Мег Вулицер - Исключительные

— Или Жанна Честен, шекспировская актриса, — добавила Эди, — или Трой Мейсон, который танцевал с Элвином Эйли. Господи, что он вытворял на сцене все эти годы. Или близнецы ди Ланци из шестидесятых, со своей огромной… хреновиной. Как она называлась вообще?

— Синтезатор Муга.

— Да, точно. И некоторые из них все еще здесь. Или, может быть, ищут повод вернуться. Они все любили это место. И оно все еще живо, между прочим.

Несколько недель спустя Жюль Хэндлер-Бойд дремала в городском автобусе. Прошлой ночью они с Деннисом вернулись из Осуиго. Они отвозили Рори в университет штата — начинался третий курс. Училась она прилично и специализировалась на предмете, которого родители вообще не понимали. Емкость окружающей среды. Рори не была звездой вроде Ларкин Фигмен, но она безболезненно миновала детство, превратившись в сносную студентку и очень беспокойную в целом девушку, которая точно знала, что хочет постоянно быть в движении, хочет жить во всем мире сразу. В окружающей среде.

Дочь покинула их квартиру, когда поступила в университет, и сколько бы вокруг ни говорили, что из-за ужасного состояния экономики люди не могут уехать из родительского дома аж до двадцати шести, не планировала вернуться и не нуждалась в этом. Иногда она появлялась дома на каникулах, всегда с парой подружек, смешливых девчонок, любящих свежий воздух. Родители никогда не могли их понять. К пятидесяти двум годам Жюль и Деннис вступали в спокойный период жизни — начало тихого заката. «Стабиливокс» поддерживал Денниса в уравновешенном состоянии, хотя дозу иногда требовалось корректировать. Он полюбил работу в клинике, и теперь выписывал три разных журнала о сонографии. Он столько об этом узнал, что медсестры в клинике иногда звали его «доктором».

Они с Деннисом взяли напрокат машину, чтобы доехать до Онеонты. Их деловая дочь с темно-рыжими волосами и крупным, мягким лицом Денниса крепко обняла родителей, а потом одна из ее соседок, с которой они вместе жили в ветхом викторианском особняке поодаль от кампуса, высунулась слишком далеко из открытого окна третьего этажа и крикнула: «Рори, тащи сюда свою задницу». А теперь Жюль, прислонившись к стеклу, ехала в набитом автобусе по Бродвею в сторону офиса. Глаза у нее закрывались сами собой, пока она не заметила женщину напротив. Через минуту на нее уже смотрел весь автобус. Каждые несколько секунд она сильно била саму себя по лицу. Жюль смотрела на нее в ужасе. А потом женщина, сидевшая рядом, перехватила ее руку и зашептала что-то на ухо бедолаге. Выглядело это так, будто они просто разговаривают, и странная женщина кивала и улыбалась. А потом она высвободила руку и снова ударила себя по лицу, еще сильнее, чем раньше.

И вторая женщина снова мягко заговорила с ней. Они были очень похожи, как сестры. Может быть, они даже были близнецами, но со временем страдания изменили лицо одной из них, так что сходство стало совсем не таким разительным.

Жюль понимала, что должна немедленно отвернуться, что не отвести взгляд будет аморально, но обнаружила, что не в состоянии этого сделать. Поэтому она переключилась на ту сестру, которая говорила. Жюль смотрела на нее, и в лице женщины вдруг проглянули юные черты, и Жюль вдруг подумала: «А я же ее знаю». Это было что-то вроде прозрения. Она встала и уверенно сказала:

— Джейн!

Женщина посмотрела через проход и удивленно улыбнулась:

— Жюль!

Джейн Зелл, которая когда-то жила с Жюль в одном вигваме в «Лесном духе», тоже встала, и они обнялись. Жюль вдруг вспомнила ночной разговор в вигваме, когда Джейн призналась, что у нее есть сестра-близнец, которая страдает неврологическим расстройством и все время бьет себя без всякой причины.

