Александр Карнишин - Детство Сашки [СИ]

На горке тоже полно народа. Некоторые только досюда и доходят. Потом пьют чай из термосов, катаются немного с горы, и возвращаются обратно. Но вон впереди цепочка в цветных костюмах — эти пошли на большое кольцо. Папа посмотрел на Сашку, вприщур глядящего на эту лыжню, и спросил:

— А направо — не страшно?

— Не страшно!

Хотя, страшно, конечно. Но тут же лыжня — в дерево не врубишься. Ну, упадешь разок, это не страшно.

Они поворачивают направо и с криком кидаются с кручи, наклонившись всем телом и присев немного, чтобы пружинить на маленьких бугорках-трамплинчиках. Ф-ф-ф! разлетается изморозь. С елок сыпется снег — тут, похоже, сегодня еще не проходил никто. Они лихо слетают под лай собак к первым домам деревни, а потом на ходу поворачивают правее. И не сбавляя скорости — в лес.

Сашка доволен. Он не упал сегодня. И еще доволен, что кольцо маленькое — всего пять километров.

Раз-два, левой-правой. Раз-два, а потом двумя руками — раз-раз-раз! И опять размеренно — правой-левой, правой-левой.

— Устал?

— Чуть-чуть.

— Ну, садись, как я учил.

Они садятся на свои палки, и папа достает термос с горячим крепким чаем с вишневым вареньем. И два бутерброда с сыром. Сорока на вершине огромной ели отчаянно стрекочет, предупреждая кого-то. А Сашка с папой пьют по очереди из горячей-горячей крышки — только в варежках удержать можно. Над крышкой-стаканом пар, мороз щиплет за щеки, легкий ветерок поднимается — время к обеду.

— Ну, поехали? К дому?

— Ага.

Они идут дальше, а Сашка прикидывает: как раз к обеду должны вернуться. Потом горячий суп и что-нибудь на второе. И компот или кисель. Еще можно будет поглядеть телевизор немного. А если успеть все письменные задания сделать до вечера, то еще можно будет погулять с Васькой. Но тогда надо еще поднажать, чтобы все успеть.

— Лыжню! — кричит он, и папа со смехом уступает дорогу.

Летом в каникулы хорошо. Можно гулять целыми днями, купаться и загорать. Правда, родители не отпускали купаться и загорать даже с Васькой, потому что боялись. А чего бояться, Сашка уже хорошо плавал и даже переплывал залив. Правда, родители этого не знали, иначе ему была бы хорошая головомойка: когда это он научился переплывать залив, а? И кто это ему разрешил без родителей ходить на залив?

Но сегодня было не жарко. В Перми бывает так летом: вроде небо синее, солнце жарит вовсю, но не жарко. Воздух холодный и ветерок поддувает. В такую погоду купаться совсем не хочется. И загорать — тоже. Ну, только если возле костра, с пацанами, но это же без родителей, а они как раз дома и никуда не отпустят.

— Мам, а пусти меня в кино. Все пацаны идут. И Васька.

— А Лёша?

А что Лёша? Лёша, конечно, учится лучше. Но какое это имеет отношение к каникулам?

— Да-да, и Лёшка тоже. И все наши.

— Ну-у-у…, - задумалась на минуту мама. — Если уж все идут…

— Точно! Все!

— Тогда на вот.

Она достала кошелек, щелкнула застежкой, покопалась в отделении для мелочи указательным пальцем и вытащила на свет беленькую «пятнашку» — пятнадцать копеек.

— На вот, только до ночи там не заигрывайтесь, на улице-то…

— Ладно! — на ходу, вбив ноги в сандалии и зажав в руке монету крикнул Сашка, уже захлопывая за собой дверь и скатываясь по короткой лестнице в пять ступенек.

На улице было лето.

Когда выходишь из подъезда на улицу, сразу бьет в глаза яркая зелень тополей, окружающих дом, ярко-синее небо, просвечивающее сквозь их кроны, яркое солнце, освещающее все это великолепие и рисующее тенями какие-то картины на асфальте.

Сашка зажмурился, вдохнул полной грудью, чихнул и помчался к друзья. Вернее, к другу, к Ваське, который жил через две улицы от него.

Васька сидел в своем сарае и аккуратно ошкуривал уже готовый деревянный пистолет.

— Ух-ты-ы-ы… Дай помацать!

— Это тэ-тэ, — солидно сказал Васька. — Как в кино про милицию.

— В кино пойдем? — равнодушно-нейтрально спросил Сашка, одним глазом целясь в окна напротив.

— А чо идет?

— А какая разница? Днем же — «десьмунчик» всего!

На дневные сеансы школьникам билет стоил всего десять копеек, и можно было этого не говорить. Просто Васька думал, что лучше: закончить новый пистолет или достать из копилки десьмунчик и с Сашкой сходить в кино.

Кино перевесило, и через пять минут они дружно маршировали к Дворцу Культуры с белыми колоннами и большим фонтаном на площади перед ним.

Под колоннами возле памятника Чехову кучковались еще пятеро пришедших на дневной сеанс пацанов.

— Во! Еще два дебила, — закричал кто-то из них. — А кина-то не будет!

— Чего это?

— А вот мы, да вы — и все зрители. В кассе билеты не продают, пока народ не придет.

И тогда все решили еще подождать народ. А пока народ не собрался, можно было поиграть.

Побегали. Позабирались на фонтан, а потом и на каменного Чехова. Поиграли в камень-ножницы-бумага. Потом кто-то предложил «покатать». В стукалку им бы тут не разрешили, сразу бы разогнали. А покатать — это запросто. Берешь свою монету, наклоняешься и аккуратно катаешь ее перед собой, чтобы она ехала на ребре. Тут уже не на деньги игра — на интерес. Кто дальше всех закатает? Монеты выписывают кругаля, сворачивают с трассы, падают, всем смешно.

Сашке не смешно. Когда второй раз катнули, он куда-то свой пятнарик закинул, похоже. И теперь он не смеется, а бродит вокруг играющих, смотрит в землю, ищет… Нет монетки. А если сейчас всех в кассу позовут? Он, выходит, останется?

В кассе сказали, что кино не будет, потому что зрителей мало. Идите отсюда, — сказали так в кассе.

Все помялись немного, а потом кто-то сказал, что еще есть сеанс через час в парке, в летнем кинотеатре. И тогда все пошли туда. Они шли, галдели, пихались, и только Сашка шел грустный, потому что не знал, что теперь делать. Дома ведь наверняка спросят, какой фильм, что показывали. А что показывали? Вот, деньги потерял…

Под такие размышления дошли до деревянного летнего кинотеатра без крыши. Вернее, деревянными были высокие стены, сбитые из почерневших от времени досок. А то место, где была касса и кинобудка, из кирпича. Как четвертинка дома такая узкая. На афише просто было написано красными буквами: «Чарли Чаплин».

И все сразу встали в очередь и стали покупать билеты.

А в летнем билеты как раз по пятнадцать копеек. Потому что там не бывает дневных или не дневных сеансов. Там только один сеанс. И он — по пятнадцать. Все копались в карманах, доставали мелочь, считали копейки. И Васька считал. А Сашка просто стоял рядом и смотрел, как они считают деньги, подбегают по одному к окошку кассы, а потом важно проходят с синим билетиком в руке в двери, за которыми — зрительный зал. У Васьки лишних денег не было. И ни у кого не было.