Мария Воронова - Ухожу от тебя замуж

– То есть вы отказываетесь выполнять мое распоряжение? – уточнил главврач.

Добрый человек, он дал ей шанс остаться отличницей. Просто надо сказать, что она доложила свою точку зрения, но сделает так, как ей приказывают. Что, конечно, главврач с начмедом и со Стрельниковым втроем намного умнее ее одной, и им лучше знать, как надо поступать.

– Да, отказываюсь, – тем не менее сказала она. – Больше того, если кто-то за моей спиной предложит Ларисе Васильевне написать заявление, я обращусь в вышестоящие инстанции. А там, уж поверьте, никто и никогда не станет порицать хирурга за то, что при подозрении на массивное кровотечение он взял пациента в операционную.

– Я вас услышал, – процедил главврач, и Соня вышла из кабинета.

Кажется, она сказала «нет» впервые в жизни. Пошла против руководителей, против людей, которые гораздо ее старше, умнее и опытнее. Сейчас ее поддерживает сознание своей безусловной правоты, но вдруг она что-то не учла, что-то недосмотрела? Вдруг Лариса Васильевна действительно уже слишком пожилая, чтобы дежурить сутками?

Соня чувствовала себя будто вышвырнутой за дверь теплой и уютной комнаты в снег и метель. Темно, холодно и страшно, но надо идти, потому что обратно уже не пустят.

И все же это совсем другой страх, чем вчера!

Она заставила себя рассмеяться, достала телефон, чтобы рассказать Герману о своих приключениях, но вспомнила, что накануне рассталась с ним. Он сказал, что будет ждать до Нового года, так, может быть…

Нет, Герман хороший человек и не заслуживает, чтобы ему морочила голову какая-то свиристелка только потому, что ей приятно с ним поболтать. Ну и целоваться тоже было очень приятно, вдруг вспомнила Соня с такой ясностью, что покраснела.

Расставание с Мешковым далось Александре тяжелее, чем она думала, и намного труднее, чем в первый раз. Она полностью очистила айпад от всех свидетельств своего с ним знакомства, письма, диалоги, фотографии, все было безжалостно уничтожено, так же как и записи его композиций. Но это не помогло. В памяти всплывали даже моменты, которые она считала забытыми.

Это происходило внезапно, будто удар ножом, и Александра откладывала работу, зажмуривалась и пережидала, пока боль отпустит. Оказывается, у них с Мешковым было столько всего хорошего… Поход в Эрмитаж, как она могла о нем забыть? Когда Всеволод сразу рванул в рыцарский зал и полдня торчал там возле оружия, а Александра отчаянно скучала, но изображала заинтересованность. Так она всю жизнь делала в музеях, сначала с родителями, потом с Катей, потому что интеллигентный человек должен восхищаться изобразительным искусством. Почему-то после Эрмитажа у нее сильно заболели ноги, и Всеволод отвел ее в кафе весьма богемного вида, и там, под прикрытием скатерти, положил Александрины ноги себе на коленки и так хорошо размял ступни, что она почувствовала себя на двадцать лет моложе.

Много чего она забыла, а теперь прошедшее счастье мстило ей, вновь и вновь всплывая в памяти, как, наверное, перед смертью проносится в голове вся жизнь.

В общем, было больно и трудно, но Александра брала малыша на руки, терлась носом о бархатную макушечку, вдыхала сладкий детский запах и забывала обо всем.

Каждый день она говорила себе, что решение принято, надо сказать Виктору, что она согласна снова выйти за него и зарегистрировать брак. Какой смысл тянуть дальше? Мешков сказал, чтобы она не соглашалась, если не простила, и она ведь не простила. Но зато ей стало абсолютно наплевать на все похождения мужа, прошлые, настоящие и будущие. Кажется, вполне адекватная замена прощению, не так ли?

Их новый брак станет прекрасным и счастливейшим из всех союзов, потому что каждый в нем получит, чего хочет. Она – детей, а Виктор – полную свободу от быта, а в качестве бонуса еще и свободу шляться по бабам.

И еще плюсик, незначительный, но все же приятный – ей снова не придется думать о деньгах. Не надо будет соблюдать сроки, гнать текст, писать под заказ и делать прочие низменные вещи, а снова можно вернуться к чистому искусству и работать, только когда душа этого требует. Правда, в последнее время душа ничего такого не требует, ну так это лишний аргумент выйти за бывшего мужа и вернуться к роли жены и матери.

И как только они поженятся, сразу пройдет тоска по Мешкову. Или… Может, встречаться с ним тайно, как Витька ходил к Инге в свое время?

От этой мысли ненадолго становилось весело.

Александра каждый вечер собиралась объявить Виктору, что согласна, вот только язык не поворачивался.

Он приходил домой, умывался, вытирался поданным ею свежим полотенцем, потом ел то, что она ставила перед ним на стол, – словом, все как раньше. Александра хлопотала вокруг него и думала: «Вот сейчас скажу! Нет, пусть сначала суп доест… тогда точно скажу… нет, за кофе… нет, он слишком устал, а ведь придется Гришу подготовить… может, лучше сначала с ребенком поговорить… да, сначала с ребенком! Только он в школе вымотался, отложу до выходных… да, точно! До воскресенья. На свежую голову беседую с Гришей, потом сразу с Виктором! Фух, до воскресенья можно расслабиться!»

Но воскресенье наступало и оказывалось набито аргументами в пользу того, чтобы отложить важный разговор. Одним словом, прокрастинация совершенно овладела Александрой.

Иногда она думала, что надо переспать с Виктором. Любовник он никакой, и маловероятно, что оживут былые чувства, но вдруг…

И точно так же находился миллион аргументов не приглашать бывшего мужа в свою постель.

В конце концов она решила, что согласится на брак без интима. Виктор наверняка с энтузиазмом воспримет этот вариант, может, от радости даже забудет прикинуться огорченным.

Александра поклялась себе самой страшной клятвой, что вечером обязательно скажет Виктору свое решение, а потом они вместе придумают, как лучше сообщить Грише. Сначала ей поговорить, или отцу, или обоим сразу.

Хватит самой все обдумывать и решать, надо советоваться. Тут Александра вспомнила, что, помимо бывшего, есть на свете еще люди, с которыми она может посоветоваться. Лучше всего она поговорила бы с Лидой, только прекрасно знала, что скажет подруга. А может быть, и не только скажет: Лидка – женщина решительная и вполне способна начать масштабную спасательную операцию, после которой никто костей не соберет. Придется ей рассказать постфактум, когда уже ничего нельзя будет исправить.

Александра позвонила родителям. Мама гуляла с подружками по магазинам, а отец сидел дома и, услышав, что дочери надо поговорить, сказал, что приедет немедленно. Это обрадовало, потому что важные житейские дела ей всегда было легче обсуждать вдвоем с отцом. Мама слишком волновалась за дочь.