Александр Иванов - Записки анастезиолога

– Хорошо, возьми с собой кого хочешь, приходи.

Прошу клинического ординатора поприсутствовать при разговоре. Начмед неловко извиняется, погорячился, но вновь намекает на возможность нас наказать за работу. Правда, уже в более мягкой форме, без извращений. Отвечаю:

– Знаешь, ты можешь говорить все, но запомни, а лучше запиши эту простую и мудрую мысль: начмед – самое бесправное существо в больнице. Реальных рычагов воздействия у тебя нет. Ни одного. Ты можешь только кричать, угрожать и жаловаться главному врачу. У меня как у заведующего возможностей наказать врача больше. Я могу лишить премии, летнего отпуска, удобного графика работы. А в своем деле я разбираюсь лучше и прекрасно знаю, кто из врачей чего стоит. И больше чтобы ни одного наезда с твоей стороны на кого-либо из моих ребят не было. Кто накосячит – разберусь сам.

Почти на год эта мысль у начмеда в голове задержалась, потом забыл или потерял бумажку, на которой она была записана. Пришлось напомнить.

Троица. Вечером в праздник больница наполовину опустела. Традиция на Руси, на кладбище принято помянуть родных. Умные люди идут с утра. Посадить цветы, выпить сто грамм за упокой, оставив символическую чарочку на могилке, накрытую кусочком хлеба. И по своим делам, жизнь продолжается. Но мудрые люди, мудрые идут ближе к вечеру. Думаю, понятно почему. Допить оставленное не грех, а дело благое. И сейчас, к вечеру, богадельню покинуло с десяток организмов. Один из бегунов, с циррозом печени, с желтой майкойкожей лидера, желая сократить путь, даже стартовал через окно третьего этажа. В приемном отделении маленькая паника. Ответственный врач суетится: надо милицию! Надо всех выписать как самовольно покинувших! О чрезвычайном происшествии сообщили начмеду. Указание строгое – выгнать всех.

Но мы-то знаем жизнь. Говорим, не надо милиции, не торопитесь выписывать. Не волнуйтесь, не в первый раз, это ежегодный забег на приз Святой Троицы. Люди пошли правильным путем, из больницы прямо на кладбище. За натуральным продуктом. Минуя промежуточные этапы товарно-денежных отношений. Они вернутся, кладбище недалеко, кто сможет – сам, кого привезет «Скорая». И точно, к ночи подтянулись почти все уставшие спортсмены. Один, желая загладить вину, подарил дежурному врачу шикарный букет свежесорванного клевера. Только желтый лидер остался ночевать на кладбище, где и был найден на следующий день, теперь лежит привязанный. Белая горячка.

Утренний обход. Начмед:

– Что у человека с рукой?

– Волк откусил.

– Какой, к чертям собачьим, волк? Вы что, издеваетесь?

– Нисколько не издеваюсь, настоящий волк, люпус. Обыкновенный…

– Это в лесу, что ли?

– Зачем в лесу. Просто товарищ решил подтвердить один из самых популярных лозунгов: «Россия – страна возможностей!» Доказать, что у нас возможно все. Знаете лучший способ накормить зверя в зоопарке? Это просто, надо на клетке повесить табличку: «Кормить животных строго запрещено!» А если еще написать «Не подходить к клетке, опасно!», можно быть спокойным, животное будет сыто. Добрый у нас народ, душевный. В иной стране мы бы давно без работы сидели.

– А это вы к чему?

– Знаете, у нас в лесопарке неподалеку мини-зоопарк открыли. Мишка там, волки, олени. Рядом озеро, летом пикники. Ну разве можно не угостить волчару свежим шашлычком? Держи, братан, не грусти. Все мы в клетке хоть раз, да побывали. Выходных летом не проходит, чтоб кто-то не поступил с откушенными пальцами. Так с приемного и зовут: «Спуститесь, тут очередной завтрак туриста вас ждет». Туристом тамошнего волчару прозвали.

– Нет, ну это же просто безобразие. Надо этого волка пристрелить!

– Жалко. Он же не виноват, что всякие козлы ему руки в клетку засовывают. А как-то у их администратора спрашивал, не боитесь, что волка пристрелят? Говорит, что не боится. Один браток пытался, но без пальцев стрелять не очень удобно. И потом, кто же их заставляет через забор лезть, чтоб до клетки добраться и пальцы туда просунуть? Так что по закону все чисто.

Россияне слушают диалог президента с народом. А в это время мой народ, в палате, беседовал с ежиком. Ежик пришел навестить одну из пациенток, одну из тех, на кого невозможно смотреть без слез. Начинают слезиться глаза от ярко-желтого цвета ее кожи. Цирроз печени.

– Вы с кем разговариваете?

– С мужем. Вот он, на подоконнике сидит, ежик.

– Ваш муж что – еж?

– Да, еж.

Ну еж так еж, пусть беседуют. Ежик-муж сообщал ей новости, что дома, как дети. Через час в диалог вступили остальные. Пытались ежа прогнать, разговоры мешали заснуть. От зависти, наверное, никто их не навещал.

У входа в реанимацию стоит мужичок средних лет:

– Вы доктор? Доктор, вы просто обязаны, вы должны подтвердить, что последние слова моего дедушки были о том, что он хотел свой домик завещать мне.

Начмед:

– Что вы там вчера с гинекологами так долго делали в операционной?

– Девственность восстанавливали. Девушка поступила, четырнадцать лет. Невинности случайно лишилась, родители говорят, сломалась ножка стула. Бывает… Как в садистской частушке: девочка Света, качаясь на стуле, … что-то там чесала, мечтая о …, в общем, чем-то. Ножка у стула под ней подломилась…

– Хватит! Трезвая была?

– Обижаете, конечно, нет. А нам какая разница, пусть хоть они утверждают, что осколок челябинского метеорита залетел. Разрыв промежности, пришлось оперировать.

Рассказываю на обходе:

– Пациентка, имя, фамилия, наша постоянная посетительница. Неоднократно лечилась у нас от токсического гепатита с трансформацией в цирроз печени. Больной была осуществлена трансплантация печени. Странно, что до сих пор еще жива, уже три года, как новая печень совершает свой молчаливый подвиг. Новая печень оказалась покрепче старой, повезло.

– Ничего, это не надолго.

У входа в реанимацию заботливые родственники интересуются:

– Доктор, а наш дедушка долго у вас пролежит? Можно как-нибудь подольше? Пусть поправится, а то он один живет, мы в городе, ухаживать-то некому. Вы его когда переведете?

– Никогда.

– Что значит никогда? Он что, умрет?

– То и значит, что лучше за своими стариками приглядывать надо. Привезли бы сразу после инсульта, выжил бы.

– Так мы его сразу и привезли. Нам как в пятницу его соседка снизу позвонила, как сказала, что у него в квартире наверху что-то упало, так мы к нему. Представляете, он два дня к телефону не подходил, все выходные, вот мы и приехали. Поняли, что что-то случилось.

– Долго же вы соображали. Сегодня уже вторник.

– Ну мы же работаем…

– Короче, дедушка ваш парализованный три дня пролежал в луже своей мочи, на полу, пневмония, и еще захлебнулся чем-то, похожим на кефир. Что смогли – удалили, только поздно уже. Не знаете случайно, пил он кефир?