Дмитрий Манасыпов - Тренер

– А?

– Как нога?

– Нормально…

– Хорошо…

– Вареник!

– Да?

– Косяк свой отрабатывай, время пришло. Помоги ребятам, встреть пятнашку перед штрафной… Понял?

– Ага.

– Молодчина…Так, парни, в кучу встали!

Мокрый и тяжело дышащий «Метеор» сомкнулся. Столешников оглядел каждого, всматриваясь в своих ребят:

– Устали? Да, вижу. Отдохнете, парни. Больно? Стисните зубы, так нужно. Там, на трибунах, наши. Вы знаете, чего они ждут. И вы сможете, верю. Ребятки, пацаны… Сегодня наш день… Наш! И все, вышли, раскатали и ждем следующих. Меня нет? Не ссыте, каждого с трибуны увижу, всем пропишу, если что… Только не за что будет, знаю… Справимся. Справимся?

…

– ДА!!!

– Тогда пошли.

Бергер хлопнул его по плечу, показал большой палец. И прописал леща Рафу, чтоб улыбался поскромнее.

Валера Столешников… Так его еще кто-то называет, живы одноклассники, с кем работал тоже живы. И все интересуются: как Юра-то? Да видели, молодцы его, играют, прям развернулись… Сам он как?

Как-как… Видит же, как сыну тяжело. Да, сложилось так, что на руках не держал почти, и что? Вырастил, всегда рядом был, не обманешь, даже если вон, как сейчас, рожа непроницаемая на трибуне.

А время идет, а время бежит.

Почему сейчас не с ним? Надо, и все тут. Не нужно сейчас Юре видеть, что с ним да как. Пусть он жизнь свою строит, ему еще долго жить. Вот и смотрит их матч по кабельному.

Жалко, девушку свою не привез. Да и не сказал ничего, но не дурак же, хотя лет много. Оно сразу заметно. По разговору, по глазам, по желанию высказаться. Молчит? Да и пусть молчит, лишь бы ему хорошо было.

Сколько там еще? Всего восемь минут… семь уже. Ну, ребятки, не подведите, что ли…

…

– ГОЛ! Г-о-о-о-о-л!!!

Какой молодец! Красавец! Кто это?

Петровский? Какой ты молодец, Петровский!

А теперь не рискуйте, не надо, вам еще играть и играть впереди. Да, вот так, отошли назад, встали, закрыли штрафную. Мальчишка тот, как его… Зуев, Юра говорил, играет. Трусит, но играет как хорошо…

Стойте, парни, стойте…

Фу… свисток.

Ох, как же оно все тяжелее и тяжелее. Вода где? А, вот поставил же…

Диск, иди сюда, выезжай… ну что за чертова шарманка… Записал? Ладно, проверим… Записал, вся игра здесь. Коробку не убрал? Нет, ну и хорошо.

«Метеор» – «Торпедо» 2:1.

Вот так хорошо. И на полку, к остальным…

Вот она, вся Юркина футбольная жизнь. И спартаковские матчи, и английские, и за сборную. Все здесь, аккуратно подписано, стоит. Даже видеокассеты есть, все никак не оцифрует… Да и зачем? Видеомагнитофон вон, пылится, хороший, настоящий японский. Сын купил с первой клубной зарплаты, принес, даже радовался, кассет накупил сразу.

Он улыбнулся, глядя на старенькую фотографию, где вдвоем с Юркой, а тот с мячом и в майке ДЮСШОР. Сколько ему тут? И ведь не вспомнить, если на обороте не посмотреть. Обидно, многое как-то начало… стираться, что ли? Ай, ладно, все равно записано важное, не сотрешь. Надо только оцифровать кассеты все же. Надо… успеть бы.

Зуев лежал на столе после рентгена. И совершенно точно не хотел вставать. Он хотел бы и дальше валяться и умоляюще смотреть на Федора Андреича. Как будто тот волшебник. Сейчас достанет свою волшебную палочку, взмахнет ею, и раз… вернет здоровый голеностоп. За одну секунду.