— Это моя сестра Нина, — сказала Джейн, и Жюль кивнула.

Пока Жюль и Джейн разговаривали, Нина продолжала истязать себя. Но Джейн к этому привыкла и невозмутимо расспрашивала Жюль, что же произошло в ее жизни за минувшие тридцать с лишним лет.

— Я работаю в бостонском фонде, который дает гранты композиторам, — рассказала Джейн, — а мой муж Крейг играет на гобое. Я сама бросила музыку… я, конечно, играла хорошо, но недостаточно… но мне все равно надо быть рядом с людьми искусства. На выходные я приехала в Нью-Йорк на конференцию, а заодно и навестить Нину, — в пятьдесят два года лицо Джейн Зелл по-прежнему светилось. Как хорошо, что этот свет никуда не делся.

— А ты общаешься с кем-нибудь из «Лесного духа»? — спросила Жюль.

— С Нэнси Манджари. А вы с Эш до сих пор дружите?

— О да, — при этих словах ее переполнила гордость.

— С Итаном, конечно, вышло удивительно, — сказала Джейн. Нина вдруг ударила себя совсем уж страшно, и Джейн наклонилась, произнесла пару слов, а потом вернулась к беседе. — Представляешь, на кого я наткнулась в Бостоне на прошлой неделе? Мэнни и Эди.

— Неужели? Мы как-то совсем потерялись, — сказала Жюль. — Однажды, после свадьбы, мы с мужем навещали их, но потом уже не виделись. Когда моя дочь была подростком, я все хотела отправить ее в «Лесной дух», но в пятнадцать лет она решила поехать в какой-то эколагерь с выживанием в дикой природе. А дочь Эш летом всегда путешествовала вместе с родителями на другие континенты, помогая в школе Итана.

— Эди все та же, — сообщила Джейн, — серьезная такая, как и всегда. Мэнни почти ослеп, и это ужасно. Лагерь все еще работает, но они говорят, что дела плохи и ищут управляющего на следующее лето. Вообще-то они хотят разослать бышим клиентам письма с вопросом, не хочет ли кто стать директором лагеря. Ну, тем, чьи адреса у них сохранились.

Джейн Зелл с Ниной собирались выходить на следующей остановке, но до этого старые подруги успели еще обняться, а Нина треснула себя по лицу еще пару раз, а потом Жюль и весь автобус смотрели, как сестры выходят на Бродвей. Последние пару остановок Жюль проехала с закрытыми глазами, все равно по утренним пробкам автобус ехал медленно. Джейн разворошила старые воспоминания. Жюль сидела в вигваме, в театре, в столовой, где подавали зеленую лазанью и салат. На холме она слушала песни Сюзанны Бэй, в классе мультипликации ее целовал Итан Фигмен, в мужском вигваме № 3 она курила огромный косяк и смотрела на свешивающиеся с верхней койки покрытые золотистыми волосами ноги Гудмена Вулфа. В классе импровизаций она имитировала арабский акцент, а ночами спала в узкой кровати. И она была счастлива.

— Сегодня нам нужно кое-что обсудить, — сказала Жюль своей клиентке Дженис Клинг вечером в четверг. Почти месяц прошел со дня встречи с Джейн Зелл в автобусе, и все это время Жюль жила как будто в трансе, выполняя приказы, идущие от неведомого источника. С того мгновения, как она узнала, что у нее есть шанс вернуться в «Лесной дух», место, где жизнь открылась для нее, выплеснулась потоком, повергая ее на землю, свела с ума и изменила — с этого мгновения она действовала быстро. Должность директора в летнем лагере решила бы множество проблем. Как только эта идея пришла ей в голову, она рассказала об этом Деннису, и тот весело расхохотался, полагая, что она говорит не всерьез. Они обсуждали этот вопрос три дня, прежде чем она позвонила Мэнни и Эди. По истечении этих трех дней Деннис согласился обдумать эту перспективу.