Кара МакКенна - Трудное время

Спустя время он спросил:

— Значит, ты точно поедешь на следующей неделе?

Я кивнула, мои волосы щекотали его шею.

— Да. Я поеду.

Он поцеловал меня в макушку.

— Хорошо.

Окажется ли эта поезда полезной, покажет время, но приняв это решение, мне стало легче. Страх может подождать до пятницы, пока мы не окажемся в его грузовике, на пути к его родному городу. В данный момент, со мной рядом был мой мужчина, и я бы не стала менять это чувство на беспокойство, так долго насколько это возможно.

Когда он зевнул, обдав теплом мои волосы, то я сказала ему:

— Сладких снов.

— Они всегда сладкие, когда я с тобой.

И я заставила себя наслаждаться этим, не думая о том, что кошмар сможет нас настигнуть.

Глава 19

В следующую пятницу, Эрик забрал меня возле моей квартиры в шесть.

— Привет. — Я закинула сумку в проем за сиденьем. Когда я потянулась, чтобы поцеловать его, я с удивлением почувствовала приятный теплый воздух.

— Ого, ты починил обогреватель!

— Ага. — Он подождал, пока я пристегнусь и выехал на дорогу. — Новый парень в моей бригаде, занимается машинными кондиционерами на стороне. Выпускник из Казинса. Он починил печку в обмен на мою помощь с его переездом.

— Мило. Быть выпускником Казинса — в этом есть свои преимущества. — Я сняла перчатки и подставила ладони к вентиляторам. — О да, вот это роскошь.

— Еще бы.

— Ну. Как работа?

— Изнурительно, — сказал он, довольно бодрым голосом. Ночью был сильный снегопад, поэтому у него определенно было много работы. Сейчас было ветрено, не опасно, но видимость была не особо хорошей.

— Сегодня все парни были взвинчены, — рассказала я ему. — Весь двор замело снегом. Территория стихийного бедствия.

— Не скучаю по этим временам. — Он направился в сторону шоссе.

— Не сомневаюсь. — Странно, даже отсутствие перспективы увидеться с Эриком, пятницы были моими любимыми днями рабочей недели, возможно, уступая только четвергам в библиотеке на колесах с Карен. Я так привыкла к инструктажам безопасности в Казинсе, что вспышки агрессии пугали меня гораздо меньше, чем взбешенная собака за забором на цепи. И теперь, когда я стала любимым посетителем многих заключенных, и многие из них стали моими любимчиками — и почти ручными питомцами — я с нетерпением ждала своих смен. И уж точно мне никогда не было скучно в Казинсе. И мне никогда не приходилось самой разнимать потасовки, как случалось в библиотеке.

— Как долго ехать? — спросила я.

— При такой погоде, больше часа. Чуть дольше, чем мы добирались до того озера.

— Как все отреагировали на мой приезд?

— Трудно сказать. Я просто сообщил маме, «Я приеду с девушкой». На тот случай, чтобы она успела навести особый порядок в доме или что-то в этом роде. Она просто сказала: «Ладно, она прихотлива в еде?» Я ответил: «Нет». На что она сказала: «Ладно, давай, увидимся».

— А Кристина?

Он пожал плечами.

— Ей я тоже сказал. Она сказала что-то вроде, «Она, что еще с тобой?» И все.

— Ого. Радушно.

— Мои мама и сестра, не сильны в теплых приемах гостей.

— Я так и поняла.

Он улыбнулся мне.

— Но ты понравишься моей маме. Она решит, что ты совсем не похожа на меня, и, что ты, возможно, спасешь меня от меня же самого и все такое. Она большой поклонник всей этой дребедени о великой любви хорошей девушки и кантри музыки. Одному богу только известно почему, отца она так и не смогла изменить.

Что подумает обо мне его семья, задумалась я. Без сомнений я буду белой вороной среди них. Поездка домой в Чарльстон после столь долгого прибывания в Даррене, показала, насколько обширная пропасть лежит между людьми среднего класса и бедными. У меня есть высшее образование. У меня совсем не мичиганский акцент, и, по крайней мере, около полусотни людей, которые встречались мне по работе с момента моего переезда, отмечали, насколько я подозрительно вежлива. Во время этой встречи я буду выделяться, и с этим ничего не поделаешь. Я решила сделать все возможно, чтобы не выделяться хотя бы в одежде. Сегодня я одела джинсы, клетчатую фланелевую рубашку и кроссовки. Не стала укладывать волосы. Я подготовилась, чтобы сойти за свою, и не привлекать внимания.

— Где мы будем спать? — спросила я.

— На диване моей мамы. Он раскладывается. — Словно мне нужны были дополнительные напоминания, что эта поездка не будет романтическими каникулами. — Она переделала мою старую комнату для гостей, но, кажется, мой отец слишком часто пользовался этой привилегией, появляясь в городе. Поэтому она выкинула кровать и превратила комнату в свою мастерскую или что-то в этом роде.

— А.

Он многозначительно посмотрел на меня.

— Что?

— Не знаю, что ты ожидаешь от моего родового гнезда, — сказал он. — Но снизь все свои ожидания наполовину.

— Я знаю, что это не гламурное место.

— Я вырос в трейлерном парке… я это раньше, не совсем понимал. Едва ли кто-то называл это место так. Он находится у пруда и все называли его Лейксайд. Поместье Лейксайд, гласит табличка на въезде. Где-то в четырнадцать лет до меня дошло, черт, да я же трейлерный нищеброд, ведь так?

— Должно быть, ты был горько разочарован.

Он кивнул.

— Наверное. С тех пор я ставил под сомнение все, что считал нормальным. Сравнивал место, где я жил с дерьмом, которое показывали по телевизору, в сериалах и так далее. Например, то, что почти у каждого кого я знал, имелись судимость и куча оружия, и, что они пили в разгар самого дня, не так как люди по телевизору. Как на каком-то телевизионном шоу показывали забеременевшую девушку подростка, и все были просто обескураженны этим, когда в моей среде обитание это была практически стандартная ситуация.

— Но не в твоей семье.

Он помолчал долгое мгновение.

— Моя мама родила нас в очень молодом возрасте. В девятнадцать мою сестру. В двадцать четыре меня. А Кристина родила ребенка в выпускном классе.

Я моргнула, глядя на дорогу.

— У тебя есть племянница или племянник?

— Был. Племянник. Он умер, когда был еще очень маленьким. В возрасте трех лет.

— Боже. Ты никогда не рассказывал мне.

— И мне бы не хотелось, чтобы ты говорила об этом сестре. Не при первой встрече. Это вовсе не секрет, просто… болезненная тема.

— Как он…

Эрик резко выдохнул.

— Он утонул. Никто не виноват в этом. Отвернись на тридцать секунду, чтобы перевернуть бургеры, и его уже нет. Просто трагедия. — Его голос был грустным, но ровным, словно он освещал чужую потерю из новостей. Словно не позволял себе переживать из-за этого, или давным-давно сжег все эмоции по этому поводу. Или, возможно, он просто не хотел мне рассказывать об этом так же, как о подробностях насилия над Кристиной, скрывая горе других людей. — Это могло произойти с каждым. Конечно, моя сестра считает по-другому, как и любая мать.