Лю Чжэньюнь - Одно слово стоит тысячи

— Какая здоровая, настоящая или подделка?

— Это разве большая? Больших я даже не выставляю, чтоб не напугать кого.

Продажа крысиного яда относилась к разряду мелкой торговли, а в мелкой торговле большую роль играли зазывные крики. И хотя у Лао Ю был хриплый голос, он с утра до вечера зазывал к себе клиентов. Его зазывалки складывались в целые куплеты. Например:

Или:

И все в таком же духе.

У Моси смеялся, Цяолин смеялась вслед за ним. Заставь У Моси сыпать такими зазывалками, он бы не смог: во-первых, столько слов он бы и не запомнил, а если бы даже запомнил, то не смог бы их преподнести как надо. С одной стороны, он восхищался талантом Лао Ю, но, вместе с тем, сочувствовал, что ему, дабы продать свою отраву, приходится день-деньской напрягать свой и без того хриплый голос. По вечерам они обычно ужинали вместе. У Моси с Цяолин любили заказывать лапшу с тушеной бараниной, а Лао Ю предпочитал лепешки с ослятиной и суп из мелких креветок и китайской капусты. Поскольку вместо основного блюда он заказывал лепешки, они поняли, что он тоже экономит. С другой стороны, лепешек и тарелки горячего супа вполне хватало, чтобы наесться досыта. Иногда Лао Ю отламывал небольшой кусочек лепешки с мясом и предлагал его Цяолин. Та, познакомившись с Лао Ю поближе, от угощения не отказывалась. Поначалу У Моси делал ей замечания:

— Это не по правилам: брать и есть чужое.

Но Лао Ю только смеялся:

— Съесть малюсенький кусочек лепешки, тем более ребенку, можно без всяких-яких.

Кроме того, что Лао Ю был мастак в исполнении зазывалок, в обычной жизни его язык тоже был подвешен хорошо. Лао Ю был старше У Моси примерно на десять лет и называл его «братцем», соответственно, У Моси пришлось называть его «братом». Лао Ю курил, У Моси — нет. Перед тем как заснуть, они лежали на кане и, пока Лао Ю потягивал папиросу, болтали. Цяолин их слушала, но не успевал еще Лао Ю докурить, как она засыпала. Поскольку Лао Ю прибыл из Кайфэна, он любил рассказывать про тамошние знаменитые места. Например, про буддийский храм Сянгосы, про павильон Лунтин, про озеро Паньцзяху и озеро Янцзяху, набережную Цинмин, конский базар… Его отдельной излюбленной темой были кайфэнские блюда: паровые пирожки с бульоном, говядина семейства Ша, бараньи копытца семейства Бай, курица в бадье семейства Ху, томленая собачатина семейства Тан… Рассказывал он обо всем по порядку и обстоятельно, и с его слов Кайфэн представлялся вселенским раем. У Моси, слушая его, про себя посмеивался, мол, раз уж в Кайфэне так здорово, чего ты оттуда приперся со своим лотком в Синьсян? В разговорах на другие темы они могли и поспорить. Обсуждая такие вопросы, в которых нельзя было сваливать все в одну кучу, например: где люди лучше — в родных краях или на чужбине, что лучше — медлительность или расторопность, как себя вести с людьми — по-хорошему или по-плохому, — они, вместо того чтобы разбирать конкретную ситуацию, начинали спорить, не слушая друг друга. Столкнувшись лбами в каком-нибудь споре, Лао Ю сначала талдычил свое, но, заметив, что У Моси сердится, прекращал спор и, переводя разговор на другую тему, успокаивал У Моси: «Братец, ты ведь тоже прав». В таких случаях Лао Ю старался уже больше не выступать и, слушая У Моси, непременно ему поддакивал: «Точно, точно». Это тоже было своего рода умением, навыком, который Лао Ю воспитал в себе, занимаясь своей нехитрой торговлей на чужбине. Ну как тут не поддакивать, если нужно во что бы то ни стало сбыть крысиный яд? Но У Моси от его поддакиваний только тушевался. Как-то раз У Моси стал нахваливать Лао Ю за его талант зазывать покупателей, после чего добавил:

— Я в этом смысле никуда не гожусь.

К его удивлению Лао Ю, вздохнув, признался:

— А вот тут ты, братец, неправ, если только сейчас надо мною не шутишь.

— Почему же?

— Я всю жизнь продаю крысиный яд, только и делаю, что чешу языком в ожидании счастливого часа.

— И чего же ты хочешь?

Лао Ю мимолетно взглянул на У Моси и, выбивая о край лежанки трубку, сказал:

— Хочу когда-нибудь взять и сорвать бешеные деньги.

«Кто бы этого не хотел, но как их сорвать, если они бешеные?» — подумал У Моси, но вслух ответил:

— Для легкой наживы требуется черная душонка, по тебе не скажешь, что ты злодей.

Лао Ю сначала опешил, но, очнувшись, вздохнул и согласился:

— Это точно.

У Моси замечал, что Лао Ю, как и хозяину постоялого двора Лао Пану, было любопытно, почему это они с Цяолин целыми днями без всяких дел просиживают в комнате. Но поскольку они были случайными знакомыми, Лао Ю его об этом не спрашивал. Как-то раз за ужином У Моси и Цяолин снова заказали лапшу с бараниной. Лапша выдалась очень уж аппетитной, но, когда они вернулись в комнату, У Моси показалось, что ее все-таки пересолили, поэтому он отправился на кухню попить. Лао Ю в тот день вернулся со своей торговли поздно, поэтому все еще сидел на кухне и уминал свои лепешки с ослятиной. Подойдя к самым дверям кухни, У Моси вдруг услышал разговор между хозяином Лао Паном и Лао Ю. Поскольку речь касалась его, он остановился и стал прислушиваться:

— Этот-то, с ребенком, целыми днями просиживает в комнате, никакого дела у него нет, что еще за фрукт? — по слышался голос Лао Пана.

Хриплый голос Лао Ю на это ответил:

— Я в последнее время уже тоже засомневался.

— Я все-таки многих повидал на своем веку. И кстати, эта девочка вместо «папы» называет его «дядей». Как бы он не оказался торговцем живым товаром. Может, он ребенка продать хочет, а пока ждет здесь покупателя? Поднебесная огромна, чего только в ней не случается, прямо и сказать страшно.

После этого они сменили тему. У Моси сперва хотел устроить с ними разборку, но как бы он объяснял посторонним людям, почему они с Цяолин целыми днями без дела просиживают в комнате? Да и к чему все это? Все равно на десятый день они расстанутся и уже никогда не увидят друг друга, и его откровения никому не понадобятся. Но то, что его приняли за торговца живым товаром, У Моси, конечно, смутило. Он вздохнул и вернулся обратно в комнату. Иной раз днем, когда никого из постояльцев не было, У Моси от делать нечего сидел под деревом, а Цяолин выбегала за ворота. В такие моменты он ее останавливал: