Виталий Лозовский - Как выжить и провести время с пользой в тюрьме. Часть 2

Ещё одна уловка, которой пользуются следователи, получить показания немедленно, мотивируя это самыми разными причинами. Могут пообещать отпустить домой, облегчить судьбу, как и закинуть в камеру к уголовникам, намекнуть на допрос с пристрастием и поломанную жизнь, или даже ударить. Очень рекомендую ни под каким соусом не давать показания под таким давлением. Как правило, все эти обещания не более чем уловки и средства на вас давления (криминально наказуемые, между прочим) с целью получить показания, пока вы находитесь в состоянии душевного смятения и растерянности. Лучше ночку переночевать в камере, чем потом долго сожалеть об этом.

Ещё один часто используемый вариант давления — приглашать дать показания в пятницу после обеда. Тогда, если человека при этом закрывают, то дальше наступают выходные — адвокат не может найти никого из начальства, которое как будто сквозь землю провалилось, чтобы получить нужную подпись и встретиться с задержанным, и родные не могут ничего передать. Человек два дня и три ночи проводит в камере, без всякого контакта с миром. Крышу за это время срывает… к понедельнику, после трёх бессонных ночей на деревянных нарах… можете себе представить. Поэтому, если вас пригласили повесткой в такое время, задумайтесь. И постарайтесь перенести срок — простой больничный лист в этом поможет.

Очень важный аспект — протокол допроса. От того, что там будет записано, будет зависеть ваша дальнейшая судьба. Заметьте: не от того, что вы говорили, а что записано в протоколе. Если вы видите, что при разговоре с вами протокол не ведётся, откажитесь от беседы. Это, скорее всего, лишь средство вымотать вас. Никаких «разговоров по душам», «без формальностей». Прокуратура или милицейский участок не место для светской беседы.

Очень важно, чтобы первая страница была заполнена! Потребуйте, чтобы это было сделано в самом начале и показано вам. Там должно быть написано, в качестве кого — свидетеля или подозреваемого — вы допрашиваетесь, статьи. Это ещё один тест на ваш статус. На словах же вам могут сказать, что угодно, слово к делу не подошьёшь. Должно быть записано дата, время, место, звание, должность, имя и фамилия допрашивающего. Если же вы постеснялись это сделать в самом начале, что обычно и происходит — вы все ещё не лишены доверчивости, — то это должно быть обязательно сделано в конце. Ни в коем случае не ведитесь на заверения следователя, что он запишет «потом», что он, мол, спешит или ещё чего-нибудь. Здесь не может быть компромисса.

В конце вам дадут протокол на подпись. Перечитайте его очень внимательно. Не там поставленная запятая может оказаться роковой. Если вы не согласны с чем-то из написанного, подробно запишите свои замечания, скажем, «относительно такого-то факта я высказал предположение, тогда как в протоколе это записано в виде утверждения, с чем я категорически не согласен». Либо требуйте переписать протокол. Подписана вами должна быть каждая страница. Не лишним окажется и пронумеровать все листы, если это ещё не сделано, а также проставить дату и время возле каждой подписи. Все пустые места, где может быть что-то дописано, должны быть вами зачёркнуты. Не обращайте внимания при этом на крики и давление следователя — это ваше право. Многие же этого не делают, потому что им неудобно. Они якобы этим выражают своё недоверие, боятся обидеть. Тем более, если ваша беседа прошла вроде бы без эксцессов. На что, вероятно, следователь и рассчитывал.

Если один и тот же вопрос в разных вариациях вам задают не один раз, потребуйте, чтобы он был записан в протокол и вам дали возможность ответить на него письменно. Вообще вы имеете право не отвечать на вопрос, который не записан в протоколе. Если вы видите, что не до шуток, и вас конкретно хотят сбить с толку, запутать, то становитесь в глухую оборону: «Вопрос записывается в протокол, я его читаю и затем отвечаю». Вы имеете также право собственноручно записать ответы в протокол. В одних случаях это, правда, может быть для вас полезным, в других — не совсем. Записанное с ваших слов ещё как-то можно оспорить, написанное своей рукой, — уже вряд ли. Не забывайте об этом, даже если вы свидетель. Свидетели, особенно по хозяйственным статьям, очень легко превращаются в обвиняемых. Если вы подозреваемый, то также имеете право не отвечать на вопросы: воспользуйтесь им, если чувствуете подвох, если не уверены. Почаще пользуйтесь универсальной фразой «Не помню…».

Если же видите, что в протоколе править нечего, там одни лишь домыслы следователя и перекрученные факты, если вы не понимаете, что происходит, находитесь в растерянности, оцепенении, просто найдите в себе силы ничего не подписывать. Это ваше право. Даже если вы свидетель, это ещё не отказ от дачи показаний, а требование перенести процедуру в связи с состоянием здоровья.

Если бы мне, в мои 17, скромному, застенчивому, слабому выпускнику спецшколы-интерната физико-математического профиля при Киевском университете, надежде, так сказать, советской науки, кто-нибудь сказал, что меня ждёт в этой жизни, то я был бы, как минимум, обескуражен.

Больница и инвалидность, медицинский институт, армейская служба на заснеженном севере, немалый бизнес и его полная потеря, бега и погони, чужие страны, хождения через границы без документов, работа на стройках, снова бизнес, тюрьма и зона, эзотерика, рукопашные бои, мои тренинги, интервью на ТВ и в прессе, сотня тысяч читателей…

Но об этом, может быть, как-то в другой раз.

ПОСЛЕДНИЕ ДНИ В ЗОНЕ БЫЛИ НЕПРОСТЫМИ. Вышла амнистия — одна из самых больших за постсоветское время. На волю выгоняли даже прямо с ШИЗО. Но меня отпускать почему-то никак не спешили. Уже прошёл предоставу, бумаги давно ушли на суд и уже вроде как и вернулись, и вроде как с положительным решением. Уже на половину опустел барак, а мы с закарпатским цыганом Мишей, которому повезло также как и мне, вторую неделю лежали на шконарях и смотрели в потолок.

Психическое напряжение достигло апогея. Но вместе с тем, было интересно наблюдать себя, своё поведение, мысли и именно этому периоду я обязан несколькими моментам осознания — настоящих таких жирных инсайтов. И несколько раз уже благодарил судьбу, что она не спешила меня отпускать. Все-таки для внутренней работы нет лучшего времени, чем неопределённость, страх и напряжение.

И вот как-то вечером иду по коридору к спальному помещению. Навстречу завхоз: «Ну как? Крышу ещё не снесло? Пошли, чаю попьём». Сидим, болтаем. Чуть позже заходит дежурный офицер. Он же ответственный в штабе за подготовку документов на освобождение. Вид у него весьма жалкий. Красные глаза после бессонной ночи, на лице страдание. Второй день его терзает жуткая зубная боль. Уже не помогают и колеса.