Наталья Елизарова - Жмых

Это случилось в сезон дождей. Обычно я не остаюсь в эту пору на фазенде, предпочитая отсидеться в Рио-де-Жанейро: делать на плантации всё равно нечего — хозяйственные работы прекращаются, к тому же тропические ливни провоцируют распространение малярии — с обилием воды для комаров начинается настоящее раздолье. Но в этот раз меня задержали неотложные дела, когда же я собралась ехать, было уже поздно — дороги размыло. Единственное, что радовало, это то, что несколькими неделями раньше удалось благополучно отправить в Рио Терезу: у Гуги родился первенец и моя дочь незамедлительно выехала его навестить. Эта глупышка почему-то вбила себе в голову, что появившийся на свет маленький ублюдок — её двоюродный брат, и, как липучка, пристала с просьбами отпустить её к «дяде Гильерме». Я проклинала себя за то, что рассказала ей про письмо Гуги, в котором он сообщал, что одним нахлебником на моём горбу стало больше. Тереза угомонилась только тогда, когда я отправила её в Рио вместе с учителями.

…Дожди шли третью неделю. Я исчерпала все имеющиеся в моём арсенале «развлечения»: подбила счета за последний месяц, перечитала письма и газеты, до которых долгое время не доходили руки, почистила пистолеты. Но неистовая стихия и не думала униматься: точно в насмешку надо мной, она надувала огромные чёрные щёки и плевала в окна шипящими пенистыми хлопьями, грозила с неба сияющим медным жезлом, угрожающе ревела глухим басом, стуча гранённой свинцовой чешуёй, перекатывалась по крыше и мешала спать по ночам. Посреди этого беспросветного бушующего хаоса я чувствовала себя заложницей… Скуки ради я прошлась по винному погребу и продегустировала ликёры, которые мне преподнёс в знак восстановления добрых соседских отношений Отавио Ламберти. После суда мы окончательно рассорились и долгое время не общались, но когда Ламберти женился, нас помирила его молодая супруга, которая стала устраивать приёмы у себя на фазенде. Отец новоявленной госпожи Ламберти был известным производителем вин на Ямайке… Иногда, когда становилось совсем тоскливо, я посылала за доктором: компания из него, правда, была некудышняя, слишком уж он был каким-то вялым и тусклым, но партию в вист [121] Карточная игра. худо-бедно отыграть мог. А потом его вызвали к какому-то больному из посёлка, он ушёл — и после этого никто его больше не видел.

Вслед за ним из дома один за другим стали пропадать и слуги: кухарка выскочила на задний двор выплеснуть помои — и не вернулась, привратник пошёл на террасу убрать рухнувшее дерево — и как сквозь землю провалился, буквально на несколько минут, чтобы набрать воды, отлучилась горничная — и тоже исчезла. Мы остались вдвоём с Бьянкой: несмотря на ливень, она несколько раз в неделю прибегала в усадьбу стирать бельё — долги за дом, которые молодая женщина на себя взвалила, заставляли её работать за троих; от её муженька-пропойцы было мало проку.

— Я не вижу никого из прислуги, Бьянка… И от доктора вот уже трое суток — ни слуху, ни духу. Куда они все могли запропаститься?

— Хотите, я поищу их, сеньора?

— Будь добра. И, пожалуйста, сбегай во флигель к этим бездельникам капатасам. Пусть, наконец, кто-нибудь из них уберёт сломанные деревья — вся аллея завалена!

— Да, сеньора.

…Она вернулась очень скоро — промокшая до нитки, сама не своя от волнения. Бросилась ко мне, вцепившись в плечи холодными влажными пальцами и, задыхаясь от быстрой ходьбы и захлёбываясь сбивчивыми, путанными фразами, затараторила, припомнив Иисуса, Деву Марию и всех великомучеников. Её смятение передалось мне. Схватив дождевик, я выбежала на улицу.

Поминутно оглядываясь, Бьянка шла впереди. «Там!.. Там!.. — кричала она, указывая пальцем в направлении едва различимых сквозь толщу дождя хозяйственных построек. — Скорее, сеньора, скорее!».

У колодца ничком лежало тело, рядом с ним валялось перевёрнутое вёдро. Наклонившись, я узнала свою горничную. Бьянка принялась растирать ей руки, хлопать по щекам: «Мне кажется, она ещё дышит… Должно быть, поскользнулась… Смотрите, изо рта идёт кровь!.. Давайте перенесём её в дом… Одна я не могу её поднять, она тяжёлая… Помогите мне, сеньора…».

Сначала мне тоже показалось, что девушка расшиблась головой о каменное подножье колодца, но, приглядевшись к ней повнимательней, я не на шутку встревожилась: что-то в её чертах было такое, что напомнило мне умерших много лет назад братьев.

— Не трогай её, Бьянка! Она не ударилась… Это холера.

— Что? — в ужасе вскрикнула женщина.

— Немедленно идём в дом!.. Сними с себя всю одежду и обувь и брось на улице… Возьмём спирт из комнаты доктора и разотрёмся как следует… Это хорошее средство, уж я знаю… Бог даст, пронесёт… Идём скорее, нам нельзя здесь оставаться!..

— Нет, сеньора, я побегу к мужу и детям.

— Не надо ходить в посёлок, Бьянка, — я инстинктивно попыталась удержать её, но рука моя, непроизвольно дёрнувшись, благоразумно замерла на полпути. — Доктор не вернулся! Ты понимаешь, что это значит?!

— Но я должна быть со своей семьёй!

— Это бессмысленная жертва! Никому от неё не будет легче! Одумайся, прошу тебя!..

— Я нужна Жозиасу и детям! Побегу к ним!

— Вернись, ненормальная!..

Но она уже меня не слышала — бросилась со всех ног прочь из усадьбы. Как потом выяснилось, — навстречу собственной смерти.

Перед тем, как закрыться от окружающего мира в своём особняке, я добежала до сторожки, где жили охранники: дверь была заперта изнутри, на стук никто не открыл. Заглянув в окно, я ничего не смогла разглядеть. Конечно, можно было бы разбить его и пролезть внутрь, но, кто знает, какой сюрприз меня там ждёт — если скончавшийся от холеры мертвец, то безопаснее будет его не видеть. О своей умирающей у колодца служанке я тоже предпочла забыть — ей всё равно уже ничем не поможешь.

…На третьи сутки у меня закончился весь запас питьевой воды, но отправиться за ней к колодцу было бы чистейшим самоубийством.

…«Эту воду нельзя пить, детка! Ты умрёшь, если будешь её пить!»… — припомнила я грозное предостережение доктора из моего далёкого монастырского прошлого.

Умереть голодной смертью мне не грозило — погреба до отказа были забиты всякой снедью, правда, от одного её вида подкатывала тошнота: после того, как я побывала у колодца, кусок в горло не лез… Без воды до поры до времени тоже можно было обойтись — её с лихвой заменяло спиртное. В конце концов, если уж совсем невмоготу станет, можно открыть окно и набрать дождевой — небесные потоки угрозы не представляли. Единственное, что меня беспокоило — это отсутствие прислуги: одиночество не слишком угнетало, но вот то, что теперь любую работу приходилось делать самой, было весьма обременительно — за последние годы я успела привыкнуть к жизни сеньоры.