Владимир Очеретный - Незадолго до ностальгии

По периметру Президентский дворец был окружён несколькими рядами полицейских — не местных, а из международных, в белой форме.

Наконец, загорелись экраны: в торжественный зал входили президенты и премьеры в цветных мантиях, показывающих принадлежность к тому или иному региону мира. Они приветствовали друг друга похлопыванием по плечу и постепенно рассаживались на золоченых стульях, как когда-то герцоги и графы. Толпа перед дворцом встретила их гневными криками на самых разных языках, улюлюканьем и таким свистом, что закладывало уши.

К трибуне вышли президент Чехии и председатель саммита. Оба лучезарно улыбались, изображая торжественность происходящего, а потом начали по очереди говорить, рассыпаясь во взаимных комплиментах. Вскоре Киш почувствовал, как от занудства международной болтовни у него начинает сводить челюсти. Обволакивающее облако свиста пыталось проникнуть внутрь головы и взорвать её изнутри. Он стал лечиться нежностью — разглядывая обращённое к экрану лицо Варвары.

Его подруга испытывала совсем другие чувства: её не отпускала тревога.

— Хотела бы я, чтобы всё закончилось хорошо, — пробормотала прижатая к нему толпой Варвара. — А ты? — выжидающе посмотрела она на него.

— Я тоже, — успокоил он её и поцеловал в макушку (ниже было не наклониться, его сдавили со всех сторон). — Всё будет хорошо, вот увидишь!

Тут-то всё и началось.

«Интересно, где сейчас Марк? — подумал Киш, вплывая на окраину сна. — Вот бы с кем я сейчас выпил!..»

Несмотря на первую половину дня, владелец визитной карточки «Аркадий Аккадский. Адвокат» уже выглядел утомлённым: его веки припухли, фигура в кресле с высокой коричневой спинкой выглядела расслабленной. На столе перед ним стояли три опустошённые кофейные чашки, четвёртую ждала та же участь.

— Хорошо, что вы ещё не уехали, — похоже, Аркадий не сомневался, что его совет о небольшом путешествии будет принят Кишем к исполнению. — Я всю ночь не мог заснуть. Думал о вашем деле. Знаете, что мне в нём совершенно неясно? Зачем вашей бывшей весь этот процесс понадобился? Вот этого я не могу понять!

— Да ну, — сказал Киш, — неужели?

— Всю ночь ворочался, пытался разгадать… Дело уже закончено, поэтому признаюсь вам в одной вещи. Для успокоения совести я кое-что пробил об её личной жизни и узнал любопытную вещь: у вашей Варвары никого нет! Это, конечно, не стопроцентная информация, но всё же достаточно точная. Вы понимаете?

Он смотрел на Киша с торжеством и неуверенностью одновременно. Киш был убеждён, что все эти сведения Аркадий раскопал ещё в начале процесса и теперь смог выложить, как свежеиспечённые.

— Понимаю, — кивнул Киш. — И?

— Это же окончательно всё запутывает! — воскликнул Аккадский. — Если бы у неё кто-то был, то всё было бы более-менее понятно — без деталей, но в общих чертах. Но у неё никого нет. И это ставит в тупик. На раздел воспоминаний просто так не идут, вы это понимаете? Никогда ещё такого не бывало! — Аккадский возбужденно поддался вперёд. — Это же не шуточки, в конце концов!

— Согласен, — сказал Киш. — И?

— И вот у меня возникла гипотеза, которую я хочу проверить, — уже немного спокойней заговорил адвокат.

— Гипотеза? — вяло поинтересовался Киш.

— Она немного необычная. Как и всё ваше дело.

— И какая же?

— Вам ничего не говорит слово жзксжбжбж?

— ?!

— Не торопитесь, — призвал его Аккадский. — Я понимаю, звучит странно. Но здесь могут быть пропущены гласные, так что… Ничего?

Киш отрицательно покачал головой.

— А оскгобобо?

— Нет.

— А если прочесть наоборот, — настаивал адвокат, — жбжбжскзж? Или обобогксо?

— Снова нет.

— Понимаете, — заговорил Аккадский немного разочарованно, — у влюблённых бывают свои, только им известные словечки, и вот мне показалось, что ваша Варвара хотела передать вам некое зашифрованное послание.

— Как?

— Не знаю, обратили ли вы внимание: на заседания Варвара одевалась так, чтобы в её наряде совершенно чётко доминировал какой-либо цвет — коричневый, розовый, голубой и так далее. Когда я ещё раз всё прокручивал в голове, меня под утро и осенило: а не является это шифром?!

— Ерунда какая-то, — вырвалось у Киша.

— Возможно, — быстро согласился Аккадский. — Тогда скажите мне, что не ерунда? Скажите, что вы точно и твёрдо знаете причину или причины, так сказать, совокупность причин, по которым ваша бывшая супруга решилась на этот процесс. Можете даже не называть эту причину, просто скажите, что вы её знаете, и я успокоюсь.

Киш не нашёл, что ответить: его защитник, то и дело переходящий в нападение, точно формулировал суть.

— Вот, смотрите, — Аккадский выложил перед ним распечатку фотографий Варвары. — Вот по порядку, как она одевалась на каждое заседание.

— А разве женщины не поступают так сплошь и рядом? — спросил Киш, деликатно оставляя за скобками вопрос, как Аркадий раздобыл снимки и корректны ли его действия с точки зрения профессиональной этики. — У Варвары так и раньше было: наряд — для понедельника, наряд — для вторника… Но это касалось одежды для работы. Не думаю, что в её неделе стало девять дней. Возможно, что-то в этом есть.

— Я предположил, — уже уверенней заговорил Аккадский, — что каждый тон соответствует одной букве. Но вам эти сочетания букв ни о чём не говорят.

— Может, вы неправильно определили, какая буква соответствует тону? — предположил Киш.

— Не спорю, — охотно закивал Аккадский. — Я в этом совсем не разбираюсь и даже не знаю, кто в этом разбирается. Чего нет, того нет — с художниками жизнь не сводила… Можно, конечно, составить программу, но это слишком долго, я предположил, что вы сможете что-то определить. Конечно, всё может быть ещё сложней, если задействована символика цветов. Ну, знаете: красный — страсть, зелёный — умиротворённость… Но в этом я разбираюсь ещё хуже.

— Я возьму их? — спросил Киш, кивнув на снимки. — У меня такие люди есть. Точней, один человек.

— Разумеется. Только обещайте, если вам удастся расшифровать, вы сообщите мне. Сделаете?

— Разумеется.

Киш спрятал фотографии и, вставая, протянул руку Аккадскому. Тот поднялся навстречу и глянул на часы.

— Кстати, уже сорок минут идёт ваш инерционный период. По истечении вы должны направить в суд своё согласие на защиту ваших ментальных интересов по этому делу. Если Варвара вторгнется в воспоминания, которые по разделу отошли вам, то по первому же вашему требованию будут предприняты меры в соответствии с законом. Форма стандартная. Если хотите, я отправлю от вашего имени.

— Не надо, — покачал головой Киш, — я ещё не решил.

— Вот я и говорю: это дело необычное, — ухватился за старую мысль Аккадский. — И вы необычный клиент, и ваша Варвара, если на то пошло, тоже. Необычная пара. Не обижайтесь, но создаётся впечатление, что вы сами не знаете, чего хотели от этого процесса. Ну, то есть, конечно, не вы, а ваша бывшая супруга. А что? Это мысль! Тогда мы, может, зря ломаем головы? Женская логика, как известно…