Бритта Рёстлунд - У подножия Монмартра

– Пирожных сегодня не будет? – громогласно спрашивает Тарик, глядя на апельсины.

– Нет, должен же хоть кто-то в этом доме думать о здоровье. Здесь и так много курят и все время едят пирожные. Надо лучше о себе заботиться. Вы уже не наивные юноши, пышущие здоровьем. Меньше сигарет и больше фруктов – от этого никому не будет вреда.

Фатима режет апельсины на дольки, кладет их в большое блюдо и идет по кругу, раздавая дольки, как медсестра в больнице раздает лекарства. Внезапно у Мансебо появляется ком в горле. Каждый раз, когда Фатима бьет его по пальцам за попытку взять сигарету сверх положенного ему табачного рациона, он воспринимает это как унизительный удар в лицо. «Почему она так ко мне относится? Почему моя семья все от меня скрывает?» Тарик криво усмехается, когда блюдо с апельсинами доходит до него, и берет себе целую горсть.

Блюдо доходит до Мансебо. Оранжевые дольки, словно противные рожи, ухмыляясь, смотрят на него. Эти рожи смеются над ним, потому что его держат в неведении относительно того, что происходит в его собственном доме. Эти рожи орут, что его обманывают. Все знают тайны Фатимы. И все недавние разговоры сводились к тому, что все смеются над неведением Мансебо. Он прекрасно все это понимает. Мансебо берет блюдо у Фатимы, как будто она сама уже не в состоянии обойти стол, и передает его Адели, не взяв себе ни одной дольки. Адель вопросительно смотрит на Мансебо. Она не понимает, почему он ничего не взял, но молчит. Мансебо благодарен ей за это, потому что никто больше не заметил, что он отказался от десерта.

В магазин входят двое детей – мальчик и девочка. Мансебо здоровается с ними и улыбается. Он отлично знает, зачем они пришли. Он уже научился узнавать тех, кто приходит к нему за китайскими записными книжками. Звонит телефон. Мансебо берет трубку. Кто-то предлагает ему купить аппарат для приема платежей по банковским картам.

– Нет, спасибо, у меня есть такой аппарат, и он прекрасно работает, но у вас, случайно, нет аппарата для проверки купюр?

В трубке повисает тишина.

– Аппарат, – продолжает Мансебо, не дождавшись ответа, – который помог бы отличить настоящие купюры от фальшивых.

– Нет, я звоню из компании «Себекс», и мы производим только аппараты для обслуживания карт.

– Вы не могли бы сказать, куда мне обратиться, чтобы купить тот аппарат, который мне нужен?

– Нет, месье, я ничем не могу вам помочь.

– Тем не менее спасибо, и удачного вам дня.

Мансебо поворачивается к детям:

– Вы, конечно, хотите получить две записные книжки? Я прав?

Дети дружно кивают. Мансебо наклоняется и роется на полке под кассой. Книжек осталось очень мало. Он берет книжки с драконом и тигром и кладет их на кассу вместе со жвачкой, которую купили дети. Они расплачиваются и выбегают на улицу. При этом они едва не сбивают с ног Фатиму и Адель, которые стоят на тротуаре, собираясь идти во «Франпри». Мансебо понимает, что это шанс, который нельзя упускать. Тарик вышел из мастерской, чтобы помахать жене с противоположной стороны тротуара. Мансебо тоже выходит из магазина.

– Что скажешь, брат, не стоит ли нам последовать примеру наших жен и тоже уйти из дома?

Мансебо не привык надрывать глотку, перекрикиваясь через улицу, но сейчас у него просто нет иного выбора. В принципе для выпивки еще рановато, но нельзя выпускать из рук такое удачное стечение обстоятельств. Амир сможет спокойно и без помех выполнить поручение отца.

Прежде чем они с Тариком свернули к бару «Ле-Солейль», Мансебо оборачивается и смотрит на окна своей квартиры. Амира он не видит. Мансебо овладевает беспокойство. Не пропустил ли Амир момент, может быть, он не заметил, что Тарик покинул мастерскую? Но ведь возможно, что он уже все понял и сразу пошел к Тарику, чтобы не тратить даром ни одной секунды драгоценного времени? В «Ле-Солейль» Мансебо изо всех сил тянет время, втянувшись в бессмысленный разговор с Франсуа о пенсионной реформе.

– Нас эта реформа ни черта не касается, потому что мы не ездим ни на автобусах, ни на поездах, – ворчит Тарик, которому уже не терпится вернуться в мастерскую.

Мужчины благодарят Франсуа и выходят на улицу, окунаясь в вечерний зной.

Во второй половине дня Тарик дважды закрывает мастерскую и садится в своей каптерке перед компьютером. Мансебо не затрудняет себя размышлениями о том, чем занимается Тарик, рассчитывая, что вечером все узнает, так зачем, спрашивается, тратить силы на гадание на кофейной гуще? Сейчас надо подумать и о работе. Никто же не оплачивает ему слежку за кузеном.

Тарик, возможно, заподозрит, что в мастерской кто-то был. Мысль об этом тоже приходит в голову Мансебо, но он отгоняет и ее. Догадается об этом Тарик или нет, не играет никакой роли. Амир скажет, что забыл у него в каптерке книгу, и заходил, чтобы ее забрать. Запасные ключи от обувной мастерской лежат в квартире. Амира Тарик ни в чем не заподозрит. Тем более никто не заподозрит в слежке старика, который сидит на улице у входа в свою бакалейную лавку. Наружность людей часто бывает обманчивой.

За ужином, после каждого возвращения женщин из супермаркета с покупками, повторяется один и тот же сценарий. Стол буквально ломится от разнообразных яств. Вместо каши овощные салаты, вместо жирных соусов легкие приправы на йогурте. Венчают ужин котлеты из тунца, который не имеет ничего общего со своими сородичами из консервных банок.

– Это же полная противоположность фейерверку, – говорит Тарик, попробовав один за другим все поставленные на стол деликатесы.

Адель смотрит на мужа, явно не понимая, что он имеет в виду.

– Я имею в виду, что фейерверк начинают с нескольких пробных залпов, а потом уже палят на всю катушку. Но вы поступили наоборот. Вы пошли в магазин за большими покупками, а все кончилось очень скромным ужином.

Адель ждет, что скажет Фатима, и она не подкачала и не полезла за словом в карман.

– Что хочет сказать твой муженек? Он хочет сказать, что недоволен едой? Если это так, то пусть сам готовит себе ужин.

Фатима злится, так как хочет преподать урок Тарику. Но Фатиму трудно понять. Она может выглядеть очень злой, даже когда шутит. Тарик ищет поддержки у Мансебо, но не находит. Мужчины не объединяются, в противоположность женщинам, а один из мужчин, Амир, кажется, вообще не интересуется тем, что происходит за столом. Молчаливый и бледный, он машинально накладывает себе салат из авокадо.

Вид Амира вызывает у Мансебо смешанные чувства. Первое чувство – это облегчение, так как он понимает, что сыну удалось выполнить поручение. Судя по всему, Амир что-то нашел. Однако Мансебо все же волнуется, так как не знает, как именно Амир обо всем ему расскажет.