Дмитрий Манасыпов - Тренер

Ну и отлично. Значит, работаем.

Тренировка прошла очень хорошо. Уставшие, довольные, собрались вокруг, как только услышали свисток. В первый раз Столешников видел хотя бы подобие настоящей команды, в первый.

Он должен был что-то сказать. Хорошее, правильное. Но решил оставить до матча. А пока – просто похвалил каждого. Как смог.

Где-то там, снаружи, гудели болельщики «Авангарда». Их приехало много, гости уже почему-то радовались будущей победе. Столешников намеревался их разочаровать.

Ребята, его ребята, сидели, смотря на него, своего тренера.

«Бух-бух», – стукнуло сердце, на какой-то момент вдруг сильно ускорившись. Ничего, это нормально, это просто адреналин.

– Я не знаю, пройдем мы в Премьер-лигу или нет… Не знаю, какие шансы на Кубок… Но мы можем пообещать друг другу, что сделаем все для этого. И я вас прошу только об одном: давайте просто держать свое слово.

Молчали, чуть наклоняя головы. Кто-то смотрел, не пряча глаз. Лица напряжены, сосредоточены. Только Масяня улыбался. Уже очень знакомой, чуть кривой и наглой улыбкой:

– Юрий Валерич, а про «держать слово», это… ну… всего касается? А то вы нам там помните… проспорили… А вечереет уже…

Столешников улыбнулся в ответ.

– Я свое слово держу.

Масяня кивнул, вставая.

Они забили. Они, «Метеор».

На семьдесят шестой минуте недавно купленный сенегалец Демба, ледоколом пройдя в штрафную, выстрелил, как из пушки. Такие мячи не берутся. Вратарь «Авангарда» точно подтвердил бы.

Крик, громкий и невнятный, прокатился по трибунам черноморской волной, разбивающейся в шторм о скалы. Столешников, качая головой, был счастлив. Почти.

– Ма-лад-цы!!! Ма-лад-цы!!! Ма-лад-цы!!!

Ребята бежали к ним, к трибуне, к болельщикам, не дружно, но радостно кричавшим то, ради чего люди и играют за клубы:

– Метеор! Метеор!! Метеор!!!

Слышно, как Масяня Рафу что-то про Кубок кричит. Вот это амбиции! Не то что раньше.

Столешников их радость разделить пока не мог. Принцип – держать свое слово. Бергер из-за этого принципа даже ушел на трибуну, весь матч просидел там. Мол, глупости ты, Юра Валерич, придумал. И потакаешь им. Спор есть спор, чего уж. Он как карточный долг, глупо, но надо отдавать.

Футболисты к нему бегут… все бегут, лица выжидающие.

Видны вспышки фотокамер, и телефоны болельщиков на них направлены. Столешников старался не замечать этого. Он свое слово держит, а все остальное – неважно. Жалко, Лариса потом рассвирепеет.

А как еще, если главный тренер, сняв пиджак, прохаживался по технической в розовой футболке. Да и еще с таким принтом:

«I’m Supergirl».

Хорошо, что никто не умер от смеха.

Лариса успела вовремя.

Из машины она видела, как Столешников почти что пинками гнал по стадиону Смолина. Догонял, что-то кричал, пару раз толкнул, пока Семен убегал в ее сторону. Лариса стиснула руль, чуть задержавшись в машине. Вздохнула, собралась с духом и открыла дверь.

Смолин сразу юркнул ей за спину. Лара смотрела на Столешникова, ждала объяснений. Хотя и знала, в чем дело… Догадывалась.

– Юра… Стоп, стоп! Хватит! – она обернулась к Смолину. – Давай назад. Быстро!

Когда Смолин, сторонясь, прошел мимо, раскочегаренный Столешников повернулся к нему так, что Семен отшатнулся.

Тренер был зол по-настоящему, таким его еще никто и не видел. Дергалось лицо, с каждой секундой оно становилось еще бледнее, правый кулак сам по себе сжимался, желая добраться до директора команды.

– Ну? – Лариса не выдержала первой.

Щелкнула пальцами, привлекая внимание Столешникова к себе. Не хватало им еще полиции и обвинения в хулиганстве с нанесением телесных средней тяжести.

– Это что сейчас было?! – Столешников начал быстро, от злости глотая слова. – А ты в курсе, что у нас с тобой нет второго трансферного окна? Эта мразь сделала так, что у нас задолженности по уволенным игрокам и настучала в РФС. Хрен нам теперь, а не пополнение скамейки. Понимаешь?!

Этого она и боялась. Боялась, что не успеет приехать раньше, чем он узнает.

– Я в курсе.

Столешников оторопел. Смотрел на нее совершенно круглыми глазами. Видно было, как в его голове все переворачивается с ног на голову. Лариса выжидала, она прекрасно понимала, что сейчас сделает ее главный тренер. Не любит он подлости и грязных компромиссов. Воспитание не позволит ему сказать прямо, по-русски, все, что он думает. Но кричать он будет. Лариса Владимировна приготовилась слушать.

Столешников сжал губы, на смену удивлению вновь пришла злость. Он весь дрожал, вздыхал часто, видимо, собираясь что-то сказать. В конце концов произнес, поворачиваясь к ней:

– А чего ты такая спокойная тогда, а?

Это лучшее, что можно было услышать в такой ситуации. У Столешникова невероятная выдержка. Но и у Ларисы не хуже:

– Есть предложения?

С такими, как Столешников, надо спокойно. Ты не нервничаешь, и он перестает. Юра чуть охладел. Пелена спала.

– Убить его и выгнать отсюда! – процедил он.

– Может, сперва выгнать, а потом убить?

Столешников выдохнул, расслабившись, а Лариса продолжила:

– Директора команды назначил мэр. Выгонять и убивать может только он.

Столешников застегнул олимпийку, поежившись от холода. Раньше он не замечал сильного ветра. Сейчас чувства к нему вернулись и здравый смысл тоже. И как теперь быть? Мэр, папа ее, хороший человек.

Уважал ли он Лару? Да, даже очень сильно. За месяц понял, сколько она делает для команды. Старается, помогает, оценивает, не лезет, куда не надо, направляет в вопросах административки, где Столешников нарубил бы дров.

И все равно сейчас он злился на нее.

– А у тебя никогда не возникало желания сделать что-нибудь без папиного разрешения?

Зачем сказал? Да, со злости, задеть захотел побольнее, из себя вывести. А та даже не дрогнула.

– Возникало.

Хорошо, хоть так. Рассудок так и кричал в голове: успокойся, Юра, не лезь к ней в душу, не надо. Не удержался…

– И какое?

Лара не разозлилась в ответ. Кивнула на него:

– Ты.

Столешников не хотел больше с ней говорить. Не сейчас уж так точно. Развернулся и пошел назад дальше смотреть записи игр, и прикидывать: с кем ему обыгрывать «Торпедо»? А вот натура взяла верх, заставила обернуться и крикнуть давно копившееся:

– Отличный выбор, госпожа президент!

Если бы Столешников не убегал от слов Лары, от самого себя, то он многое понял бы, оставшись… Или хотя бы оглянувшись.

Лара смотрела ему вслед, оперевшись на машину. Вся ее сдержанность куда-то ушла, и видно было, что она невероятно сильно устала. Устала бороться без поддержки и понимания.

Но Столешников не оглянулся.