Земовит Щерек - Татуировка с тризубом

— Первый способ, — рассказывает он, — это пересекать границу раз в неделю. То есть, — тут же прибавляет он, — не надо даже въезжать на территорию другой страны, нужно только на украинской границе выехать из компьютера. Понял? Это означает: покинуть украинскую таможенную территорию. Пока что раз в неделю, но хотят сделать раз в месяц. Все депутаты из пограничных районов эту идею поддерживают. Перед выборами. Второй способ, — рассказывает, — делаешь себе бумагу, что машина в ремонте. Даешь взятку в десять баксов в автомастерской, и они тебе такую бумагу выставляют, тогда за границу можно не ездить с полгода, а то и больше. Третий способ: устраиваешь себе документ, что работаешь в зарубежной фирме, а тачка служебная. Тогда нужно будет выезжать только раз в году. Ну и так далее.

В обложенном алюминиевыми панелями магазине с конфетами и спиртным сейчас располагается мини-бар. Можно съесть куриную или рыбную котлетку, холодную или разогретую, какой-нибудь салатик. Можно выпить кофе, чаю или водки. Пограничье, словно из вестерна. Мужики сидят за белыми столиками, с бумажными тарелками, пользуются пластмассовыми ложками и вилками. У них коротко остриженные волосы и глаза на затылке. Это они производят пограничное богатство. Это благодаря ним в Шегини имеется асфальт, газ и уличное освещение.

Когда они уже съедят свои салаты с майонезом, прочитают свои мятые газеты, а в них спортивный раздел, криминальную хронику и объявления "куплю/продам", то выходят из магазина, закуривают и прищуренными глазами глядят на других героев пограничья, которые расположились по другой стороне.

Потому что по другой стороне стоит отряд пограничных войск. Он располагается за стеной, выкрашенной совершенно не по-военному, розовой краской. Избыточное соблюдение формы никогда не было сильным пунктом Восточной Европы. Это не следует путать с бесцеремонностью. Бесцеремонность — это разрешать себе плевать на форму в рамках какого-то порядка. В Восточной Европе поддержание формы воспринимается как ненужная трата сил.

Я крутился по округе, пытаясь подцепиться к чему-нибудь, едущему до Львова, и наблюдал за тем, как пограничники и приграничные ребята приглядываются одни к другим. Солдаты стояли под стеной, на пост-советской версии польбрука и поглядывали на тех, кто стоял под бывшим магазином. Немного с любопытством, немного с вызовом. Они тоже курили. На них была полевая форма, синяя, в маскировочные пятна. В этой форме они были чем-то похожи на больших, блестящих насекомых.

А еще они были похожи на завербованных в армию бандюков: сытые, гибкие, выслеживающие, как будто в любой момент готовы были схватить саперные лопатки и как можно скорее мчаться ебашить тех, что стояли по другой стороне. Польские пограничники по сравнению с ними выглядели зубрилами из приличного лицея.

У одного из украинских воинов в руке была пластиковая сумка в леопардовые пятна, точно такая, в которой пожилые дамы во всей восточной части Европы носят коробочки конфет на именины и результаты врачебных анализов. Все вместе на фоне розовой стены выглядело ну просто офигительно.

Иногда я даже пытался заговаривать с этими солдатами, крутящимися возле части, только, как правило, смысла в этом не было. Они или пожимали плечами и повторяли, что понятия не имеют, что я имею в виду, или же бурчали чего-нибудь типа "да отъебись ты". Или же, что тоже случалось, сами переходили в нападение и начинали приебываться. А шо, а чего это я спрашиваю, а какое мне до этого дело, а не шпион я какой случаем? Ну да, отвечал я тогда, чтобы разрядить напряжение, если бы я был шпионом, так вот так вот сейчас, прямиком за границей, вот взял бы вам и признался. Но вообще-то им по барабану было, шпион я или нет, так что, чаще всего, они просто отходили.

За оградой, уже на территории части, стоял бюст какого-то мужика с буденовкой на голове. И с большой звездой. На постаменте было написано, что это бюст Григория Яковлевича Варавина.

Весь Варавин, от груди до макушки, был выкрашен краской "под золото", в связи с чем выглядел прямо как Великий Электроник из фильма " Пан Клякса в космосе ". Меня несколько удивляло, что на западной Украине, с ее памятниками Степану Бандере и надписями: " УПА — героï ", не только оставили на видном месте большевика в буденовке, так еще и золотой краской его выкрасили.

Несколько раз спрашивал я у солдат, кем был этот Варавин, но они отвечали, что " а хуй его знает " или же " а нахуя мне это надо знать ". Действительно, меня как-то это и не интересовало, но однажды я взял и проверил. Григорий Яковлевич Варавин был комбайнером из Воронежа, призванным в пограничники, кандидатом в члены партии, героем советских букварей и святым покровителем советских пограничных войск. Одним словом — советским святым. Мучеником. Погиб он в 1933 году в перестрелке на советско-польской границе.

Он погиб, потому что помчался защищать советскую отчизну от не до конца определенных "врагов", наверняка — контрабандистов, которые пытались нелегально — а как еще с контрабандистами бывает — пересечь границу. А он помчался, несмотря на то, что был больной и даже имел освобождение от врача. Так писал агиограф [47]советских героев Эрнст Брагин в одной из патриотических советских книжек " Навечно в рядах ". Так что вот побежал Варавин, покашливая и с высокой температурой, спасать границы Великой Земли. Но ему не повезло, потому что, как только он добежал на место, его ранило в живот, и он уже не вернулся в родной Воронеж, чтобы косить поля на комбайне. Он не успел даже выстрелить. Его объявили героем, а его именем назвали тот погранотряд, в котором он служил. А через пару лет, как это назвал Брагин, "граница передвинулась на запад", а вместе с границей на запад перевели и отряд имени Григория Яковлевича Варавина. Граница впоследствии передвигалась еще несколько раз, всегда вместе с памятью о Григории Яковлевиче. Всегда, вплоть до 1991 года, когда Советский Союз распался, а Россия — его законная правопреемница, отступила на тысячу километров к востоку и о своем герое позабыла. Его заброшенную память и заброшенный бюст пригрели пограничники уже самостiйноï Украины.

Они сделали, что могли. Как умели. То есть, взяли и покрасили его "под золото", из-за чего он стал похож на космического пришельца из дешевых научно-фантастических фильмов пятидесятых годов, а над головой у него развесили украинский флаг. Только это, похоже, им и стукнуло в голову. А что еще могли они сделать? Обвешать цветочными гирляндами, как в Индии? Печальными, золотыми глазами глядел теперь Варавин не на воронежские колхозы, а на совершенно гадко отремонтированное здание воинского подразделения, на бордюры, покрашенные розовой краской, той же самой краской, что и стена вокруг части. Русские буквы, которыми на постаменте были выписаны имя, отчество и фамилия, сменили буквами украинскими, потому что, большевик — большевиком, а Украина — Украиной, опять же — западная, в принципе и в теории не терпящая всего советского и москальского. Но Варавина, похоже, пожалели и приняли в качестве своего. Так что теперь Григорий Яковлевич Варавин стал называться " Ґригорiй Якович Варавiн ". Независимая Украина, подумал я, проявила исключительную нежность к воронежскому комбайнеру, большевику, кандидату в партию, герою СССР.