еще никогда не приходилось ездить в машине, и он ждал этого, как ждут невероятного, но тем не менее вот-вот должного произойти чуда, Шофер повернул какой-то ключик, потом нажал на что-то ногой, и машина тихонько заурчала. Шофер покосился на мальчика, подмигнул ему и нажал ногой еще одну, торчащую из пола кабины штуку. Дрожь машины стала крупней и сильнее, нетерпеливей как-то, и вот она наконец тронулась! Мальчик ожидал этого с таким напряжением, словно надеялся вместе с машиной взлететь в воздух.

В стороне мелькнул дом Петьки, потом колодец, и мальчик с сожалением проводил их глазами как старых знакомых. Показалось то место, где он безуспешно «голосовал», и на нем теперь стояла девушка в ярком голубом платье. Мальчик ждал, что она, как и он вчера, поднимет навстречу машине руку, но она не сделала этого, а машина все-таки остановилась.

Шофер потянулся к дверце кабины, широко ее распахнул, и мальчик у самых своих глаз увидел его радостно улыбающееся лицо. Девушка подошла к машине с точно такой же, как и у шофера, улыбкой. Эти одинаковые улыбки как бы тянулись друг к другу, и мальчик почувствовал себя помехой.

— Привет! — сказала девушка таким же красивым и радостным, как и вся она, голосом. — И пассажир у тебя?!

Чувство, что он лишний, усилилось у мальчика, и он весь сжался, чтобы занимать поменьше места.

— Да вот, заблудился малец, понимаешь, — словно бы извиняясь, пояснил шофер. — Отца в городе потерял. Везу его теперь в Корнево. Да вы поместитесь свободно…

— Еще как поместимся! — Девушка улыбнулась мальчику. — Тебя как зовут?

— Вася, — прошептал мальчик. Девушка казалась ему такой красивой, что он боялся смотреть на нее.

— Я с краю, у дверцы сяду, — обратилась девушка к шоферу. — А то как бы не вылетел на ходу Василий наш…

Машина тронулась, по сторонам дороги потянулись хлебные, уже скошенные поля, и мальчик с облегчением почувствовал себя наконец-то вырвавшимся из городского плена. Ему уже чудилось мгновениями, что родная его деревня совсем близко и вот-вот вынырнет из-за очередного поворота. Он, конечно, понимал, что ехать далеко и долго, но это требовательное и нетерпеливое ожидание вновь и вновь накатывало на него.

Девушка и шофер переговаривались, почти не умолкая, переглядывались, смеялись, и мальчик все больше стеснялся того, что мешает им. Он сунул ладони между коленями и свел, насколько мог, плечи.

— И что ж ты ежишься так! — сказала девушка, обнимая его. — Сиди смелей!

Мальчик замер, ощущая плечом ее грудь, вдыхая ее теплый, молочный какой-то, чуть сладковатый запах.

— Ишь серьезный какой! — Девушка, потормошив, отпустила его.

Ее соседство подавляло мальчика, мешало следить за ездой, за работой шофера, за тем, что плыло и мелькало в стеклах кабины. Рядом с ней он казался себе до обиды, до позора маленьким и ничтожным. Ему смутно представлялось даже, что он каким-то неведомым образом сам виноват в этом, словно была у него возможность стать взрослым, большим, как шофер, человеком, но он упустил ее.

Глядя по сторонам, мальчик удивлялся тому, что все казалось ему знакомым — и овражек, и ручей в зарослях камыша, и осоки, и холм с березками… Везде, как дома, подумал он и даже улыбнулся от этой мысли, такой она была приятной. А если проезжали через деревню, то ощущение знакомости окружающего усиливалось настолько, что мальчик невольно начинал хату свою высматривать. Чудилось, а вдруг и вправду через Углы проедут?

Впереди возникли небольшая речка и деревянный мост через нее.

— Может, остановимся? — спросил шофер, взглянув и на девушку, и на мальчика. — Перекусим? Я и не поел толком с утра.

Мальчику было лестно, что к нему обратились как к взрослому, словно он мог возразить. «Можно», — хотел сказать он, но промолчал.

— Это можно! — воскликнула девушка. — И искупаемся заодно, да?

Машина медленно, как бы ощупывая передними колесами путь, съехала с дорожной насыпи и остановилась у самой воды. Все вышли, и мальчик, почувствовав, как затекли у него ноги, едва не бросился бежать куда попало по густой, высокой траве.

— Вон, в тенечек! — показал шофер.

Он бросил на землю холщовую, замызганную сумку, девушка положила какой-то сверток, и тут мальчик вспомнил, что у него тоже есть с собой еда, и бросился назад к машине. Когда возвращался обратно, то увидел, что шофер и девушка сидят рядом. Он обнимал ее одной рукой за плечи и что-то тихо говорил ей. Выражение лиц у них было такое, что мальчик невольно остановился и больше не мог сделать вперед ни шагу. Так он и стоял в растерянности, не зная, что ему делать дальше. Нельзя было ни подойти к ним, ни уйти, но и стоять в стороне тоже было нельзя. Шофер наконец заметил мальчика, и в его лице сначала мелькнуло раздражение, а потом он, как бы очнувшись, сказал: