Александр Иванов - Записки анастезиолога

Только с последним мужем я ее из дома выгнала. Жили они тогда на Кольском. Вдруг получаю телеграмму: «Встречай, приезжаем тчк Семеновы». Кто такие Семеновы – понятия не имею, но пиздой чувствую, быть беде. Пошла-таки на вокзал. Приезжает моя маман с новым хахалем. Она теперь, понимаешь ли, Семенова. Все, гады, пропили. Выручай, дочурка. Год у меня жили на кухне, ну квартира была однокомнатная, двое детей, спать негде. Так хоть бы срать выходили в туалет. Засрали мне весь пол, на кухню не зайдешь, детей не покормить. Выгнала я их. Иди ты на хуй, маманя. Они у меня под дверью еще год жили в коробке от холодильника. Ходила, сука, пьяная по поселку, жаловалась, какая ее доченька блядища, родную мать на улицу выгнала. Ну, как последнего мужа схоронила, с тех пор завязала. Уже десять лет не пьет. Купила я ей тогда домик в Тверской, подальше от железки, живи, мама, навещай внуков пореже.

Чего-то стали в последнее время травмы преследовать, то колено сломаю, то руку. Не иначе – согрешила. Решила в нашу церковь сходить. Поставила свечку у Пантелеимона, постояла. Вдруг сзади голос такой низкий:

– Православная?! Почему креста нет?

Я аж вздрогнула. За спиной стоит батюшка, в полном облачении. Даже не сразу его узнала. Не сказать, что пьян. Благостен.

– Да вот, батюшка, крестик мой вместе с мужниным лежал в одной коробочке, муж погиб, а теперь какой из них мой, не знаю.

– Горе. Оба приноси, освятим. А ныне-то замужем?

– Замужем, святой отец.

– Венчана?

– Да нет, не могу. Четвертый брак.

– Господи помилуй, что ж так?

– Да все мужья слабые попадались, то помрет, то в тюрьму сядет.

– На исповедь тебе надо, дочь моя.

– Да не могу я на исповедь, святой отец, это же причаститься надо, потом месяц не грешить, а как я при своей-то работе без сквернословия.

– В больнице, что ли, работаешь? – почему-то спросил батюшка.

– В больнице.

– Врач или медсестра?

– Да санитарка я, батюшка.

– О! Это богоугодно.

Тут вспомнила, лежал он у нас, ну помните, с головой разбитой. Который после проповеди прямо с крыльца церкви пьяный ебнулся. Видно, тут решил шары подкатить, не иначе.

– Да нет, ты не смотри, что глаза красные, вчера не пила. Новый год нормально прошел. Ну посидели мы 31-го после дежурства чуток, я сразу домой. Семья ждет. На работе мы же только по чуть-чуть, вы не думайте. Домой поехала, взяла, правда, баклажку пивка. Два и пять, крепкого. В электричке время скоротать, а то ведь засну. Всю ночь из-за этих козлов пьяных мы почти не спали. Все обосрались, полночи их мыть пришлось. В тепле меня маленько развезло. Стоп, думаю, хватит. Надо до дома по-быстрому добираться. Сын старший с женой должен на Новый год прийти. Женился в этом году. К весне вот внуков обещали подкинуть. А чего ты так на меня смотришь? Да, старшему моему уже двадцать шесть. Я ж родила его в тринадцать. Во дура была. Только на пятом месяце поняла, что залетела. Вся в слезах к мамане. А ей похую. Она тогда с очередным хахалем своим в штопоре, ей не до меня. Пришлось рожать. Это сейчас-то привыкли, а тогда в диковину, меня чуть из школы не выгнали. А маман моя все по деревне ходила, кричала, что дочь у нее блядища, принесла высерка. Ну, это ничего. Все равно на мне младший братик висел, почти с рождения я сама его воспитывала. Ему тогда пять было, помогал мне с маленьким. Где один, там и двое. А так сынуля у меня хороший вырос. Институт уже год как закончил. Работает. Плохо одно, фамилию ему дали по моей матери, какую там она в то время носила. Я этого дядьку-то и в упор не помню.

Ну короче, решила – пойду от электрички через лес. Там километра на три до нашего городка дальше, чем через поселок. Зато быстрее получится. В поселке все знакомые. Там глядишь – во дворе шашлыки жарят, зайти зовут, у магазина наверняка кого встретишь. Ну и понеслась. Так и до дома можно не дойти. Сам знаешь, пьяная женщина – пизде не хозяйка.

Ну а Новый год встретили, гостей проводили. Тут-то я оторвалась. Гулять пошли с соседкой. Помню, с подругами у магазина какого-то мужика пиздим, водки там нам не продают. Короче, как домой попала – не помню. Помню, лезу по лестнице к себе в окно на второй этаж, а ребенок соседский лестницу поддерживает. Ключ где-то потеряла, дура.

Ночью проснулась, огляделась по сторонам – вроде дома. Крадучись на кухню пробираюсь. Сушняк пришел. Смотрю, а мой сынуля младший на телефон смотрит и повторяет: «Будь счастлива, мама».

Это я ему, короче, на Рождество телефон подарила. Там на экранчике Красная площадь или что-то там еще поставить можно. Так небо там от времени суток цвет меняет. Если день, солнце светит, ночь – луна и звезды падают. Меня сынуля спрашивает, а почему звезда падает. Я ему объясняю, что когда увидишь – звезда падает, надо желание загадать. Сбудется обязательно. Так это он такое желание загадывает. Как мне хуево стало… Я, сука ебанная, домой чуть живая приползла, нажралась до усрачки, а он мне счастья желает. Будь счастлива, мама. Не поверишь, до утра проревела. Это у меня не от пьянки глаза красные. От слез. Вчера ни грамма не пила.

Жаль, что вот с последним мужем у нас общих детей нет. Ну ничего, это пока. Падлой буду, до весны даже пива в рот не возьму. К концу года рожу еще раз, напоследок. Дочку хочу. А то каждый месяц от тоски матка обливается слезами кровавыми. Обещаю.

Новый глава областного здравоохранения, ныне называемый «министр», инспектировал свое хозяйство. Нелегкая занесла его к нам в деревню. Странно, но наша богадельня ему понравилась, сдержанно похвалил. Большие у вас перспективы, говорит, будем развивать. На вашей базе создадим, организуем… Дальше шел план строительства Нью-Васюков и переноса всех городских клиник в наш поселок. Главврач очарован: «Смотрите! Видите, какое у нас будущее? А все благодаря кому? Можете не отвечать. Всем вам и так понятно. Посмотрите, сколько нам пообещали: оснастить четыре операционные, открыть противошоковую палату, расширить реанимацию. Ну и ставки соответственно. Заметьте, только нам обещали, никому больше. А вы? Вам бы только жаловаться и постоянно что-то требовать». Не удержался от комментария на тему, что, выполняй я в жизни все свои обещания, большую ее часть бы провел в тюрьме за многоженство и за нанесение тяжких и менее тяжких телесных повреждений. Посмотрим, хорошо, если больницу вообще не закроют. Получил очередное предупрежденье: «Смотрите, договоритесь вы!»

Вечером позвонил напарник. Заболел, откапывая накануне машину из сугроба. Где-то попал в ДТП. Завотделением выпил водки и улетел в астрал. Обещал вернуться только утром со светлой головой. О замене позаботиться забыл. И на всю больничку, на все будущие четыре операционные, две противошоковые палаты и реанимацию на двадцать коек остался всего один анестезиолог. То есть я. И как ни странно, было у меня время прикинуть новое штатное расписание. Получилось, что при таком раскладе мне будет достаточно работать один раз в месяц. Получить тысяч 20–25 за одно дежурство и отдыхать. Скорей бы…