Дмитрий Манасыпов - Тренер

– Я на эти трибуны смотреть боюсь. Ты думаешь, я не слышу, что они говорят, что кричат, что пишут в своих соцсетях сраных? Я эту ненависть чувствую! Слышу я ее, пап… Это каждый день со мной. Выходи и играй?!

Отец смотрел, чуть прищурившись.

– Проехали. Я – тренер.

Отец пожал плечами, сняв очки и крутя их в пальцах. Столешников сильно разнервничался. Заходил по комнате взад и вперед, к двери, передумав, обратно. Собирался сказать что-то, оправдаться или закричать, даже рот открыл. И, тут же, как рыба, захлопнул обратно. Посмотрел на отца. Тот не обращал внимания на метания сына, все читал мелкий шрифт на коробке. И вдруг Столешников понял, как сильно он отца любит, как рядом с ним превращается в маленького мальчика – про себя да про себя, а про папу до сих пор ничего и не узнал. Это ощущение как-то странно растрогало взрослого мужчину, Юра, в порыве какой-то сыновьей нежности, подошел к отцу и крепко обнял его. Не умея сказать самого главного, произнес:

– Пап, да заканчивай ты уже сам. Давай я тебе бригаду найму…

Когда-то очень давно, лет двадцать назад, папа был молодым и сильным. Таким сильным, что Столешников даже и не думал стать, как он. А сейчас, когда он обнял отца крепко, как в детстве, то неожиданно понял: насколько тот постарел… От этой мысли стало страшно.

– Пап…

Тот его перебил, кивнув на обои…

– С бригадой, сын, неинтересно.

Столешников улыбнулся:

– Бесишь ты, вот честное слово!

– Ты тоже.

И они принялись за дело. Совсем как тогда, в девяностых. Рулоны в клее, стены, подгонки. И тренер совершенно думать забыл про будущий матч.

Бергер смотрел за волшебством, творящимся на его глазах. Внимательно, не отрываясь, он пытался разгадать всю глубинную суть перформанса, устроенного Ларисой.

А та, как будто второго тренера здесь и близко не было, пересчитывала деньги. Пачки денег, стянутые бухгалтерскими резинками. Такая же, если Бергер не ошибался, сейчас держала пучок на ее голове. Купюры в пачках были разные – совсем вытертые и только-только из банкомата, номиналы разнились от ста рублей до пяти тысяч. У Бергера заблестели глаза.

Лариса развернула калькулятор, показав ему результат. Тот оторопел.

– Если что, день рождения у меня через месяц.

Лариса сдвинула брови, не оценив шутку.

– Арбитра знаешь, который нас судить будет?

– Дружок мой – тот еще гоблин… Думаешь, надо?

Та кивнула.

– Поговоришь с ним. Четвертьфинал… Важный матч… для всех. «Торпедо» точно занесли… Надо нам как-то уравнять. Скажи, пусть честно судит.

Бергер кивнул в ответ, почти спародировав Ларису:

– Ну… Добро, блин.

Столешников, вернувшийся вчера, был совершенно невозмутим. Родной человек, он и есть родной человек. И поговорили ни о чем вроде и просто так телевизор посмотрели, чаю выпили, но как хорошо на душе.

На стадион в «Химках» Столешников вышел собранный и счастливый. Пусть «Торпедо» дергается, они выиграют, уделают их.

А ребята на поле держались отлично. Трибуны гудели, болельщики, как и игроки, были на взводе. Даже комментатор, и тот был как-то особенно бодр:

– …прекрасный проход Зуева. Этого парня мы еще увидим, я вам гарантирую. Неплохие скорости сегодня, кстати! Еще не Конкорд, но уже и не ЯК-40. И темп авиации сегодня задает именно этот парень. Рывок… и пошел!

Зуев действительно превзошел самого себя. Бежит, несется, но…

– Подальше от ворот, поближе к премиальным, как говорится… – комментировали из будки. – Ну куда? Как же так-то? Жесткий отбор и… Не видят судьи нарушения… Теперь уже «Торпедо» рвется к воротам. Кто это? Лесной… Очевидно уже, что защита потерялась… На вратаря вся надежда. Давай, Брагин!