Гришко вздохнул, поймав взгляд, и вернулся к рассматриванию снимка.

Столешников ворвался внутрь, заведенный и жаждущий какой-то справедливости. Зуев, испуганно дернувшись, тут же оказался прижатым к столу. Тренером.

– Чего у него?

Гришко повернул снимок:

– Дернул связки. Полный сустав крови.

Столешников понимающе мотнул головой. Сустав, говоришь…

– Оставьте нас, пожалуйста…

Зуев, не дождавшись ухода Гришко, начал оправдываться, сбиваясь и глядя на тренера с неподдельным страхом:

– Защитник в стык пошел, я убегал и…

Столешников соглашался, кивал, сочувствующе гладил Зуева по голове, дожидаясь, пока за врачом закроется дверь. Дождался.

– А ты здесь при чем? Ты играть должен. Не ссать в штрафной, а идти и забивать! Доволен, что ножку повредил?! Нравится, когда жалеют? Где у тебя болит? Здесь?! Или здесь?!!

Зуев молча отпихивал его руку от собственной ноги. В глазах стояли слезы. Наконец не выдержал:

– Хватит! Хватит!

Столешников отпустил ногу и, наклонившись к Зуеву, пальцем постучал ему по голове:

– Вот тут твоя проблема! Зуев, вот тут!!! – Палец стучал, жесткий, скрюченный когтем. – Не в ноге, а вот здесь. И пока ты не разберешься, никакие велики тебе не помогут!!! Слышишь?! НИКАКИЕ!

– Можно вас на минуту?

А это еще кто? Столешников обернулся и только тогда заметил Варю. Хотел что-то сказать…

– На минуту, Юрий Валерьевич… В коридор. Пожалуйста.

Хорошо, в коридор, так в коридор.

Выйдя за дверь, Варя резко обернулась, едва не столкнувшись с ним, выходящим следом, лбом. Гневно сверкнула глазами.

– Обязательно было именно его выпускать? Даже мне понятно, что он не готов!

Не готов, не готов… Он тренер, а не психиатр, хотя в данной ситуации психиатр был бы полезней. И, блин, не сделал ни черта да еще и повредился…

– Когда его починят? Две недели? Три?!

Варя недоверчиво наклонила голову, смотрела, как на чужого, словно не Столешников перед ней, а кто-то опасный и незнакомый.

– Вот так взять и починить, да?

Столешников с досадой посмотрел на нее. Чего непонятного?

– Ну… да.

– А не починим, так нового соберем? Как Лего-человечка?!

– Было бы, знаешь, даже здорово…

Она ткнула его в плечо. Жестко и достаточно сильно для женщины.

– Юра, ты не в симуляторе. Это люди живые. Они ломаются иногда. Им страшно бывает… Больно… Обидно… Ты подумай, что ты с этим пацаном делаешь. У него и так полная башка страхов, а ты еще сильнее прессуешь… Еще-еще-еще… Что ты там себе решил? Надавишь на него, и он рванет играть? А если нет? Если ты его совсем сломаешь? Если…

Столешников вдруг понял, что сейчас он ее потеряет. Прямо сейчас.

Женщины часто ошибочно считают, что мужчинам все просто. Все. Ухаживать, говорить комплименты, признаваться в чувствах. Сделал дело и пошел. Все просто.

Им бы хотя бы раз первыми сделать шаг навстречу. Первой прикоснуться к щеке, первой поцеловать. Когда сердце в груди стучит отбойным молотком, когда боишься увидеть в глазах что-то брезгливое или непонимающее, когда тебе не ответят…

Но мир устроен так, что первый шаг делает мужчина…

Столешников и сделал. Не стал дожидаться «если», не стал бояться, просто прижал к себе и поцеловал. Зажмурившись, чтобы, если что, не увидеть в Вариных глазах…

Ее губы ответили. Сразу, как будто ждали.

И никто бы их не упрекнул за отсутствие романтики в нескольких минутах, потраченных на дорогу до гостиницы Столешникова… Так нужно. И они взрослые люди.