Валерий Хайрюзов - Приют для списанных пилотов [Повести и рассказы]

— Ничего, Караджич их вернет.

— Их вернешь!

— От пугливых овец толку мало, — сказал с повязанным на голове красным платком и оттого похожий на индейца серб. — Они своей тени боятся. Русский приехал своих заменить.

— Добре, добре, — говорили другие и, хлопая Сергея по спине, протягивали кружки: — Серж, давай выпьем за Сербию, за Руссию!

Нет, за эту Россию Сергей пить не хотел. Но объяснять своим новым товарищам, какая она сейчас, униженная, торгующая, выпрашивающая, ему не хотелось. И брать вину за других не хотелось. Он понимал: они-то видят в нем и хотят услышать совсем другое.

Выпили за командующего сербскими войсками Ратко Младича. Разговор зашел о нынешних российских политиках.

— Горбачев — курва, — усмехнувшись, по-русски сказал коренастый. — Предатель! И Козырев с Ельциным. Сдали Сербию да и Россию тоже. А нам всем хотят выдать коровий рог за свечку.

Подобное, почти слово в слово, но в сербском произношении Рябцов уже слышал от пастухов в горах под Печем, поняв все без переводчика. Ему стало неприятно, что в России есть Козырев и он должен объяснять, почему и откуда он такой по явился, точно они были с ним из одной деревни. Конечно, он мог бы сказать, что гастарбайтеры теперь есть не только в Югославии. Появились они и в России. Шутили, что, должно быть, семье Козырева не хватает министерской зарплаты и он вынужден прирабатывать на стороне. Отправил на заработки свою жену в Америку. Да что там про министров! Сам президент, накачавшись шнапсу, вырвав дирижерскую палочку у немца, руководит в Берлине целым уличным оркестром. Сергей поймал взглядом глаза коренастого, и они, еще секунду назад далекие и злые, улыбнулись ему.

— Ратко, — представился он.

— Уж не Младич ли? — поинтересовался Сергей.

— Нет, нет, не Младич, — замахал рукой парень. — Тот далеко.

В отличие от других говорил парень на довольно хорошем русском языке, и Сергей, не удержавшись, спросил:

— Где язык выучил, Ратко?

— В Москве, у одной русской девушки, — ответил Ратко. — А потом с Николаем практиковались. Мы с ним больше месяца вместе жили. Я в России на артиста учился. Потом, когда у вас заваруха началась, уехал в Канаду. А когда заварилось здесь, вернулся.

— Что, Ратко, давай меняться, — предложил Сергей. — Вы нам отдаете Младича, мы его министром обороны России сделаем, а взамен вам Пашу Грачева отдадим.

— Нет, нет, Младича не отдадим! Он нам самим нужен.

И Ратко начал рассказывать, как однажды их бригада шла под дождем. Месили грязь, мокрые, голодные и злые. «Смотрим, Младич у дороги стоит. Увидел нас, говорит: „Чего приуныли? Дождя испугались?“ Взял ведро и вылил на себя: „Видите — не растаял“».

Сергей краем глаза наблюдал за Милицей. Он видел, как при встрече они обнялись с Ратко и расцеловались. По случайным репликам Сергей понял, что они давно знают друг друга. А теперь сидели за столом рядом и молча переглядывались. Здесь она пользовалась всеобщим вниманием, и он, уловив в себе ревнивое чувство, подумал: то, что она привезла его сюда и они до этого провели в дороге несколько дней, не дает ему никакого преимущества. Своим появлением она внесла разнообразие в их жизнь, где живут одним днем и берут то, что могут взять. Шути, улыбайся, веселись — может, завтра уже не придется.

Через некоторое время Ратко принес узел с одеждой. Тут же при свете коптилки Сергея переодели в синюю камуфляжную форму и сказали, что теперь он — настоящий доброволец. Вот только ботинки были тяжеловаты и великоваты.

— Ничего, мы тебе раздобудем натовские. Они легче, — сказал Ратко. — Будешь спать со мной. Завтра трудный день. — Он открыл тумбочку и протянул Сергею бумажный сверток.

Сергей развернул его и увидел сиреневого, выточенного из камня знакомого медвежонка.

Еще в старательской артели Сергей выпросил у вертолетчиков кусок чароита. Уникальное, единственное в мире месторождение этого красивого минерала было открыто неподалеку от тех мест, где они мыли золото. В свободное от работы время Сергей занимался камнями, на станке вытачивал из них разные безделушки и дарил товарищам. Занятие это доставляло ему удовольствие, благо камней в бодайбинской тайге было предостаточно. Потом выточил вот этого мишку. Его он хотел подарить Анне. Но когда узнал, что она встречается с другим, решил выбросить. Удержал Русяев. «Ты отдай мне, я пошлю его нашей московской сестре Тамаре, — попросил он. — Ей будет память о сибирском медведе».

«Надо же, вновь кусочек прошлой жизни вернулся ко мне», — подумал Сергей.

Мишко с Милицей засобирались в дорогу, им нужно было вернуться в Пале. Все вывалили из бункера провожать.

— Милица, возьми на память, — протянув медвежонка, сказал Сергей. — Я его еще в бодайбинской тайге выточил.

Мишко с Милицей начали рассматривать медвежонка.

— Сергей — настоящий каменотес, — похвалила Милица. — Он мог бы сам делать Кругобайкальскую дорогу. Случайно, это не тот медведь, который умер от разрыва сердца?

«Надо же, запомнила!» — отметил про себя Сергей и, улыбнувшись, сказал:

— Нет, у этого медведя каменное сердце. Он, пожалуй, переживет всех нас.

Едва Сергей сомкнул глаза и провалился в небытие, как раздались крики, грохот, стрельба. Кричали и стреляли во дворе. Сергей вскочил, сунул ноги в армейские ботинки. В комнате уже никого не было. На ощупь нашел дверь, выглянул в коридор. Впереди хлопнула дверь, кто-то выскочил наружу. Сергей бросился следом. Во дворе присел от близкого разрыва.

— Турци, турци! — раздались поблизости крики.

Прямо на него бежали трое. Сергей пошарил по земле рукой. Голый асфальт — ни кирпича, ни камня. «Форму дали, а про оружие забыли», — выругался он.

И тут он увидел еще одного бегущего человека с автоматом в руке. Дождавшись, когда он поравняется с ним, Сергей выбросил ногу и свалил его на землю, стал заламывать руки. Тот захрипел, но расставаться с автоматом не спешил. Сергей огрел его кулаком по голове.

Выхватив автомат, передернул затвор.

— Ну что, Аллах акбар! — с веселой злостью закричал он.

— Серж, ты? — услышал он знакомый голос. — Ты что, со своими воюешь?

Сергей остолбенело посмотрел на противника. Перед ним лежал Ратко.

— Ой, друг, извини. Не разобрал! — заоправдывался Сергей. — Спросонья не разобрал.

Переполох и стрельба были вызваны тем, что ночью мусульмане предприняли акцию. Воспользовавшись канализацией, они проникли в расположение сербов и напоролись на огонь дежуривших на крыше пулеметчиков. Бой шел несколько минут, а шуму наделал много. До утра над Сараевом грохотала артиллерия.

А в казарменной комнате, где разместился Сергей, не умолкал хохот. Ратко в который раз рассказывал, как попал в лапы сибирского медведя.