Юля Пилипенко - Голубь с зеленым горошком

Я смотрела на него в полной растерянности, пытаясь понять, шутит он либо рассказывает все это на полном серьезе.

— Так, а что они делают со «старым» клиентом?

— Кремируют. А дальше новый контракт. — Дженнаро рассмеялся.

— Вы разыгрываете меня, да?

— Ни капли. Теперь улавливаете смысл шутки? Мне не хотелось, чтобы над вашим телом так издевались после неудачной попытки поплавать во время шторма.

— Господи… А что за второй контракт?

— Опять-таки два варианта: можно на время арендовать помещение для хранения урны с пеплом либо развеять его над океаном. Мало у кого из мадейрцев есть деньги на покупку личного склепа.

— Лучше уж над океаном.

— На самом деле без разницы. Мертвым все равно, потому что над океаном нужно летать при жизни. Знаете, что самое интересное в этой истории? Они никогда не эксгумируют тела по отдельности, а превращают процедуру в конвейерный процесс. Выкопали десять-пятнадцать человек одновременно и потащили в печь, нарядившись в маски и перчатки.

— Сумасшедшая история! А почему вы свернули в тоннель?

— Потому что я вам сказал: я не люблю, когда мне ставят условия. «Если вы мне расскажете, я зачитаю…» Вам пора повзрослеть. Мы едем в мэрию.

Украдена из музея «Кунстхал» в Роттердаме 16 октября 2012 году.

Текущий статус: картина уничтожена.

Пока мой женевский друг со свойственной ему невозмутимостью искал свободное парковочное место у здания Сити-Холла, я подключила все свое английское красноречие, чтобы выразить активный словесный протест:

— Вы же понимаете, что я не пойду с вами в мэрию?

— Что значит «не пойду»? А кто вас будет спрашивать?

— Я серьезно. Прекратите, пожалуйста. Здесь нет парковочных мест. Вы же не будете силой вытаскивать меня из машины? Она и так привлекает всеобщее внимание без дополнительных зрелищ.

— Что вы из меня монстра делаете? Я вас пальцем не трону. Конечно, вы выйдете из автомобиля абсолютно добровольно.

«Лучше бы тронул», — неожиданно пришла в голову нескромная мысль.

— Пожалуйста, синьор Инганнаморте… Я сделаю все что угодно, только не заставляйте меня так нервничать.

— Все. Что. Угодно, — с расстановкой произнес он, выдержав две четкие паузы между словами. — Что, например?

— Не знаю. Хотите сыграю вам Бетховена на pianoforte?

— Вы играете на фортепиано?

— Нет, но я научусь! Хотите, свитер вам зимний свяжу?

— Вы умеете вязать? — Он больше был не в состоянии контролировать улыбку.

— Нет. Но научусь! Я свяжу вам очень теплый свитер. Возможно, он хоть как-то согреет и растопит вашу ледяную женевскую кровь.

— Мадемуазель, это никуда не годится. Вы обрушили на меня массу бесперспективных предложений. И с кровью не угадали.

— С температурой?

— С происхождением. Кровь португальско-итальянская.

— Я так и думала. Женевские мужчины не бывают такими красивыми.

Последняя фраза была вознаграждена его пробирающим до дрожи смехом:

— Вы действительно решили, что легкий флирт вас спасет? Но комплимент я оценил. Благодарю.

Пожалуй, меня могло спасти лишь отсутствие мест на паркинге. Сидевший за рулем мужчина был категоричен и совершенно непреклонен в своих решениях. Он напоминал мне шального мальчишку, который случайно обнаружил в лаборатории отца сложный химический набор препаратов и решил провести собственные опыты, жонглируя колбами, пробирками и всевозможными реактивами. Разница заключалась лишь в том, что он был далеко не мальчишка. И точно знал, что и как смешивать для получения желаемого результата.

— Мадемуазель, считайте, что сегодня вам повезло. Я устал наматывать круги в поисках парковки. Во время заседаний у них здесь всегда аншлаг, а оставлять машину в километре от мэрии и заставлять вас гулять в тридцатипятиградусную жару кажется мне не совсем справедливым. Перенесем презентацию книги в другое место.

— В какое другое?

Вздох облегчения так и не успел вырваться из моей груди, так как его быстро спугнул новый приступ нарастающей паники.

— У меня есть идея. Я воссоединю вас с одной исторической личностью. Осмелюсь предположить, что вам это понравится.

Он поднажал на педаль газа, и «Royce» заметно припустил ход, не издав ни единого звука. Ох и машина…

— С кем вы собрались меня знакомить? — Я сгорала от любопытства.

— Вы не любите сюрпризы?

— Я не уверена, что люблю их в случае с вами. Может, я предпочту презентацию в мэрии, — вырвалось у меня.

— Мне развернуться?

— Господи, нет! Я молчу. Но все-таки, с кем мы будем знакомиться?

— С величайшим британцем в истории, — улыбнулся мой необычный спутник.

— Дайте-ка догадаюсь…

Набрав полные легкие воздуха, я выпалила на одном дыхании:

— «Even though large tracts of Europe and many old and famous States have fallen or may fall into the grip of the Gestapo and all the odious apparatus of Nazi rule, we shall not flag or fail. We shall go on to the end, we shall fight in France, we shall fight on the seas and oceans, we shall fight with growing confidence and growing strength in the air, we shall defend our Island, whatever the cost may be, we shall fight on the beaches, we shall fight on the landing grounds, we shall fight in the fields and in the streets, we shall fight in the hills; we shall never surrender, and even if, which I do not for a moment believe, this Island or a large part of it were subjugated and starving, then our Empire beyond the seas, armed and guarded by the British Fleet, would carry on the struggle, until, in God’s good time, the New World, with all its power and might, steps forth to the rescue and the liberation of the old» [20] Несмотря на то что значительные пространства Европы и многие старые и славные государства подпали или могут подпасть под власть гестапо и всего отвратительного аппарата нацистского господства, мы не сдадимся и не покоримся. Мы пойдем до конца, мы будем сражаться во Франции, мы будем сражаться на морях и на океанах, мы будем сражаться с возрастающей уверенностью и растущей силой в воздухе; мы будем оборонять наш Остров, чего бы это ни стоило, мы будем сражаться на побережье, мы будем сражаться в пунктах высадки, мы будем сражаться на полях и на улицах, мы будем сражаться на холмах, мы не сдадимся никогда, и даже, если случится так, во что я ни на мгновение не верю, что этот Остров или большая его часть будет порабощена и будет умирать с голода, тогда наша Империя за морем, вооруженная и под охраной Британского флота, будет продолжать сражение до тех пор, пока в благословенное Богом время Новый Мир, со всей его силой и мощью, не отправится на спасение и освобождение старого (англ.). . С ним?

— Мадемуазель, вы меня приятно удивили. С ним.

Примерно в 1418 году португальский инфант и сын короля Жуана I проснулся утром в своей постели приблизительно со следующей мыслью: «Надоело. Мне нужна новая карта». Так уж сложилось, что он был абсолютно неординарной личностью и испытывал страсть к мореплаванию, точности и топографии. Несмотря на то что он никогда не принимал личного участия в морских экспедициях, Энрике имел все финансовые возможности для того, чтобы познавать просторы мира с помощью чужих глаз и расчетов. Впоследствии его прозовут Генрихом-мореплавателем, а пока он вальяжно расхаживает по спальне и подумывает о том, что было бы вполне разумно снарядить очередную экспедицию к берегам Западной Африки, чтобы заполучить обновленную географическую картинку мира. Так он и поступил.