Кара МакКенна - Трудное время

— Почему?

— Ты говоришь такие вещи. В письмах… ты говорил о самых прекрасных вещах.

— Ты заставляешь меня снова видеть прекрасные вещи.

— Видеть? Все это.

— Чувствовать хоть что-то в тюрьме, это признак слабости. Переживать. Признавать, что ты чувствуешь одиночество, или грусть, или, что неровно дышишь к кому-то. В письмах к тебе я впервые смог излить все эти переживания. Я просто писал все, что мне не давало покоя.

— Я думаю, что ты, возможно, самый романтичный мужчина, которого я встречала.

— Отдай себе должное. Я не пишу, такие письма кому попало.

— Пиши мне, пока меня не будет. Присылай письма по электронной почте.

— Хорошо. Все, что пожелаешь. — Эрик поцеловал меня в висок. — Насколько тепло будет на следующей неделе в Южной Каролине?

— Пятьдесят, возможно.

Он перевернулся на спину с плачущим стоном.

— Вот, черт.

— Я знаю. Дождаться не могу.

Он улыбнулся мне.

— Ты расскажешь, своему отцу с кем встречаешься?

Вина охладила меня, и я посмотрела ему в глаза.

— Скорее всего, нет. Но не из-за твоего… прошлого. Просто потому, что у меня всегда занимало много времени, чтобы рассказать родителям о парнях. О Боже, я так давно ни с кем не встречалась, что в последний раз это и вправду был парень. Но в любом случае, нет, скорее всего я не стану. Они так долго ждали, чтобы услышать, что я с кем-то встречаюсь, я не хочу… — Я прервалась.

— Давать им ложную надежду?

Черт. Как, черт возьми, я попала в эту яму.

— Вроде того, наверное.

— Не будь такой напуганной, — сказал Эрик, и откинул мои волосы назад. — Мы любовники, пока. Я знаю. И знаю, что девушка не станет говорить своему отцу о мужчине, если она не считает…, не знаю. Что это что-то серьезное.

— Я думаю, что пока еще не знаю кто мы друг другу.

— Все в порядке. Я тоже.

— Но я чувствую себя неловко. Это очень жалко.

— Тише. Парень с девушкой должны повстречаться несколько месяцев, прежде чем она расскажет о нем отцу. И намного дольше займет времени, чтобы девушка рассказала своему отцу-патрульному, что спит с бывшим заключенным.

Я протяжно засмеялась, закрывая глаза.

— Боже, у него случится сердечный приступ.

— Давай подождем до весны, хорошо? К тому времени, возможно, я получу разрешение выехать из штата. К тому времени я смогу на полном основании представится в качестве ландшафтного дизайнера. У меня совсем нет проблем с умолчанием правды, как ты можешь помнить.

Я легонько шлепнула его по плечу, услышав в его голосе угрызения совести.

— Хорошо, — согласилась я. — Мы разберемся с этим весной.

Весна... Время года, которого он так ждал. Когда придет конец всему этому снегу и льду, и жгучему холоду, и появится зелень. Люди переоденутся в футболки и будут отдыхать на зеленых лужайках. Плавать в спокойных прохладных озерах, могу поспорить, этот мужчина слишком долго не испытывал этого невесомого состояния. Слишком долго ждать до лета. Его выпустили из одной тюрьмы, но зима была также похожа на тюрьму своей серостью, темнотой, и суровостью. Но, по крайней мере, сейчас я могла согреть его. Я крепче прижалась к нему.

За то, что он растопил мое тело, и то, как заставил меня вновь расцвести, я буду встречаться с ним в самые суровые месяцы.

Я подарю ему весеннюю энергию под этими одеялами. Разожгу летнюю жару между нашими телами. Все, что жаждет испытать мужчина, и все, чем жаждет быть женщина.

Все для мужчины, который заслуживает каждую крупицу этого.

Глава 14

За последнюю неделю декабрь обернулся июнем. Все уныние исчезло, лед стал теплом и жизнестойкостью; холод не мог побороть жар, который излучали наши глаза через всю комнату, или огонь, который создавали наши тела в моей постели.

Я задавалась вопросом, так и должно быть? Когда влюбляешься в кого-то? Или это все еще простое увлечение? Существовала ли разница? Было так хорошо, что мне было тяжело волноваться об этом.

В следующий четверг Эрик разрешил мне прийти в его квартиру. Она была маленькой и расположилась на втором этаже кирпичного безымянного четырехэтажного здания в менее благоприятном районе города. Каждый блок в здании субсидируется, рассказал он мне, поэтому у всех его соседей, так или иначе, были проблемы, и это чувствовалось, пока я поднималась по лестнице со скудным ковром. В общих помещениях было шумно, и в воздухе витало отчаяние этого места. Я понимала, почему ему не терпелось переехать, как только его долги будут оплачены, а счет не будет заморожен.

Но его квартира была достаточно милой. Конечно, не шикарной, но со средними размерами спальней, небольшой гостиной, ванной комнатой и маленькой кухонькой. Не намного меньше моей квартиры, правда, если только чуточку… утилитарная. Стены были выбелены в предсказуемый, усталый белый, а все оборудование и шкафы были практичны. Он поддерживал чистоту в квартире, и окна выходили на бетонный двор с баскетбольным кольцом, в настоящее время покрытое матово-белым. Толстый старый ноутбук лежал на кухонном столе, кажущийся чудом техники рядом с древним, как мир, процессором, который дала ему я.

— Ты сохранил его, — сказала я, смеясь от радости.

— Конечно. Это ведь подарок. От тебя. — Он пробормотал последнее предложение, скрывая улыбку.

Большее удивление вызвали его растения. Он держал их в гостиной, в основном в горшках, некоторые в закрытых аквариумах, на подставке из-под молочных ящиков и картонных коробках, скрытые под матовыми стеклами, расположенные на точном расстоянии от батарей. У него была даже орхидея, но, к его сожалению, она не цвела.

— Как ты смог все это купить? — спросила я.

— В магазинах по садоводству можно очень дешево приобрести растения, если они выглядят побитыми. А садки для рыб я купил в Гудвилле около доллара за штуку. Земля для горшков стоила дороже, чем все остальное вместе взятое.

— Вот как. — Я представила, как он спасал все эти экземпляры из местного магазина, беспокоясь, чтобы они не замерзли по дороге. Возвращал их к жизни.

— Мама отдала мне орхидею. — Он посмотрел на нее с неподдельной тревогой. Повсюду находились книги о садоводстве, не меньше из двух десятков из них торчали стикеры, как помятые перья. Он рассказал мне, что они достались ему от его босса. Вокруг импровизированного сада он расположил несколько гибких ламп, и небольшой запас упаковок с лампами, говорил о том, что он здорово потратился. Лейки, опрыскиватели, мешки с землей, удобрение для растений в палочках, проволока для подвязки и тоненькие деревянные колышки. Беспорядок одержимого человека. Он очаровал меня. Другой бы на месте Эрика мог бы потратить кучу денег на новый телефон, починку машины, телевизор. А он предпочел это.