Леонид Бахнов - Жужукины дети, или Притча о недостойном соседе [Антология короткого рассказа. Россия, 2-я половина XX в.]

Но как-то приятно в то же время, чтобы не только он чувствовал, что у него есть деньги.

Положил в сберкассу.

КАК ОНИ ТАМ ЛЕЖАТ?

Беспокоился.

Снял, переложил в другую.

КАК ОНИ ТАМ ЛЕЖАТ?

Взял половину. Переложил еще в другую кассу.

Вынимал, вкладывал.

Клал, забирал.

ПЕРЕКЛАДЫВАЛ.

В одну кассу — три, в другую — две, в третью... — и нечего.

Тогда:

Из первой — пятьсот. В третью — пятьсот...

А кассиры поглядывают.

Докладывают каждую субботу куда надо.

А соседи в квартире поглядывают.

Откладывается у них в голове.

И на кухне разговоры:

— Один человек нес мешок. На нем синие очки, несет его по улице. А пацаны пошутили — чирк! А оттуда — как посыплется! как посыплется...

— А то, еще у одного был чемодан с двойным дном...

с тройным!

с четверным!..

— А наш сосед ТОЖЕ странный человек...

А человечек беспокоился.

Еще раз переложил.

Тут-то и отделился от очереди один в плаще:

— ПРОЙДЕМТЕ.

А человечек то приоткроет сберкнижечку, то призакроет. То приоткроет.

Не понимает: куда пройдемте?

— Я давно слежу за вами и все знаю.

Жена пришла на свидание, говорит:

— Черный день пришел, надо бы...

— Э-э-э, не-е-ет... Какой это черный день! Разве это черный день? Это еще не черный день. Надо — про черный день...

Разобрались — выпустили человечка.

И еще случилось что-то...

— Вот, пришел черный день, — говорит жена.

— Нет, — говорит человечек, — это еще не черный...

И не было у них в жизни черных дней.

Ух! Ух! — Трясется лес.

Стонет земля под Кощеем.

Вот и хоромы.

Вот и дома.

Устал он, ух как устал. Не такое теперь время. А жена у него молодая, круглая.

И он говорит:

— А не пахнет ли тут человечьим духом?

Жена у него молодая, круглая...

Она и говорит:

— Полно тебе, нахватался в дороге. От самого и пахнет. А я тут, бедная, молодая-круглая...

— Ну, ну, — говорит Кощей. — Что ты говоришь... Какие ж теперь бабы? Одна ты у меня.

— То-то.

А сама ему на стол ставит. И первое ему, и второе, и третье.

Угодила всем. Обтаял Кощей. Разлегся.

— Иди ко мне, — говорит.

А жена ему гладит волосы, говорит:

— Уж так я тебя люблю, так холю...

Скажи, где твоя душа?

— В венике, — ухмыльнулся Кощей. А про себя подумал грустно: «Старая история...»

На следующий день ушел Кощей, жена веник и помыла, и посушила, бантиком повязала, маслицем смазала.

Явился:

— Что-то тут челове... — А жена надула губки, круглые, красные. А Кощей видит: в углу веник сияет. — Ну, ну, не буду, — говорит. — Зверь я, зверь... Истинно Кощей. Нехорошо я к тебе отношусь. К жене своей единственной. Соврал я тебе вчера. А ты — хорошая, доверчивая — сказок даже не читала. Разве ж может душа быть в венике? Сама рассуди... Соврал я тебе.

Жена совсем расстроилась с виду. Размяк Кощей:

— Скажу я тебе: там, на чердаке, в сундуке — шкатулочка, в ней заячий хвостик... В нем моя душа.

И вот на следующий день ушел Кощей, жена сундучок-то начистила, а из хвостика щепотку вырвала.

Приходит Кощей, шатается.

А жена молодая, круглая...

— Простудился я, что ли? Просквозило меня, продуло. Просек много — сквозняки. Сегодня уж точно человечиной пахнет. Ну, да ладно, сил моих нет.

Слег.

Жена хлопочет. И малина, и мед, и молоко. Выскочит, словно в погреб. А сама наверх. Щипнет — и обратно.

А Кощею все хуже.

А жена хлопочет. Градусник ставит.

Гладит его по волосам:

— Поправляйся, выздоравливай...

Уж я ли тебя не любила, уж я ли не холила...

Скажи своей женушке,

где ты свои сокровища хранишь?

А Кощей вовсе обессилел. Рта раскрыть не может.

Приподнимает только кверху два пальца...

И рука падает обратно.

А заячий хвостик совсем облысел.

А жена плачет:

— Неужто ты меня покинешь... Что я делать буду? Куда себя дену?

Скажи хоть, где твои сокровища хранишь-прячешь?

Тут Кощей собрался с остатними силами. Поднялся на чердак.

Хвост забрал.

А полюбовника съел.

И тут же поправился.

— Съесть бы тебя мало, — говорит жене, — да разрушать семью жалко.

И на что ты надеялась? Ведь я же бессмертный!

А жена и говорит:

— Виновата я, раскаиваюсь. Ошибалась.

— Старая история, — говорит Кощей. — Все вы начинали с веника... Бессмертный я.

Успокоилось все. Улеглось.

Говорит жена:

— Только скажи мне, что это ты все два пальца подымал, когда я про сокровища спрашивала? Думала, на чердак показываешь. А там ничего...

Говорит Кощей:

— Не подозревал я тебя. Думал, правда заболел. Умирать собрался. Столько живу — надоело. И совсем уже на сокровища показать хотел. Но только подниму руку — и не могу. Подниму — и не могу...