Марокканец не прыгнул, он подлетел, каким-то чудом схватив мяч. Блестящий сейв. Трибуны ревут, комментатор надрывается. Выбивает мяч. Додин принимает. Столешников еще сдерживался, чтобы не закричать на весь стадион. Вот это да!

– Двадцать девятая минута, дорогие болельщики! Блестящий выход Додина, великолепный! Мяч для английской Премьер-лиги, именно так, заработанный потом и кровью мяч! Да, дорогие друзья, «Метеор», вышедший на космические скорости, их и не сбавляет! Один – ноль, черноморцы впереди! Вперед, вперед, «Торпедо»… если хотите отыграться до свистка на перерыв!

Столешников чуть не прыгал от распиравшей его радости. Но продолжал наблюдать за игрой, не показывая эмоций. Разве что палец большой показал Марокканцу на минутку: пусть почувствует, что тренер рядом, тренер гордится.

Зуев разошелся, опять пошел вперед, в одного, на скорости…

Упал. Срубили пацана. Врач! Где врач?! Быстрее, быстрее! Сколько времени до конца первого? Семь минут? Зуев, родной, ты как? Можешь играть? Давай, давай, Зуич, вперед! Эй, судья! Судья!

Судья! Выпускай игрока, да что ж такое-то… Эй! Игрока на поле! Судья…

Не смог Марокканец, не справился с двумя залетными, прорвавшимися через девять полевых. Зуев рядом орет, болельщики свистят, а судья? Ты куда, блин, смотрел? Куда мне?! Куда? Да в жопу себе засунь свой свисток! Да посижу следующий матч на трибуне, не переживай… Да. В жопу запихни, скот!

Перерыв? Перерыв? Все в раздевалку, мать вашу!!!

Судью он бы дождался, но…

Бергер отпихнул в сторону, заставил уйти с командой, сам остался… Зачем?

Бергер сопел, дожидаясь, когда бригада спустится вниз. Дождался, вцепился в руку арбитру, потянул на себя, вжимая в угол. И в ухо ему прошипел:

– Ты че, совсем?! Деньги взял, а судишь, как не взял, блин.

Забегали глазенки, ох, как забегали…

– Я-то твое верну…

– Ты чего, в лотерею выиграл? Или «Торпедо» занесло так, что в карманы не лезет?!

Он отпихнул его, вырвался… Прижался к уху и так тихо, чтобы вообще никто:

– Ну, чего ты меня пытаешь? Чего ты хочешь? Чтоб я тебе сказал, что это где-то там решили, наверху? Что они не хотят вас в Кубке видеть? Так я не скажу.

Бергер ударил стену, раскрошив штукатурку. Иди давай, блеснул взгляд…

Вот он, арбитр, и ушел. Прямо, с высоко поднятой головой.

Бергер, косясь ему в спину, сплюнул. Ладно, ладно. Надо к ребятам. Юра сейчас может распалиться, надо ему помочь. Он молодец, просто чуть подсказать надо, если что…

И только в раздевалке понял: сегодня Столешников ошибся один раз. С судьей.

– Раф, приклейся к левому центральному! Чуть плотнее с ним играй. Загоняй его под правую ногу в центр, а там его встретят. Он ошибется рано или поздно. Чапа… Не давай своему дышать. Пусть он у тебя бегает, как подорванный! Пусть открывается под передачу. Он и так еле дышит, и хрен его заменят, у них вариантов нет.

Столешников остановился на Петровском, подошел ближе:

– А ты сейчас куда лез? Видишь, он на тебя летит, спокойненько выжди паузу. А ты суетишься, как пэтэушник на первом свидании! Ты же мастер, в конце концов. Насладись моментом. Видишь, что он летит на тебя, на замахе обыграл и все, он в буфет ушел… Понял? Ну, молодец. Зуев?