Эрне Урбан - Утренняя заря

— Нет.

— Тогда дай мне его, — протянул подполковник руку.

Шаранг схватился за грудь, словно пытался защитить спрятанное на ней сокровище.

— Зачем? — спросил он.

— Спокойно, дай мне фото. Меня только надпись на нем интересует, а не само фото. А тебя оно, насколько я понимаю, если ты его снова в руки возьмешь, до нового нервного припадка доведет. — А когда Шаранг хотя и нерешительно, но все же отдал фото, подполковник сказал: — Оно будет в надежном месте, рядом с письмом. Когда оно тебе понадобится, тогда мы его и достанем.

— Мне оно не нужно.

— Заладил одно и то же! — с раздражением произнес подполковник. — Я же тебе сказал, что у тебя два выхода есть: либо развестись, либо простить. Третьего не дано. А ты все на третий путь сбиваешься. Вместо того чтобы проучить свою супругу, ты намерен ее наградить.

— Я?

— Не я же!

— Чем, товарищ подполковник?

— Квартирой, которую купила твоя мать… Сколько она за нее заплатила?

— Двести двадцать тысяч.

Подполковник свистнул:

— Ничего себе, кругленькая сумма! Не говоря уж о мебели. Или мебель купили тебе родители жены, а не твоя мать?

— Мама купила…

— …которая в настоящее время является, так сказать, домашней работницей и которую ты лично, чтобы она не мешала, в конечном счете выставил из этой квартиры. На это у тебя нет никакого права! Понимаешь ты это? Так может думать и поступать только дрянной человек, а не солдат.

Шаранг чувствовал себя так, будто ему всадили нож в сердце. Последние слова подполковника очень задели его, и все-таки он сопротивлялся. Стыд и угрызения совести сделали его упрямым.

— Квартира принадлежит мне! Она записана на мое имя, — сказал Шаранг. — И я имею право распоряжаться ею как хочу.

— Так-то оно так, — с трудом сдерживая гнев, сказал Холло. — Но ведь это твоя мать заработала деньги на квартиру, не так ли? Эх! Дальше нам не о чем говорить. Ты такой упрямый, что трудно даже себе представить… Что такое? Ты передумал? Слушаю. Что же ты хочешь мне сказать?

Шаранг встал и, немного потоптавшись на месте, хрипло произнес:

— Только то, что я… действительно дрянной человек. Арестуйте меня, товарищ подполковник.

Вечером того же дня подполковник Холло еще раз вызвал к себе ефрейтора Видо.

Нашел он его в парке боевых машин, где Видо возился с мотором танка. Подполковник прямо-таки залюбовался, как искусно ефрейтор действовал отвертками. «Здоровенный парень, — подумал подполковник. — Такой из любого, даже самого сложного положения сумеет выбраться, такого нервы не подведут».

Холло поздоровался, пожелал ему хорошей работы, а затем сказал:

— Слышал, у вас сегодня хороший день. Поразили все мишени?

— Мне повезло. Должно же когда-то и мне повезти, товарищ подполковник.

— Правильно. Может, продолжим наш разговор? Ночью мы остановились на том, что вы совершенно случайно познакомились с женой Шаранга. Вы и от нее что-нибудь получили?

— И от нее? Я вас не понимаю, товарищ подполковник.

— Как это не понимаете? Шаранг с вами расплачивался пивом. Если я не ошибаюсь, вы делали это с целью ввести его в заблуждение, чтобы отвлечь от себя его подозрения. Не такой уж вы рубаха-парень, чтобы идти на риск из-за дюжины бутылок пива. Знаете, о чем я сейчас думаю?

— О военной присяге, которую Шаранг тогда еще не принял.

— Точно. Но это только одна сторона дела. Вторая же сторона — это разрешение. Как вы полагаете: если бы тогда направить супругу Шаранга к офицеру, разве тот отказал бы в ее просьбе?

— Не думаю.

— Так. Следовательно, вы рисковали вдвойне… И что же вы попросили за это?

Видо быстро пораскинул умом и понял, что ему вовсе нет смысла все отрицать, так как этот хитрец Холло и так уж обо всем пронюхал.

— Всего лишь рандеву. Мы встретились в кафе «У озера».

— Когда?

— В тот же вечер, как только я сдал дежурство.

— А результат встречи?

— Равен нулю. Она меня, можно сказать, не заметила, отчего я и разозлился. «Ну, думаю, погоди, придет время, когда ты сама попадешь ко мне в руки».

— Ну и как? Вы ее возьмете в жены?

Видо так удивился вопросу подполковника, что даже рот раскрыл от удивления. Он смотрел на Холло, стараясь понять, чего хочет подполковник.

— Смешно, — наконец вымолвил он. — Мне просто смешно, товарищ подполковник. Нам обоим нельзя этого делать. Да если и можно было бы, то я скорее согласился бы стать горбатым, чем жениться на такой бабе. Жить с ней вместе, боже упаси…

— А если она будет требовать?

— Пусть требует. Она получила то, чего хотела. Жениться на ней я не обещал. Да и… видел-то я ее всего-навсего два раза. Но безо всяких осложнений и шума. Можете мне поверить, и я очень быстро порвал бы с ней.

— Почему?

— Из-за ее свекрови, матери Шаранга. Когда я встречался с Рике второй раз, мать чуть было не застала нас.

— Тогда она еще жила вместе со снохой?

— Нет, уже отдельно.

— А как же все это получилось?

— Было у нее какое-то дело к привратнице. Зашла она к ней, а та ей и скажи, что, мол, сын твой приехал домой, имея в виду меня. Она видела меня на лестнице в полумраке и приняла за Шаранга. Положение мое было незавидное. Я как вспомню, товарищ подполковник, так меня мороз по коже дерет…

Действительно, в тот день мамаша Шаранга объявилась в самый неподходящий момент: Рике была раздета и не обратила на звонок в дверь никакого внимания.

Однако в прихожей горел свет, а магнитофон так громко играл, что его, вероятно, было слышно даже на лестничной клетке. Звонок у двери не переставал трезвонить, и Видо ничего не оставалось, как заставить Рике выйти и узнать, кто там пришел и зачем. Набросив на Рике халатик, Видо чуть ли не силой вытолкнул ее в прихожую, так как она сопротивлялась.

— Кто там? — спросила наконец Рике, открывая смотровое окошечко в двери. — О, это вы? — удивилась она, увидев свекровь. — Что вы хотите?

— Хочу поговорить с сыном. С Ферко. Здравствуй.

— С Ферко? — в свою очередь удивилась Рике. — Его здесь нет. Откуда вы взяли, что он здесь?

— Мне привратница сказала.

— Она ошиблась.

— Тогда чьи же шинель и фуражка висят на вешалке?

Растерявшись, Рике потеряла над собой контроль.

— Это… одного ефрейтора. Смотрите! — она схватила шинель и поднесла ее к окошечку. — В нее можно двух ваших Ферко сунуть.

— Вижу.

— То-то. Еще чего-нибудь хотите?

— Ничего. От тебя ничего. Только от бога. Пусть он тебя с твоим ефрейтором наградит так же, как наградил меня тобой, Терез.

— Теперь вы меня продадите, не так ли? — прошептала разъяренная Рике. — Разрисуете меня перед своим сыном как гулящую. Пожалуйста! Все равно он поверит мне, а не вам! Только мне. Я ему сама письмо напишу и попрошу, чтобы он запретил вам появляться в этом доме.